Амелия молча таращилась на Деверелла. В тревожном свете факелов он как никогда напоминал повелителя тьмы: черные сдвинутые брови, так хорошо знакомая ей циничная гримаса, сардонически искривленные губы…
О каком выживании он толкует? Впрочем, что ей за дело? Он ясно дал понять, что она интересует его только как недолгая любовница, что ей место — в его постели.
Никак не в сердце. Глупо пугаться его сейчас, во владениях брата!
И когда подошедший Мигель вновь пригласил Амелию на танец, та с деланным смехом согласилась:
— С удовольствием! Я еще не устала и, кроме того, так давно не танцевала с красивыми мужчинами!
Притворяясь, что не видит, как нахмурился Кит, она позволила Мигелю увлечь ее к костру, хотя всей кожей ощущала жаркий, пристальный взгляд Деверелла. Как жаль, что его появление пробудило к жизни все то, что она так старалась забыть: долгие месяцы тоски и страданий, ночные кошмары, населенные не только пиратами, но и мучительными воспоминаниями.
И хотя Амелия танцевала с той же легкостью, былое веселье улетучилось. Скорей бы кончилась музыка! Тогда она под любым предлогом скроется в тишину и уединение своей комнаты. Впервые с тех пор, как Кит нашел ее, она чувствовала приближение опасности.
— Ay, Dios mio![19] — воскликнул Мигель, обдавая ее пламенем черных глаз. — Вы танцуете как ангел, сеньорита Камбр, и так же прекрасны…
— Ну что вы, Мигель! Куда мне до Розы и остальных!
— Не правда! Вы словно рождены для пляски, как любая цыганка, возьмите хоть ту же Розу… Не будь ваш брат столь свиреп, непременно научил бы вас харабе — танцу для настоящих женщин, вроде вас;
Девушка улыбнулась медленной, чувственной улыбкой, скорее напоказ, чем ради Мигеля, осмелившегося подойти к ней неприлично близко, куда более близко, чем требовали па танца, так что его вышитая сорочка терлась о ее груди. А музыка взмывала к самому небу, заунывная, жалобная и одновременно страстная, и Амелия заставила себя игнорировать Деверелла и сосредоточиться на берущих за сердце звуках. Куда подевались осмотрительность и осторожность? Ноги сами собой отбивали зажигательный ритм коридо, пока Амелия купалась в нескрываемом восхищении Мигеля и при каждом повороте видела грозное лицо брата. А синие глаза вонзались в нее острыми кинжалами. Как это все знакомо… осунувшееся загоревшее лицо из ее снов… Он не двигался с места, выделяясь среди присутствующих высоким ростом и необычайно широкими плечами. Такому любые пираты нипочем!
И вдруг ее осенило. Да он злится, сам не понимая причины, но она-то знает, что сумела наконец отомстить, выставляя напоказ свое тело, молчаливое напоминание о том, что он потерял! Теперь она чувствовала себя могущественной, сильной. Неукротимой! Исполнилась ее давняя мечта: взять верх над Девереллом! О да, Амелия узнает эту недовольную гримасу, плотно стиснутые зубы, совсем как в тот момент, когда Холт пришел к ней и не мог насытиться, и она инстинктом женщины почуяла, как сильно он ее желает.
Она намеренно флиртовала с Мигелем, откидывая назад черную гриву, как это делала Роза, чтобы локоны густой вуалью обрамляли лицо, взмахом головы посылая их к груди Мигеля. Не выдержав пытки, тот схватил Амелию за руки и прижался к ней всем телом, давая ощутить всю силу своего желания.
Манящая улыбка чуть изогнула ее губы, обещая куда больше, чем собиралась дать Амелия. Край выреза кокетливо сполз по плечу, поднятые юбки обнажали ноги едва не до колен. Но когда он снова попытался привлечь ее к себе, она ускользнула, изображая древний, как мир, ритуал соития. Каждым па этого страстного танца она гордо провозглашала свою независимость и одновременно доступность.
Сейчас они плясали спина к спине, и она остро чувствовала исходивший от него жар, игру мышц на плечах и лопатках, тем более что ростом он был ненамного выше Амелии.
Но когда чуть запыхавшаяся девушка вновь повернулась лицом к партнеру, оказалось, что место Мигеля занял Холт и смотрит на нее с нескрываемым вызовом.
Оправившись от минутной растерянности, она ответила на его издевательскую усмешку презрительной улыбкой. Вовремя увернулась от объятий, подняла руки и медленно, подражая Розе, завлекающей Кита, подняла с шеи тяжелую массу вьющихся прядей и резко бросила вниз. Холт заморгал, словно ослепленный, и не сразу опомнился.
— Ведьма, — прошипел он, — ты, видно, многому научилась с нашей последней встречи.
— Да, и в том числе избегать мужчин определенного сорта, мистер Брекстон, — или предпочитаете услышать от меня свое другое имя?!
— Как хочешь, мне все равно.
— Приятно слышать…
Она позволила ему приблизиться, но тут же отступила, извиваясь легким огоньком на ветру, вздрагивая под яростным взглядом. Она не смогла отстраниться от протянутой руки. Он крепко обнял ее за талию, притянул к себе и, продолжая удерживать, сделал первый шаг с таким природным изяществом, словно всю свою жизнь танцевал коридо. Вот только против всяких правил прижимал ее к своему телу так, что бронзовая пряжка ремня впивалась в нежную кожу пониже грудей. Ладонь, лежавшая на спине, обжигала, и Амелия впервые споткнулась, задыхаясь от нараставшего гнева и возбуждения.
Последние аккорды гитары — и музыка стихла. В наступившей тишине взорвалось прогоревшее полено, посылая в воздух фонтаны искр. Деверелл отступил, поклонился с обычной учтивостью, будто находился в бальной зале Бикон-Хаус, и отошел. Девушка стояла, пытаясь прийти в себя и выдержать мрачный взгляд брата.
Остальные с любопытством пялились на нее, очевидно, поняв, что происходит неладное. Немного опомнившись, Амелия с благодарностью взяла у Мигеля кружку с вином.
Остаток вечера она успешно избегала Деверелла, или Брекстона, как называл его Кит, решив при первой возможности рассказать брату правду — разумеется, не всю. Не стоит упоминать об их несчастной связи.
Граф… теперь он куда больше похож на пирата, в такой же, как и у них, распахнутой на груди белой сорочке, облегающих лосинах, высоких сапогах и с острой абордажной саблей у пояса. Вероятно, он сошел на берег с парой пистолетов, заткнутых за кушак, но где-то их оставил.
Словно поняв, что она намеренно убегает от него, Деверелл стал ухаживать за Соланж. Еще одно оскорбление. Еще одна причина игнорировать его. Соланж беззастенчиво флиртовала с ним, буквально излучая откровенный призыв, потираясь о него всем телом, а граф, в свою очередь, явно наслаждался такими знаками внимания. Еще бы! Разве ему нужно от женщины что-то другое?! Постельные игры — и никаких обязательств! Амелия еще не забыла, как он пытался сделать ее своей содержанкой!
