Два или три дня назад, когда я узнал, что Майра любит меня так же сильно, как я ее, я поехал в Лондон, навестил различных людей и продлил контракты, заключенные несколько лет тому назад. В результате я направляюсь — и у меня в кармане лежит соответствующее письмо — в Южную Америку в качестве главы торгового представительства. Художники-модельеры и промышленники, занимающиеся текстилем, хотят, чтобы кто-то приехал к ним и занялся их производством. И вот организовать все это дело поручено мне. Я набираю себе сотрудников, я отвечаю за все. Если я добьюсь успеха, а я его добьюсь, несомненно, здесь появятся большие возможности для возвращения.
— А Майра? — спросила Энн.
— Майра, конечно, поедет со мной. Неужели вы не видите, что она станет моим первым помощником?
Чарлз улыбался, а Энн все еще не могла прийти в себя от изумления. Да, перед ней был мужчина, которого она не знала. Во всех его словах была решимость и порыв. Ей даже показалось, что в его голосе появилась властная нота. Она поняла, хотя Чарлз и не сказал этого, что он наконец нашел себя. Такой ленивый в недавнем прошлом, он сейчас кипел энергией.
— О Чарлз, я рада за вас! — воскликнула Энн. — Все звучит потрясающе.
— Мы поженимся очень скоро.
— Не стоит ли подождать до вашего возвращения?
— И оставить Майру здесь одну, чтобы она влюбилась еще в кого-то? Ни за что в жизни, — ответил Чарлз. — Я люблю ее, она меня. Но я не такой дурак, чтобы думать, что столь юная и прелестная девушка, как Майра, не способна забыть того, кого нет рядом. Нет, Энн. Я женюсь на Майре сейчас и возьму ее с собой. Я не оставлю без присмотра такое сокровище.
— Значит, все решено? И тем не менее вы просите моего разрешения. Спасибо, Чарлз, за соблюдение приличий.
— Мы бы хотели, чтобы вы пожелали нам счастья и помогли — сейчас и всегда.
— Вы знаете, что я сделаю и то, и другое, — мягко сказала Энн. — И я рада, Чарлз, на самом деле рада.
— Я обещаю вам одно: Майра никогда не пожалеет о своем замужестве. Я дам ей счастье или умру.
Его слова были, в сущности, клятвой. Энн инстинктивно протянула ему обе руки, он поднес их к губам.
— Спасибо, Энн. Я теперь у меня осталась еще одна просьба.
— Что же это?
— Мы не хотим, чтобы вы говорили об этом кому бы то ни было.
— Почему?
— Я хочу полностью прояснить свое положение и иметь подписанный контракт в кармане, прежде чем поразить мир своей помолвкой, — улыбнулся Чарлз. — Вы же знаете, каковы эти бизнесмены: они могут подумать, что, если я женюсь, я не буду уделять так много внимания делам. Хотя на самом деле, как вы знаете, только присутствие Майры заставит меня работать, но они-то этого не знают, поэтому, с точки зрения делового человека, будет более разумным сначала отловить одного зайца.
— Понимаю, — сказала Энн. Она не могла не улыбнуться про себя, думая о том, что Чарлз учел каждую деталь. Это было так непохоже на его обычное небрежное принятие того, что принесет следующий день. Ведь не зря же любимым присловьем Чарлза было: «Не думай о завтра до завтра». А теперь он ничего не оставлял на волю случая.
— Майра настояла, чтобы вы узнали сразу, — сказал Чарлз, — но мы бы хотели, чтобы вы пообещали не говорить об этом никому, даже Джону.
— Конечно, я обещаю, — ответила Энн. — Я согласна с вами. Вы должны приложить все усилия, чтобы добиться успеха.
— И я его добьюсь, — заверил ее Чарлз. Он встал и протянул ей руку: — Давайте найдем Майру. Я хочу сказать ей, что вы не возражаете против нашей помолвки. Завтра, когда я поеду в Лондон, я выберу ей кольцо, но она не будет его носить, пока мы не посадим нашего зайца в корзину.
Энн тоже встала.
— И все же это кажется забавным думать, что Майра выходит замуж.
— Она такая славная. Что я люблю в ней, так это то, что она совершенно неизбалованна — почти дитя в некоторых вопросах и мудра в других.
— Вы всегда будете заботиться о ней, правда же? — спросила Энн. — Если сердце Майры будет разбито, я не думаю, что перенесу это.
— Я уже обещал вам, Энн, — ответил Чарлз. — Я люблю ее всей душой и сердцем и никогда не обману.
— Благословляю вас. — Энн чувствовала, что слезы набегают ей на глаза, потом в порыве чувств она шагнула вперед и поцеловала Чарлза в щеку. — Будет чудесно, что вы станете мне братом.
В ответ он обнял ее и поцеловал в щеку, и она знала без слов, что он начинает новую жизнь.
Она высвободилась и подняла глаза: Джон и Синклер входили в оранжерею.
Энн сначала показалось, что они видели всю сцену, но, поскольку они продолжали разговаривать совершенно непринужденно, она выкинула эту мысль из головы.
— Как здесь хорошо, — заметил Синклер, и они заговорили об эффектах света и воды, о цветах, и Чарлз незаметно ускользнул по-видимому в поисках Майры.
Перед сном Энн зашла в комнату Майры, чтобы поцеловать ее и сказать, как она взволнована новостями.
— О, как чудесно! — воскликнула Майра. — Я так счастлива! Даже не знаю, чего еще можно себе пожелать. Ты не рассердилась, ведь нет?
— Рассердилась? — повторила Энн. — Конечно нет.
— Я думаю, Чарлз боялся, что ты можешь сказать, будто я слишком молода. Но, Энн, я полагаю, возраст не имеет значения, если девушка встретила человека, которого по-настоящему полюбила. Ты согласна?
— Если ты в этом уверена.
— Уверена. Чарлз говорит, что будет заботиться обо мне, но и я тоже, хотя он этого и не знает, буду заботиться о нем. Мы будем счастливы вместе, ты можешь быть спокойной насчет этого.
Энн обняла Майру:
— Люби его и продолжай любить. Только это и имеет значение.
Майра кивнула.
— Я научилась этому у тебя, — сказала она. — И хотя я ужасно легкомысленна в каких-то вопросах, Энн, я смотрела на тебя и видела, как ты заботишься о людях, как направляешь их и влияешь на них, не замечая, что делаешь это. Я буду стараться походить на тебя.
Энн поцеловала сестру от всего сердца, слишком полного, чтобы говорить. И когда она уже пришла к себе и задумалась над словами, которые ей сказала Майра, она поняла, что ни один комплимент не мог быть для нее более дорогим.
Энн сняла платье и надела ночную рубашку, а поверх нее пеньюар из белого атласа и кружев, которые только что купил для нее Чарлз.
— Ваше белье всегда должно быть белым, — сказал он. — Розовый и голубой, возможно, идут другим женщинам, но не вам. Белый придает вам выразительность, и это то, что вы должны носить.
Энн взволновали те прелестные вещи, которые прислали из Лондона. Шифон и кружево, соединенные искусными руками, атлас, бархат, мягкие оборки. Но все это белое или цвета слоновой кости. Майра со смехом сказала, что эти милые вещи делают Энн похожей на монахиню.
