Дейдре заглянула в его темно-синие глаза. Гилеад готов принести себя в жертву. Ради нее. Она все-таки что-то значит для него… или он просто не хочет брать грех на душу, зная, что Нилл может убить ее. Но в любом случае она не примет его предложение. Ее собственный план гораздо лучше. И никто не обвинит Гилеада, если она сбежит без его ведома. Надо попасть в Тару. Камень где-то близко – Дейдре чувствовала это. Но Гилеаду не стоит ничего говорить.
– Спасибо. А ты уверен, что бабушка поступит вопреки воле своего сына?
– Отец ничего не сделает, побоится, что его заколдуют, – улыбнулся Гилеад.
– Кто заколдует? – изумилась Дейдре.
– Духи, которые некогда обитали в озерах. Потом святой Патрик изгнал их, потому что они осмелились оскорбить его. Они переправились через море и поселились в Броселианде. По словам бабушки, эти духи невероятно красивы, они доводят мужчин до безумия или утаскивают их на дно озер, и больше их никто не видит.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросила Дейдре.
– Нет, я слышал эту историю еще в детстве. – Глаза Гилеада потемнели. – Нам пора возвращаться.
Дейдре остановила его:
– Люби меня.
– Ди… – Гилеад растерялся.
– Это наша последняя ночь.
Колеблясь, он пробормотал, что в общем-то пока еще неженат…
– Пожалуйста, – взмолилась Дейдре.
На лице Гилеада отразилась борьба чувств, но долг пересиливал желание, его проклятая галантность явно одерживала верх. Дейдре тяжко вздохнула, осознав, что потерпела поражение, и пошла по тропинке, ведущей к замку. Гилеад положил руки ей на плечи.
– Иди сюда, – хрипло прошептал он и повел ее к домику.
Он тут же запер дверь, и они оказались в темноте. Дейдре лишь краем глаза успела рассмотреть убого обставленную комнатенку и койку в углу, накрытую пледом. Гилеад жадно завладел ее ртом, его руки торопливо срывали с нее одежду.
– Тебе холодно? Я могу зажечь огонь.
– Ты уже зажег огонь во мне.
Гилеад отнес ее на койку, быстро разделся сам и скользнул под плед. Некоторое время они просто лежали, прижавшись друг к другу. Дейдре пошевелила бедрами, усиливая токи, которые шли от их тел. Гилеад медленно вошел в ее лоно.
– Я хочу тебя, – прошептала Дейдре.
Он продвинулся дальше, еще на дюйм, и остановился.
– Хочу тебя всего. До конца.
Гилеад слегка отодвинулся. Дейдре прерывисто дышала.
– Гилеад, пожалуйста.
Он снова вошел в нее, но лишь наполовину.
«Господи, за что он так мучает меня?» – подумала Дейдре и выгнулась, закинув ноги ему на спину. Он отодвинулся, дразня ее.
– Гилеад…
– Ш-ш-ш, у нас впереди целая ночь.
Рука Гилеада лениво скользнула по подушке. Уже занялся рассвет, прорезав небо бледно-коралловыми, полосами. Он хотел погладить шелковистые волосы Дейдре, но его пальцы коснулись грубой ткани. Он открыл глаза: постель была пуста. Гилеад свесил ноги. Куда ушла Дейдре? Он страстно желая, чтобы она была сейчас рядом – теплая и желанная.
Гилеад нахмурился, заметив на столике записку. Быстро прочитал ее и, выругавшись, второпях оделся и помчался в замок.
Маленькая глупая Ди. Она решила сбежать, ничего не зная об этих местах. Боялась, что его накажут, а Гилеада это меньше всего беспокоило. Только, сегодня он понял, что любит Дейдре. Он чувствовал это и раньше, после той ночи в каменном круге. Но сейчас зелье было ни при чем.
Он любит Ди, а она сбежала от него.
– Что значит сбежала? – грозно спросил, Макэрка Гилеада.
– Она оставила записку, – мрачно ответил тот. – Это отец во всем виноват. Дейдре не хочет выходить замуж за Нилла.
– Ты имеешь к этому какое-то отношение? – поинтересовался старик, заметив небритое лицо Гилеада и его помятую одежду.
– Нет. – Гилеад сглотнул. – Независимо от меня она не вышла бы за него.
– С каких это пор нищенки отказываются от выгодного замужества? Она должна быть благодарна и Нишу, и твоему отцу: они обеспечили ей будущее.
Гилеад повел плечами.
– Я видел синяки, которые на ее теле оставил Нилл. Как ты думаешь, каково ее будущее?
– Синяки? – ахнула Элен, которая завтракала вместе с отцом. – Опять? Я уже видела распухшее запястье, но больше Дейдре не жаловалась. Если Нилл сделал такое еще раз, даже Ангус поймет….
– Твой муженек должен был подумать об этом раньше, до того как согласился на помолвку, – проворчал старик. – А по закону она уже собственность этого мужлана. И я не хочу, чтобы Нилл и его отец-головорез прискакали сюда и обвинили меня в том, что я ее укрываю. – Он повернулся к слуге, стоявшему рядом. – Позови Калина, пусть возьмет свору гончих. Потом найдешь Дункана. Пусть приведет своего волка. Ее надо найти и вернуть обратно, так или иначе.
Гилеад в ужасе смотрел на деда. Свора гончих может разорвать Дейдре в клочья, если собак не успеют остановить. Он быстро пошел к дверям.
– Ты куда? – загремел Макэрка.
– За лошадью. Я поеду искать ее. Видишь ли, я люблю Дейдре.
Не обращая внимания на горестные всхлипывания матери и крики деда, он помчался на конюшню. Может, у Ди хватило ума украсть лошадь. Тогда он успеет найти ее живой.
Первые лучи солнца уже пробивались сквозь листву деревьев, когда послышался лай собак. Дейдре шла по берегу реки. Собаки были еще далеко, но она поняла, что они взяли след.
А всему виной любовные утехи, из-за которых она упустила время. Дейдре собиралась бежать после полуночи, сразу уйти от Гилеада. Но эта ночь была так прекрасна, его прикосновения – так желанны… И Дейдре, истомленная ласками, чувствовала себя так уютно в его объятиях, что в конце концов заснула. А проснулась уже перед рассветом.
Лай приближался. Дейдре решила идти по воде, чтобы собаки не смогли учуять запах. Она шагнула в быструю горную речку. Ноги погрузились в ледяную воду выше башмаков. Сморщившись, Дейдре побрела по мелководью, стараясь удерживать равновесие и не спотыкаться о множество мелких камней.
Но вскоре ей пришлось выйти на берег: река здесь впадала в море. Она пошла дальше, выбирая самые каменистые места, карабкалась на валуны, чтобы сбить собак со следа. Дважды она упала, поранив ноги об острые камни. Временами лай почти затихал, она едва слышала его.
Только один раз, совсем выбившись из сил, Дейдре остановилась на минутку и вытащила из сумки хлеб и сыр, но присесть не осмелилась. Там, где были ручьи, она переходила их вброд, и ее ноги онемели от холода, несмотря на летнюю жару. Когда наступили сумерки, ее ступни были стерты в кровь. Собак уже долгое время не было слышно. То ли они потеряли след, то ли охотники привязали их на ночь. Дейдре было все равно, она слишком устала. Этой ночью поспать почти не удалось, а за день она одолела семь-восемь лиг. Ноги стали тяжелыми, их было трудно отрывать от земли.
