— Это Лидия, — представил девушку Бризе, обнимая ее за талию.
— А эта сеньорита? Вы не сказали мне, сеньор, что взялись за ум! — в глазах Вероники угадывалось нетерпение. — Конечно же взялись, потому что иначе не привезли бы сюда эту сеньориту. Вы и не представляете, какую радость доставили нам, капитан! Ведь она… Ваша жена, правда?
Келли заметила, как напрягся Мигель. Он тут же убрал руку с ее плеча, которое поглаживал перед этим, и девушка, с замиранием сердца ждала ответа испанца, не осмеливаясь посмотреть ему прямо в глаза. Как он представит ее этим людям? Кем? Она не была его женой, но много раз делила с ним постель с тех пор, как они покинули “Еврипид”. Щеки девушки разалелись, как спелый персик, и она опустила голову, разглядывая носки своих туфель. Сердце бешено колотилось в груди в ожидании объяснений Мигеля. Она умирала от стыда. Неужели он представит ее, как свою любовницу. Если он поступит именно так, она не сможет смотреть этим людям в лицо.
Мигель боролся сам с собой. Его жена! Да, во время плавания в своем любовном горячечном бреду он представлял ее своей женой, но она не была ею. Много раз он спрашивал себя, что ответила бы Келли, предложи он ей руку и сердце. Он боялся ее ответа, и это останавливало его. Что она могла ответить на его нелепую, несуразную просьбу? Насколько он знал, Келли была настоящей дамой; ее семья была одной из самых родовитых и знатных английских семей. Мигель сомневался, что в планы девушки входило связать свою судьбу с человеком без родины и будущего, бывшим рабом, занимавшимся теперь морскими грабежами и разбоями. Он считал это просто недопустимым для нее, и, как последний растреклятый трус, выбрал самый легкий путь:
— Нет, она… — Мигель с секунду смотрел на Келли, — она моя рабыня.
У Вероники невольно вырвался возглас изумления, и Келли, быстро вскинув голову, устремила на Мигеля взгляд, полный яда.
— Рабыня? — осмелился переспросить Рой. — Но, капитан, у Вас же нет… — он не договорил, заметив мрачный взгляд Мигеля, а только сокрушенно покачал головой, не понимая хозяйского поведения.
Повисла напряженная тишина. Все, без исключения, зависели от Мигеля и молча ждали чего-то. Бризе сверлил его взглядом так, будто хотел влепить пощечину; Рой и Вероника не верили своим ушам, а Лидия смотрела на Мигеля просто с жалостью. Но Келли… Немой упрек ее негодующих и таких голубых глаз был для Мигеля больнее ударов кнута, полученных в “Подающей надежды”.
Келли была натянута, как скрипичная струна; с ее лица схлынули все краски, и она не видела никого, кроме Мигеля. В горле застрял комок. Она победила в смысле унижения. Было не время, но для пощечины создались все предпосылки. Келли просто завопила бы от разочарования, но, молча, по-английски невозмутимо и гордо вздернула подбородок.
— Полагаю, речь идет об одной из ваших шуток, капитан, — заметила Вероника, более прямолинейная и не склонная плыть по течению, как ее муж.
Мигель стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Он тысячу раз проклял себя за то, что выставил себя законченным дураком. Теперь ему придется иметь дело с этой дерзкой служанкой. Не нужно было отвечать ей, вот только поздно махать кулаками после драки, все равно ничего не исправишь. Да и вообще, какого черта! Келли Колберт была всего лишь его рабыней, и не более того. Не пообещал ли он себе в память о Диего сделать ее рабыней, встретившись с ней на борту английского корабля? Разве не поклялся он, что отплатит с лихвой за позор и унижения, полученные от ее родни?
Внезапно Мигель почувствовал себя ужасно слабым и одиноким здесь, среди людей, смотрящих на него так, будто он был какой-нибудь диковинной зверушкой.
— Нет, это не шутка. Ее зовут Келли Колберт, — ответил Мигель и быстрым шагом направился к дому, запутавшись в себе самом и не понимая, что с ним происходит.
Красная от стыда, Келли не знала, что делать и что сказать. Ей безумно хотелось убежать и затеряться в непроходимом, диком лесу, начинавшемся неподалеку отсюда.
— Не обращайте на него внимания, сеньорита, — сказала Вероника, беря бразды правления в свои руки и стараясь сгладить возникшую неловкость. — Такое частенько с ним происходит. Наверняка у него опять один из неудачных дней.
— Но наш хозяин — человек добрый, мадемуазель, — уверил девушку Рой, словно это могло ее успокоить.
— Ты воспринимаешь это слишком близко к сердцу, — пробурчал Бризе, направляясь следом за Мигелем, — а он вел себя, как безмозглый осел.
Глава 32
Несмотря на унизительное положение, в которое поставил ее Мигель, Келли убедилась в том, что это не произвело никакого впечатления на Веронику, женщину бойкую и веселую, которая заставила ее вместе с Лидией немедленно войти в дом. Втроем они поднялись на второй этаж, и там служанка отвела их в комнату, расположенную в восточном крыле галереи.
— Скоро весь дом будет достроен, придут работники, наведут чистоту, и вы сможете выбрать комнату, которая понравится Вам больше всего, мадемуазель. А пока, надеюсь, Вам придется по вкусу эта, — добавила она.
Комната была просторной и светлой. Как и остальной дом, она была обставлена мебелью лишь наполовину, но здесь уже имелась кровать с балдахином, шкаф и маленький туалетный столик с табуреткой, всё в бледно-фиолетовых тонах. В этом снова была заметна женская рука.
— Благодарю Вас, сеньора. Комната очень мила.
— Зовите меня Веро, здесь все зовут меня так, кроме мужа, когда мы спорим. Тогда он зовет меня Вероника Гертруда Мари, что выводит меня из себя, — пошутила служанка. — На рассвете эта комната просто чудо.
Келли, немного нервничая, повернулась к ней, не решаясь спросить, почему мулатка отвела ей комнату для гостей. В комнату молча вошел небольшой мальчишка, черный, как уголь, оставил багаж у двери и также молча испарился. Лидия достала из сундука единственное и уже потрепанное платье Келли, которое та не хотела выбрасывать, и повесила его в шкаф.
Келли удрученно посмотрела на единственный предмет, висящий в огромном шкафу, и с тоской в сердце вспомнила свой прежний, набитый до отказа нарядами, гардероб.
— Не думаю, Веро, что капитану понравится, что я заняла эту комнату.
— Почему? Я сама украсила и обставила ее на случай приезда гостей.
— Вы же слышали, что я не гостья.
— Глупости!
— Но…
— Глупости, говорю я Вам, сеньорита. Если Вам что-то не по вкусe, скажите мне, и мы все переделаем. Мне нравится нежно-сиреневый цвет, поэтому комната и отделана в сиреневых тонах. Я велю принести Вам еще ковер. — Вероника расхаживала по комнате, всё оглядывая, переставляя и что-то планируя. — Я пошлю кого-нибудь из парней в город. А впрочем, нет, пожалуй. Думаю, на чердаке есть один ковер, который подойдет для этой комнаты…
