За эти три года она не знала мужчины, и, конечно, плоть требовала свое. Она была так возбуждена, что готова отдаться тут же, на этой скамейке. Только разве можно сознаться в этом Уиллу? Он схватил ее на руки, прижал к груди. Теряя силы, Лора прошептала:
– О, Уилл! Как я мучилась! У меня никого не было после тебя. Я никого не желала…
Он задрожал всем телом и так сжал ее в объятиях, что она чуть не задохнулась. Опустив Лору на землю, но прижимая ее к себе, словно боясь потерять, он снова стал искать ее губы для поцелуя. Лора остановила его.
– Пойдем ко мне, Уилл, – проговорила она. – Моя комната как раз напротив твоей. Я не могу отпустить тебя после того, как вновь обрела!
Это был крик души. Уилл обнял ее за плечи, и они поспешили обратно в дом, где тихонько проскользнули мимо музыкальной гостиной наверх.
В коридоре, слава Богу, никого не оказалось, и они прошли в комнату Лоры, где горел огонь в камине и постель была уже заботливо расстелена. На маленьком столике зажженный ночник освещал комнату розоватым светом. Некоторое время Лора и Уилл стояли, смотрели и не могли наглядеться друг на друга, потом соединились в крепком объятии, их губы слились в страстном поцелуе.
Они буквально сорвали друг с друга одежду – так велико было желание. Уилл сразу же притянул Лору к себе, и она, ощущая напряжение каждого мускула его крепкого тела, застонала от наслаждения, возбуждение достигло наивысшего накала, и едва только они опустились на кровать и Уилл оказался сверху, Лора почувствовала, как волна сильнейшего чувства захлестнула ее. Задыхаясь, судорожно сжимая пальцами плечи любимого, она искала его губы… Вожделение не оставляло ее, новое желание нарастало с каждой секундой. Обхватив его бедра ногами, Лора шептала:
– Уилл… О, Уилл… Возьми меня скорее… Пожалуйста…
Уилл не дал ей договорить, он вошел в нее одним резким движением. В радостном крике Лоры потонул его стон. В каком-то яростном, бешеном ритме стремились они оба к вершинам блаженства… Потом они лежали, стараясь отдышаться, и Лоре было приятно ощущать тяжесть его тела. Она провела ладонью по его потной спине, пригладила его волосы…
Приподняв голову, Уилл поцеловал ее нежно в щеку, потом в другую, в губы.
– Любимая моя! – проговорил он. – Как я мечтал о тебе! Думал все время, вспоминал, желал страстно. Но такого я и представить не мог… Мне так хорошо с тобой…
Лора вздохнула.
– Я знаю, знаю, дорогой…
Она почувствовала, как желание опять проснулось в ней, и стала целовать его губы крепче, проникая языком в рот – ей так нравилось это делать. Уилл сжал в крепких объятиях ее горячее, трепетное тело, потом вдруг остановил ее и посмотрел прямо в глаза.
– Любовь моя, – прошептал он. – Неужели это не сон? Я снова с тобой…
– Уилл… любимый… Боже мой, Уилл! Как я хочу тебя…
– Да, Лора… Да. Только не спеши, родная. Я хочу насладиться каждым мигом нашей любви…
О, это он умел, Лора помнила этот медленный, чувственный ритм, завораживающее ожидание… и волна сладостных ощущений, прикосновение жадных губ к груди, трепет пальцев, ласкающих тело… напряжение мускулов под ее ладонями… и поцелуй, долгий, томный, страстный… Лора задыхалась от восторга, молила его:
– Еще… еще… еще…
Вдруг Уилл, обняв ее, перевернулся на спину, в одну секунду Лора оказалась сидящей на нем. Неожиданная поза на мгновение поразила ее, но острота новых ощущений заставляла продолжать упоительное слияние. Уилл ласкал ее грудь, бедра, Лора словно в тумане видела его лицо, восхищенный взгляд и слышала, как он стонет… Она почувствовала, что доставляет ему самое большое удовольствие, и без ложного стыда стала сама вести их обоих к сладостной кульминации.
Они долго еще лежали обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Казалось, будто их разгоряченные тела просто не могут существовать раздельно, а главное, теперь их души слились воедино и ничто не властно разлучить их.
Засыпая в эту ночь, Лора подумала, что никогда в жизни не испытывала такого блаженства, никогда ни один человек не был ей так дорог, никого еще она так не любила.
Ник Орландо тупо уставился на пустую бутылку из-под виски, потом схватил ее и бросил в угол комнаты, разразившись бранью. Бутылка разбилась о стену, содрав при этом изрядный кусок грязных обоев, но комната и так до того убогая и мерзкая, что заботиться о порядке нечего. Ник повалился на измятую постель и стал глядеть в потолок, рассматривая бездумно все пятна и трещины, которые издавна его украшали.
Как это он дошел до такой жизни? Что за полоса неудач преследует его в последнее время? В недавнем прошлом он легко справлялся с бедами, которые, надо сказать, редко сваливались на его голову. Ему везло, и он постоянно выходил сухим из воды, гордясь тем, что умеет владеть любой ситуацией. Какие бы несчастья с ним ни случались, он всегда находил выход.
Теперь у него ничего не получается. Ему не везет в карты, и даже с женщинами все пошло наперекосяк. А причина бедам одна – во всем виновата эта проклятая сука Лола Мэридан. Она словно вампир выпила из него все соки. Да и сглазила его, дрянь этакая.
Ник еще крепче выругался в адрес ненавистной Лолы. Ему бы сейчас выпить, но денег нет, а Пегги придет только к вечеру. Вот сука, могла бы оставить пару долларов. И надо же было ему связаться с этой бабой, хотя она одна пожалела его, пригрев после истории с владельцем варьете, где Ник имел несчастье работать. Кто мог подумать, что старый идиот станет поднимать шум из-за жены, с которой и спать-то сам уже не мог? Ник сошелся с ней только потому, что она все время строила ему глазки. Решил уважить голодную без любви женщину да еще посчитал, что удовлетворить ее ничего не стоит, а та всегда замолвит за него муженьку словечко, и он получит побольше за работу. Она ему еще вдобавок всегда наливала рюмочку и снабжала деньгами. Жизнь была что надо. Не то что с Пегги, жмотиной чертовой!
Но этот владелец варьете застукал Ника однажды в постели жены. На том все и закончилось.
Вспоминая об этом, Ник почувствовал, как злые слезы подступили к глазам. До чего он дошел! Раньше он мог добиться любой женщины, они буквально прилипали к нему, потому что в постели он вытворял такое, что только держись. А теперь он пал так низко, что сидит на содержании у престарелой актрисы, которую толком и удовлетворить-то не может!
Проклятая Лола! Она же не женщина, а монстр! Каким же он был дураком, когда решил, что сумеет от нее чего-нибудь добиться! Это она использовала его, высушила и в какой-то степени лишила мужественности. Когда он занимался с ней сексом – назвать это любовью нельзя, – то всякий раз чувствовал, будто она насилует его, но не был способен отказать ей. И не потому, что подчинялся ей по долгу службы, нет. Он мысленно бросил ей вызов, соревнуясь, кто кого, уверенный в своей победе – у него же такой богатый опыт с женщинами.
