этом у нее было нежным, словно у Девы Марии, баюкающей Христа. Чего только стоила песня про дочь рудокопа, утонувшую в утином пруду… [23]
Джейми подумал про колыбельные, которые пела Пречистая Матерь; судя по Библии, жизнь на Святой земле мало отличалась от жизни во Франции и в Шотландии. Мира там не было точно.
Он тут же раскаялся в подобных мыслях и хотел было перекреститься, но на его правой руке лежала Клэр.
— Они поступили неправильно? — неожиданно спросила жена, пряча голову у него под подбородком.
— Кто? — Он поцеловал мягкие густые локоны. Волосы Клэр пахли дымом и терпкими ягодами можжевельника.
— Бунтари в Хиллсборо.
— Да.
— А что бы ты сделал на их месте?
Он вздохнул.
— Кто ж его знает? Если бы меня обманули, не оставив надежды на возмещение, я бы тоже попытался добраться до того мерзавца. Но беспорядки в Хиллсборо… сама понимаешь. Разрушенные дома, пожары, до смерти избитые судьи… нет, саксоночка. Не знаю, что бы я сделал, только не это.
Она повернула голову. В полумраке было видно, как ее скула дрогнула от улыбки.
— Я так и подумала. Не могу представить тебя в безумной толпе.
Джейми поцеловал жену в ухо, ничего не ответив. Сам он легко мог представить себя в толпе, и это его пугало. Джейми слишком хорошо понимал, какая сила кроется в таких вещах.
Один шотландец в поле воин, но даже самые могущественные из людей — всего лишь люди. А безумие объединяло их вместе и правило горными долинами уже тысячу лет — то был зов крови, просыпавшийся, когда ты слышал оглушительные крики своих товарищей, чуял в себе непобедимую силу и несся вперед на крыльях общей ярости, познавая бессмертие, — ибо если ты падешь на поле боя, то твой дух ринется дальше вместе с теми, кто бежал позади тебя. И лишь потом, когда кровь остывала на мертвых телах и над погибшими раздавались женские рыдания…
— А если бы тебя обманул не конкретный человек? А, допустим, государство? Или суд?
Джейми понимал, к чему она ведет. Он покрепче обнял жену, чувствуя, как ее дыхание задевает его костяшки.
— Рано еще. Не здесь, не сейчас.
Бунтовщики восстали против преступлений отдельных людей. Виновные поплатились кровью, не войной. Пока не войной.
— Рано, но…
— Не сейчас, — снова повторил он.
Треклятое письмо было надежно спрятано в седельной сумке. Скоро ему придется выполнять чужие приказы, однако сегодня можно притвориться, что ничего не случилось. Последняя мирная ночь в объятиях жены и в кругу родных.
Еще одна тень на фоне костра. Еще один окрик часового, еще один шаг в ворота предательства.
— А они? Они поступают правильно? — Она склонила голову в сторону шатра. — Те, кто доносит на своих знакомых?
— Нет, — сказал Джейми спустя мгновение. — Они тоже не правы.
Толпа правила бал, но за ее бесчинства приходилось платить каждому по отдельности. И цена была высока: разрушенное доверие, сосед, обратившийся против соседа, и страх петли — удушающий, тесный, не оставляющий места милосердию и прощению.
Дождь разошелся не на шутку. Капли громко забарабанили по навесу, и воздух задрожал от потоков воды. Началась зимняя буря без грома и молний. Горы, маячившие над головой, оставались невидимы.
Он прижал Клэр к себе, положив ладонь на ее живот. Она едва заметно вздохнула и устроилась поудобнее; круглый зад аккуратно лег прямо меж его бедер, словно орех в скорлупу. Жена расслабилась, и Джейми снова испытал странное чувство единения плоти.
Поначалу такое случалось, только когда он брал ее. Потом это ощущение стало приходить все раньше и раньше. Первое же прикосновение Клэр становилось для Джейми приглашением и наградой; она неизбежно сдавалась на его милость, а он принимал этот дар. Порой, испугавшись, Джейми осознанно отказывал себе в близости — просто чтобы убедиться, что все еще может это сделать. Страсть была коварна, как ярость толпы, и отнимала разум.
Но теперь он отбросил сомнения. Ведь в Библии говорилось: «И будут два одною плотью; что Бог сочетал, того человек да не разлучит». Однажды Джейми уже пережил такую разлуку; второе расставание его просто убило бы.
Часовые поставили над костром навес, укрывая его от дождя, но капли все равно иногда попадали в огонь. Языки пламени то и дело начинали шипеть и метаться, бросая отблески на парусину.
Джейми не боялся умереть рядом со своей женой — даже в огне войны. Он боялся, что ему придется без нее жить.
Ветер переменился, и от крохотного шатра, где спали молодожены, донесся тихий смех. Джейми улыбнулся себе под нос. Надо надеяться, что его дочь, как и он сам, обретет в браке истинное счастье. Пока что все шло хорошо. Лицо Роджера озарялось любовью всякий раз, когда он смотрел на Бри.
— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Клэр. Дождь почти заглушил ее слова.
— То, что должен.
Другого ответа у него не было.
Весь мир сжался до границ Фрейзер-Риджа. С Шотландией покончено, Колониям тоже недолго осталось; смутные и далекие картины будущего складывались перед ним по рассказам Бри. А женщина, лежавшая у него в объятиях, его дети и внуки, слуги и арендаторы — они были настоящими. Господь дал ему их, чтобы беречь и защищать.
Гора высилась, темная и молчаливая, но Джейми знал, что семья спит рядом, вверяя себя под его покровительство. Если Господь позволил ему заслужить такое доверие, значит, Он даст Джейми сил, чтобы его сохранить.
От привычного соприкосновения тел Джейми охватило возбуждение; приподнявшийся член оказался зажат в складках одежды. Он хотел Клэр, хотел уже давно и отмахивался от этого желания в суете Сбора. Должно быть, глухая боль в паху стала эхом боли, охватившей ее чрево.
Иногда, если взаимное нетерпение было слишком велико, Джейми брал жену прямо во время месячных — и каждый раз эта близость казалась ему грязной, тревожной и волнующей, а удовольствие смешивалось со стыдом. Мысли пришли не ко времени и не к месту, и Джейми отвернулся от Клэр, не желая ее тревожить.
Однако чувство, разгоравшееся в его чреслах, не было похоже на похоть или на всепоглощающее желание быть рядом. Он хотел накрыть Клэр своим телом, завладеть ею — ибо тогда он мог притвориться, будто она в безопасности. Укрыв Клэр собой, он мог защитить ее. Бессмысленный, глупый порыв, но Джейми ничего не мог с ним поделать.
Он невольно напрягся, и Клэр завозилась, протянула руку вперед. Ладонь коснулась его бедра, остановилась на мгновение, а потом сонно поползла вверх.
Джейми прижался губами к ее уху и, не задумываясь, пробормотал:
— Пока я жив, с тобой ничего не случится, a nighean donn. Ничего.
