Лорд Дансуорт оказался красивым представительным мужчиной на несколько лет моложе отца Марии. В его облике проступала норманская суровость древнейших английских родов. Его дочь, леди Лаура, была высокой хрупкой девушкой с кожей цвета взбитых сливок и изумрудными глазами. Плавной походкой она вошла в дом, держа отца под руку и потупив взгляд. В руке она сжимала платок или флакон с нюхательной солью. Салтердону, который укрылся наверху в нише за бархатными занавесками, показалось, что это флакон. Девушка прикусила нижнюю губу и изо всех сил старалась не расплакаться.
– Она очень красива, ваша светлость, – сказала Мария. – Впрочем, другого я и не ожидала. Мужчина с вашей внешностью не может претендовать на меньшее. Теперь я понимаю, почему вы влюбились в нее.
– Я влюбился в ее деньги, – ответил он. – На свете множество красивых женщин, Мария, но не у многих такой богатый отец. Кроме того, герцогиня одобряла этот брак. Герцогиня всегда получает то, что хочет.
Положив маленькие белые ладони на перила, Мария продолжала наблюдать за тем, что происходит внизу. Он ничего не мог прочитать на ее лице: лоб девушки был гладким, а глаза бесстрастными. На розовых губах, как всегда, играла улыбка.
– Что они теперь делают?
– Утонули в целом море слуг, – тихо рассмеялась она. – Там, конечно, суетится Гертруда. Она похожа на толстую пчелу, порхающую с цветка на цветок. Ага! Она беседует с Дансуортом…
– Вероятно объясняет, почему герцогиня не может выйти к ним. «Ее светлость немного устала и вынуждена прилечь. Она увидится с вами за чаем. Тогда же к вам присоединится и его светлость».
– Это правда? – спросила Мария, не глядя на него. – Вы присоединитесь к ним?
– Его светлость увидится с ними, когда будет готов. А сейчас я не готов.
– Вы упрямы.
– Возможно.
– Вы просто откладываете неизбежное, ваша светлость.
– Боже всемогущий, вы рассуждаете так же, как она. На чьей вы стороне, мисс Эштон?
Внезапно ее глаза широко раскрылись.
– Они идут сюда.
Стиснув зубы, Трей повернулся, набрал полную грудь воздуха и неуклюже пошел по коридору. Мария поддерживала его под руку.
– Быстрее, – подгоняла она его. – Мне не следовало позволять вам уходить так далеко без кресла.
Они торопились. Приближающиеся голоса заставляли их двигаться быстрее. Когда они добрались до его спальни, он весь взмок от пота, а ноги его терзала невыносимая боль. И тем не менее когда Мария закрыла за ними дверь, он прислонился к стене и захохотал.
– Не вижу ничего смешного, – сказала она, тяжело дыша. – Если вы заявляете, что не хотите ничего предпринимать, пока не будете готов, то должны избегать риска встречи с герцогиней. Вы прекрасно знаете, что как только она узнает, что вы ходите, у вас не останется повода откладывать свадьбу с леди Лаурой.
– Ну почему же. Я просто скажу ей, что влюбился в вас, решил все бросить и весги жизнь простого фермера.
Она повернулась и посмотрела на него горящим взглядом. Ее необычное безразличие исчезло.
– Низкий человек! Как вы можете шутить такими вещами.
– Не понимаю, почему брак со мной вы считаете оскорблением.
– Я и не представляла, насколько вы жестоки. Она взялась за ручку двери, собираясь уйти.
Он сжал ее руку – сначала грубо, а затем более нежно. Мария застыла, не поднимая глаз и сжимая пальцами бронзовую дверную ручку. У нее был такой вид, как будто она вот-вот упадет в обморок, а любое слово из его уст заставит ее расплакаться. Глаза ее наполнились слезами. Они сверкали и искрились, готовые в любую секунду хрустальными каплями скатиться по щекам.
– Посмотри на меня, – тихо сказал он.
– Нет.
– Ты расстроена. Чем?
Мария покачала головой, медленно отстранилась, как будто тщетно пыталась собрать остатки гордости, и открыла дверь. На полпути она остановилась. Глядя в пустой коридор и держась одной рукой за дверь, а другой за косяк, она сухо сказала:
– Я всегда считала вас неглупым человеком, ваша светлость.
* * *
Лаура Дансуорт лежала на кровати, как упавший лебедь. Ее шелковая серебристая ночная рубашка была похожа на расплескавшуюся по постели воду. Стоявшая рядом бледная женщина время от времени окунала красивый кружевной платок в чашку с водой, выжимала, аккуратно сворачивала и прикладывала ко лбу Лауры.
Мария сидела на стуле в противоположном конце комнаты и терпеливо ждала, пока молодая – не старше ее самой – леди очнется. В то же время ей хотелось как можно скорее выполнить данное ей поручение. Она не умела притворяться, и это уже само по себе плохо. Находиться рядом с будущей женой Салтердона было мукой. Она непременно найдет ее недостойной. Пустой. Эгоистичной.
Марии отчаянно хотелось, чтобы на ней было приличное платье, гребни в волосах и жемчужные сережки. Тогда она не уступала бы красотой Лауре. Возможно, тогда ей удалось бы завоевать восхищение и любовь Салтердона. Нет… у нее нет ни благородного происхождения, ни богатства.
Наконец Лаура зашевелилась. Служанка поспешила к ней, ласково заговорила и осторожно, как будто Лаура была сделана из тончайшего фарфора, помогла сесть.
Она взбила подушки, положила их под спину девушке, расправила, как огромный веер, ее юбки, а затем повернулась и кивнула Марии.
– Миледи готова принять вас.
Мария встала, автоматически пригладила выбившиеся пряди волос и провела рукой по заштопанному лифу платья. Колени ее подгибались. Воспоминания о том, как Салтердон разорвал его, поразили ее, как удар молнии. Его прошлые поцелуи огнем жгли щеки. Она пересекла комнату, не отрывая взгляда от лица Лауры. Огромные зеленые глаза молодой леди внимательно разглядывали ее. Мария никогда раньше не видела такой белой кожи.
– Миледи… – начала она.
– У вас чудесные волосы, – сказала Лаура и улыбнулась.
Мария застыла, ошеломленная.
– И глаза.
– Вы очень добры, миледи.
– Ерунда. Садитесь, пожалуйста, Мария. Вы выглядите ужасно взволнованной.
Она хлопнула по кровати родом с собой и кивком головы отпустила служанку. Когда женщины остались одни, Лаура вздохнула.
– Так приятно побеседовать со сверстницей. Понимаете, с тех пор, как умерла моя мать, я веду такой уединенный образ жизни. Ну, что у вас там?
Мария посмотрела на зажатый в кулаке листок.
– Это от его светлости.
– О, – по лицу леди Лауры пробежала дрожь. Она откинулась на подушки. – Значит, он может писать? Отец говорил мне о серьезных улучшениях, но я надеялась…
Лаура прикусила губу и отвела глаза.
– А разговаривает он тоже хорошо? И узнает близких?
– Он много читает, вслух и про себя.
