Они продолжали путь, и ледяной ветер дул им в спины, а торфяники прямо на глазах покрывались густой снежной кашей. Сильный ветер не давал снегу скапливаться на возвышенностях, и Джоанна могла вести их от одного ориентира к другому, медленно, но верно приближаясь к дому.
* * *
Паэну еще никогда не приходилось заезжать так далеко на север, и еще ни разу в жизни он не испытывал столь лютого холода. Когда ветер усилился, Паэн уже начал опасаться, что Джоанна не выдержит, и предложил найти какое-нибудь надежное укрытие, чтобы переждать там, пока буря не утихнет. Однако Джоанна, помнившая рассказы своего дяди о зимах на этих поросших вереском холмах, настояла на том, чтобы продолжить путь, потому что если они остановятся, то умрут от переохлаждения и следующей весной их обнаружат спящими вечным сном на склонах какой-нибудь возвышенности.
Они ехали вперед молча, поскольку ветер относил их слова в сторону и им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Лишь однажды они сделали короткий привал, съели по куску мерзлого хлеба и покормили обеих лошадей овсом. Копченое мясо превратилось в кусок льда, и Паэн отложил его в сторону, сказав, что из него выйдет отличная еда, когда они дадут ему возможность оттаять возле очага в Гандейле.
Однако между ними так и осталось невысказанным опасение, что они не успеют до ночи найти себе Приют и так никогда и не почувствуют на своей коже жар горящего в очаге пламени.
К концу дня ветер начал стихать. Снег лежал сугробами на торфяниках и становился все глубже по мере того, как Паэн и Джоанна продвигались вперед. Чтобы не увязнуть в нем, они выбрали для своих лошадей дорогу повыше, проходившую как раз над узкой долиной, ведущей в усадьбу Гандейла, где их ожидал радушный прием со стороны кузенов Джоанны.
Луна в ту ночь была полной и взошла вскоре после того, как снегопад прекратился. Судя по всему, они забрели выше, чем намеревались, чтобы избежать глубоких сугробов, потому что, когда лунный свет озарил дорогу перед ними, они увидели прямо на своем пути белые камни на вершине холма, склоны которого были погружены в непроглядный мрак. Камни образовывали неровный круг, отбрасывая причудливые тени; некоторые из них покосились, словно горькие пьяницы, другие уже давно потрескались от морозов и распались на части, и лишь немногие по-прежнему стояли прямо, увенчанные коронами из белого снега.
— Это и есть Клыки Ведьмы?
Джоанна опустила пониже капюшон плаща, чтобы прикрыть лицо, оставив лишь узкую щель для глаз.
— Да, это они, — ответила она. — Рядом с ними старая ферма. Мы успеем туда добраться.
— Где она?
Джоанна указала на юг, в сторону неглубокой ложбины, врезавшейся в пологий склон холма, где луна освещала крышу длинного, приземистого строения. Паэн разглядел узкую дверь, заклиненную при помощи приставленного к ней короткого бревна, рядом с которой, как сказала Джоанна, была еще одна, пошире, закрытая на засов. Они подъехали к усадьбе, и Джоанна показала ему на широкую дверь:
— Это дверь в хлев. Давайте отведем туда лошадей. Они оставили двери открытыми, поскольку в доме оказалось еще холоднее, чем на заснеженном холме, посреди которого он возвышался. Тот конец дома, который Джоанна назвала хлевом, сообщался с остальной его частью, и только низенькая деревянная перегородка мешала лошадям забрести на жилую половину, где в глиняном полу была выкопана глубокая яма для очага, а возле грубой каменной стены валялись стулья и козлы, на которые когда-то водружали столешницу.
Они трудились целый час не покладая рук, пытаясь поджечь пучки соломы при помощи искр, которые Паэн высекал, потирая рукояткой кинжала о грубую поверхность камня, и затем откололи ножку от валявшейся в углу полусгнившей табуретки, чтобы развести огонь. Когда же наконец тонкие струйки дыма начали виться вокруг деревянной щепки, Паэн взобрался на крышу и убрал прижатую камнем заслонку дымохода. Он смахнул с крыши снег, сколол лед с деревянной планки и с трудом отодвинул ее в сторону, открыв неровное, почерневшее от сажи отверстие. Где-то внизу под ним горел ярким огоньком костер — этот островок тепла в кромешной мгле, и в его свете волосы Джоанны блестели подобно темному меду.
Когда Паэн вернулся, она уже лежала рядом с очагом, по-прежнему завернутая в несколько плащей, и крепко спала. Он достал из седельной сумки зерно, накормил лошадей и, подбросив еще две ножки от скамеек в огонь, заключил Джоанну в объятия и заснул вместе с ней, согревая ее своим телом.
Когда Джоанна проснулась, сквозь трещины в ставнях и в двери пробивался дневной свет, а рядом с ней в очаге ярко горел огонь. Лошади спокойно стояли в своем загоне за деревянной перегородкой, седло лежало у края ямы с горящим углем рядом с открытыми седельными сумками, а в воздухе плыл аппетитный запах копченого мяса.
Раздался глухой удар, затем какое-то царапанье и звук сапог, ступающих по деревянному настилу. Дверь распахнулась, впуская в помещение поток яркого солнечного света, и в комнату протиснулся Паэн, держа в руках охапку дров для растопки. Бросив дрова рядом с очагом, он вернулся к двери, чтобы закрыть ее, затем с улыбкой посмотрел на Джоанну:
— Я нашел хорошее применение для мечей тех воришек. Если их заточить, они не уступят любому топору.
Джоанна посмотрела на отколотый кусок старой древесины.
— Где вы нашли дрова?
— В полуразрушенной хижине, чуть ниже по склону.
— Там нет никакой хижины. Паэн нахмурился.
— Она очень старая, того и гляди развалится. Вам она наверняка знакома…
— Это, наверное, загон для овец…
— Может быть, но без дров мы с вами не проживем и суток при таком морозе.
Джоанна сунула чурку в огонь и, подойдя к нему, положила ему руки на плечи.
— Я поеду в усадьбу и попрошу там о помощи. Паэн смотрел, как пламя в очаге взметнулось вверх, затем поднял глаза к дымоходу.
— Неужели вам обязательно самой ехать туда? Ваши родные очень скоро появятся у наших дверей, потому что небо сейчас ясное и они наверняка заметят дым.
— Им незачем утруждать себя дорогой. Скорее всего они примут нас за обычных путников, которым нужно было найти себе укрытие на ночь.
— И они не опасаются, что в ваше жилище могут нагрянуть воры?
Джоанна рассмеялась:
— Здесь им нечем поживиться, да и вряд ли грабители нанесут ферме какой-нибудь ущерб, разве что спалив ее дотла. С тех пор как мой дед переехал в Уитби, этим домом пользуются только пастухи, перегоняющие летом стада на возвышенности.
— А если воры захватят их овец?
— Им очень скоро надоест с ними возиться, и они прирежут пару-другую для своих походных котелков, а мои кузены через несколько дней найдут остальных и приведут их домой. Конечно, они станут громко требовать возмездия, однако вряд ли смогут преследовать воров, разыскивая стада по окрестным холмам. Паэн рассмеялся.
