Но когда позже вернулся Хильдебранд, выполнявший поручение, она обнаружила, что была не права. Хильдебранд вошел в комнату, запыхавшийся и нагруженный периодикой, которую он уронил на пол и сказал:
– Все это вам, дядя Гарет. Он позволил мне привезти их, потому что говорит, будто знает вас! Боже, я думал, мы пропали, но по-моему, ничего плохого из этого не выйдет.
– О Боже мой! – воскликнул сэр Гарет. – Я полагаю, вам пришлось сообщить ему мое имя? Кто он?
– Ну, я даже не подумал, что это имеет значение. И во всяком случае, все знают, кто вы такой, ведь форейтор сказал Чиклейду вашу фамилию в тот день, когда вас привезли. Аманда, которая сидела на полу, просматривая экземпляр за экземпляром «Морнинг Пост» и откладывая их в сторону, подняла голову и сказала:
– Я говорила, что вы только наделаете ошибок! Если бы я поехала сама, то придумала бы дяде Гари хорошую фамилию, только вам не хватает фантазии, и вы ничего не можете придумать!
– Да, – огрызнулся Хильдебранд. – Вы бы сказали, будто он – Ланселот дю Лейк или еще что-нибудь такое же глупое, и никто бы этому не поверил!
– Не воображайте, что вы станете ссориться при мне, – прервал сэр Гарет. – Что я хотел бы знать, это не имя, которым несравненная благородная Аманда наградила бы меня, а имя этого отшельника, утверждающего, будто знаком со мной.
Аманда, которую это не интересовало, опять вернулась к столбцам объявлений «Морнинг Пост».
– Вайнхол, сэр, Барнабас Вайнхол.
– Да, мне бы никогда не придумать настолько глупое имя, – насмешливо заметила Аманда.
– Боже мой! – воскликнул сэр Гарет. – Я думал, он умер! Вы хотите сказать, что он живет здесь?
– Да, но нам нет никакой необходимости дрожать, ведь он теперь никогда не выходит из дома, так он мне сказал! – успокоил Хильдебранд. – Он самый толстый человек, какого я когда-либо видел!
– Не понимаю…
– Нет, только послушайте, дядя Гарет! Это водянка!
– Бедняга! – сочувственно сказала Эстер. – Кто он, Гарет?
– Он был близким другом моего отца. Я не видел его много лет. Водянка, да? Бедный старый Вайнхол! Что вы сказали ему, Хильдебранд?
– Ну, только что с вами произошел несчастный случай, и вы лежите здесь. Беда в том, что перед этим я сказал, будто я ваш племянник, потому что как только он узнал ваше имя, сразу сказал, что я, должно быть, сын Трикси. Я не знал, кто такая Трикси…
– … Поэтому вы, конечно, заявили, что нет! – вставила Аманда.
– Нет, вовсе нет. Вы не единственная, кто может говорить неправду! – ответил Хильдебранд. – Я сказал, будто так и есть!
– А кто, вы сказали, я? – спросила Аманда.
– Никто. О вас не упоминали, – просто ответил Хильдебранд. – Единственным, что меня напугало, сэр, было предположение мистера Вайнхола, будто тетя Эстер, должно быть, эта Трикси. Потому что я сказал, что за вами ухаживает ваша сестра, вот я и догадался, Трикси – это ваша сестра.
– Моя единственная сестра, – произнес сэр Гарет, прикрывая глаза рукой. – Чем я согрешил, чтобы заслужить это бремя – такого племянника, как вы… Продолжайте! Дайте мне узнать самое плохое!
– Ничего самого плохого не было! Он сказал, будто надеется, что Трикси, я имею в виду, ваша сестра, сэр, навестит его, но тут я сразу поставил все на место, сказав, что она не может оставить вас, пока вы больны, а как только вам станет лучше, ей придется спешить домой. Потом я сказал, будто уверен, вы навестите его, как только сможете, и это, похоже, его очень обрадовало. Потом он рассказывал о вашем отце и, наконец, приказал дворецкому связать огромную кипу газет и периодических изданий для вашего чтения, и так я спасся. Теперь скажите мне, что я сделал неправильно, сэр?
– Ну! – слово вырвалось у Аманды, сидящей, поджав ноги, на полу в развале газет; глаза ее сверкали. – Подумать только! Он этого не сделал! Почему… почему… можно почти поверить, будто он не хочет, чтобы я вернулась!
– Невозможно! – пробормотал сэр Гарет.
– Конечно, это невозможно, – сказала Эстер, бросая на него взгляд, полный упрека. – Боюсь, просто еще не прошло достаточно времени для публикования объявления. Подождем еще несколько дней!
– Хильдебранд должен каждый день навещать Вайнхола? – осведомился сэр Гарет. – Игра с огнем, но не мне жаловаться!
– Нет, ведь он сказал, что будет посылать газеты, о своим конюхом, – сказал Хильдебранд. – Ничего в этом плохого, правда, сэр?
– Нисколько, если только ему не придет в голову пожаловать самому.
– О, этого не бойтесь! – бодро ответил Хильдебранд. – Он сказал мне, что ему трудно передвигаться, и только пожалел о невозможности приехать повидать вас. Он недооценил характер мистера Вайнхола. На следующий день, когда обе дамы были в зале, Аманда посреди комнаты, а леди Эстер, стоя около нее на коленях, пришивала оторванную оборку к ее платью, послышался звук приближающегося экипажа. Ни та, ни другая не обратили никакого внимания, поскольку в этом не было ничего необычного, но через минуту Аманда, вытянув шею, сумела взглянуть на окно и воскликнула:
– Боже праведный! Это коляска! Самая старомодная! Кто бы это мог быть? Им не пришлось ждать и пары минут. Кто бы это ни был, он уже вошел в гостиницу, и прибытие его, похоже, странно смутило Чиклейдов. Раздался звук голосов, низкий – Чиклейда, резкий от удивления, и еще более низкий, задыхающийся – в ответ.
– Боже милостивый, – вырвалось в панике у Эстер, – не может ли это быть мистер Вайнхол? Аманда, что нам делать? Если он увидит меня… Слова замерли на ее губах, потому что дверь распахнулась, и она услышала слова Чиклейда:
– Будьте любезны, ваша честь, зайти в зал! Вы найдете там сестру и племянницу сэра Гарета, и они будут очень рады вас видеть, сэр, я уверен. Радость не была преобладающим выражением на лицах обеих дам. Эстер, быстро обрывая нитку и поднимаясь, выглядела совершенно смущенной, а глаза Аманды, устремленные на дверь, все больше и больше округлялись от изумления. Хильдебранд в своем описании мистера Вайнхола не преувеличил. Его фигура заслонила дверной проем. Это был человек лет под семьдесят, в одежде, столь же старомодной, как и его коляска. Рослый лакей заботливо нависал сзади, и как только он переступил порог, поспешил поддержать его своей рукой и опустить на стул, куда он и сел, тяжело дыша и не отрывая глаз от Аманды. Постепенно по его очень красному лицу расплылась одобряющая улыбка, и он произнес:
– Так вы дочка маленькой Трикси, милая? Ну, ну, вы не слишком на нее похожи, но мне не на что жаловаться! Спорю, вы разобьете так же много сердец, как и она! Его гороподобные формы опасно заколебались, и грохочущий смех, казалось, вызвал у него судороги. Лакей похлопал его по спине, и после изрядной одышки он выдохнул:
