Одним быстрым резким движением он вошел в нее, и она сразу же обвила его руками и ногами. Вскоре их накрыла лавина экстаза. С губ слетали бессвязные слова всех любовников. Но слова уже были не нужны. Было лишь огромное желание слиться и стать одним целым.
Позже, запрокинув руки за голову и глядя в потолок, Джеймс, улыбаясь, сказал:
— Это было что-то особенное. Я имею в виду, что мне было хорошо. А тебе?
Фэйт удобно устроилась возле него, закрыв глаза, и ее дыхание щекотало его подмышку.
— Это было изумительно, — ответила она.
Он хотел от нее большего. Ведь она вторгалась в каждую секунду его сна и бодрствования. Он уже давно осознал, что она для него была единственной женщиной.
Но он был слишком малодушным и слишком боялся отказа, чтобы первым сказать те самые слова: от нее первой он хотел услышать признание в любви.
— Насколько это было изумительно? — подталкивал он.
— М-м-м… Ну, это то же, что стоять на вершине Великой Пирамиды и смотреть по сторонам. Это восторг покорения.
Фэйт заснула, оставив Джеймса обдумывать ее ответ. Великая пирамида. Он не был уверен, нравится ли ему это. Он повернулся к ней и сморщился от неожиданной боли, пронзившей правое плечо. Давали о себе знать и другие раны.
В безумной страсти он занимался любовью с Фэйт и не чувствовал никакой боли. Вот как бывает, когда ты полностью сосредоточен только на одном. То, что она смогла заставить его забыть про боль, вдохновляло.
Боль еще раз прострелила его тело, и он затаил дыхание. Даже во сне Фэйт чувствовала его. Она погладила его, как мать поглаживает плачущего ребенка, и проворковала что-то успокаивающее.
Он заснул со счастливой улыбкой на лице.
На третий день после похорон Денверса, когда Джеймс спустился к завтраку, он нашел Родерика в столовой. Подносы с буфета уже были убраны, но на столе еще оставались кофейник, обычный комплект посуды и столовые приборы. Джеймс сказал ожидавшему его указаний лакею, что будет только кофе и немного каши со сливками.
Он улыбался лишь потому, что лакей смотрел на него. На самом деле он еле сдерживался. Родерик должен был вернуться в Лондон два дня назад, но юный выскочка поступил, как ему вздумалось.
Как только слуга вышел, заговорил Родерик:
— Ты выглядишь так, словно по тебе проехались. Ты не думал приложить к этому черному глазу бифштекс?
— Спасибо. Буду иметь в виду в следующий раз, когда нас втянут во всеобщую драку.
Джеймс выдвинул стул и осторожно опустился на него. Каждая мышца его тела словно окаменела. Но это скоро пройдет. Как только он начнет двигаться, тяжесть уйдет. Родерик же наоборот выглядел гибким и проворным, как атлет. На нем не было ни царапины, хотя он тоже побывал в центре драки. Джеймс с грустью открыл для себя, что вряд ли может держаться наравне с этим юношей.
— Я полагаю, — сказал он, — что ты посадил Дору и Лили на кембриджский поезд в целости и сохранности?
Родерик вскинул брови, удивившись резкому тону Джеймса.
— Как я и писал тебе в срочном письме.
— Как ты писал мне! — Джеймс с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами. — Я ожидал, что ты вернешься следующим же поездом из Кембриджа и сообщишь мне об этом лично.
— Зачем? Все шло по плану. Я доставил подруг Фэйт к моим кузенам. Сам же остался исключительно потому, что встретил нескольких своих друзей. И я отправил дневник домой с моим курьером.
— А тебе никогда не приходило в голову, что я буду переживать за тебя?
У Родерика отвисла челюсть.
— Честно говоря, нет. Раньше ты никогда не переживал за меня.
— Но времена меняются! — заорал Джеймс.
Наступила тишина. Родерик налил себе кофе.
— Кофе? — вежливо спросил он у брата.
— Спасибо.
Джеймс наблюдал, как Родерик наливает кофе в его чашку.
Снова тишина.
— Итак, что мы теперь собираемся делать? — спросил Родерик.
— Не знаю. Если бы мы смогли расшифровать дневник, нам бы это помогло.
— Что ты надеешься из него узнать?
— Почему был убит Денверс, естественно, и кто стоит за его убийством.
Джеймс уже вкратце ввел Родерика в курс дела. Теперь брат знал, что дневник принадлежал матери Фэйт и что с тех пор как стало известно о нем, убийца пытался его украсть. О чем он не рассказал брату, так это о своем даре предвидения.
Он хотел, чтобы его воспринимали серьезно и не подвергали сомнению его рассудок.
Родерик сказал:
— В поезде я заглянул в дневник, чтобы скоротать время, и он мне показался довольно занятным. У этой женщины, Мэйнард, был язвительный юмор, даже сатирический. Правда, там нет ничего, за что нужно убивать, — по крайней мере, я ничего такого не обнаружил.
Джеймс как раз собирался сказать, что людей убивали и за меньшее, но тут до него вдруг дошел смысл слов Родерика.
— Ты расшифровал дневник? — Он был поражен. Для него шифры были такими же непонятными, как иероглифы Розеттского камня[12]. — Я и понятия не имел, что ты такой способный!
Родерик покраснел.
— Не так уж и сложно было разгадать этот шифр, за исключением нескольких последних страниц. Вот с ними я не смог справиться.
— Не думаю, что у тебя бы получилось. Если кто и сможет расшифровать его, то это Алекс, но он уехал с дипломатической миссией и никто не знает, когда он вернется.
Родерик покачал головой.
— Алекс не разгадает шифр, пока у него не будет соответствующих инструментов.
Наступило молчание, затем заговорил Джеймс:
— Ну же, не останавливайся. Не томи! Какие инструменты потребуются Алексу?
Родерик явно получал удовольствие от того, что они поменялись ролями, как казалось Джеймсу. Он всегда жил в тени старшего брата, а сейчас тот нуждался в его помощи.
Старые ссоры были забыты, братья стали партнерами, и Джеймс решил, что ему это нравится.
Положив локти на стол, Родерик незаметно придвинулся к Джеймсу.
— Инструменты — это два экземпляра одного и того же тиража книги, один экземпляр для человека, который отправляет сообщение, а второй тому, кто получает его. Это называется «метод двух книг». Он был изобретен англичанином по имени Сковелл во время франко-испанской войны. Вот как он работает.
Он продолжал рассказывать о номерах страниц и колонках, но все это было выше понимания Джеймса. Наконец Родерик спросил:
— Вопросы?
Джеймс попытался принять умный вид.
— Не мог бы ты повторить о том, как работает шифр?
Родерик повторил, и на этот раз метод начал укладываться в голове Джеймса.
— Два человека посылают друг другу послание… — задумчиво произнес он. — Значит ли это, что Мадлен адресовала зашифрованное послание кому-то, кто должен знать, как расшифровать его?
