Первые капли упали на землю, когда лошадиные подковы зацокали по каменному мосту через мельничный ручей. Девлин погнал мерина вверх по холму. Дождь оставлял мокрые косые следы на молчаливых могильных плитах и мягко шелестел в высокой траве погоста. Остановившись у древней колокольни, Себастьян соскользнул с седла, готовясь прикрыть ладонью морду коня, вдруг тот вздумает заржать. На церковном дворе было пусто. Если Гибсон или Саймон Эшли и находились здесь, они наверняка оставили своих лошадей в «Собаке и утке», прежде чем спуститься в склеп.
Прижимая к груди разболевшуюся руку, виконт обогнул храм, у зиявшего входа в крипту замедлил шаг, держась настороже. Кто-то отодрал от пробитой в стене дыры прогнившие доски и отбросил их в сторону. Девлин видел узкие ступени, круто уходящие в мрачный проем, слабо подсвеченный мерцающим вдалеке огоньком.
Снизу потянуло промозглым холодом, запахом земли и давней-предавней смерти. С мучительной тревогой прислушиваясь к похрустыванию строительного мусора под подошвами, Себастьян спустился по истертой лестнице. Нога нащупала последнюю ступеньку, затем утопленные, неровные плиты пола крипты. Вжавшись спиной в стену из уложенного рядами нетесаного камня, виконт глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
У дальнего края западной стены подземелья горела одинокая свеча, отбрасывая на древний каменный пол и ряды грубых колонн вытянутую, искаженную человеческую тень. Тень шевельнулась, и Себастьян разглядел Саймона Эшли, чья черная сутана мела подолом по пыльным плитам. Капеллан стоял к Девлину спиной и с помощью железного ломика пытался выворотить камни из основания ниши в задней стене склепа.
Гибсона нигде не было видно.
Левой рукой виконт достал из сапога нож и принялся осторожно прокрадываться мимо сумрачных углублений, уставленных запыленными, затянутыми паутиной штабелями ящиков. Некоторые домовины были обиты железными обручами в попытках обезопаситься от грабителей. Попадались и скорбно маленькие, выкрашенные белой краской детские гробики. Уже привыкшее к могильной темноте зрение выхватывало отдельные детали: торчащие сквозь растрескавшееся дерево рюши обивки с обшитыми истлевшей тесьмой кружевными краями, ручку в виде ангелочка, потускневший ромбик медной таблички, на которой читалось: «Мери Элис Миллс, скончалась в 1725 году в возрасте 16 лет»...
Носок сапога ударился о какой-то мягкий холмик. Опустив взгляд, Себастьян увидел заплечный мешок Гибсона с вывалившейся на каменные плиты кучей бумаг, измерительных лент и штангенциркулей.
Рядом лежал и сам хирург, распростершись лицом вниз у подножия башни из перекошенных и треснувших под грузом времени домовин. Присев, Девлин прижал пальцы к шее друга. Пульс, хоть и слабый, все же прощупывался. От прикосновения ирландец тихо застонал.
Капеллан резко обернулся, сжимая в руке пачку пожелтевших писем, и широко раскрыл глаза при виде Себастьяна.
– Девлин? Какого черта вы тут делаете?
Виконт поднялся на ноги, низко держа кинжал.
– Бросьте, Эшли, – ровным тоном сказал он. – Полдюжины сыщиков с Боу-стрит во главе с магистратом уже мчатся сюда.
Клирик мотнул головой. Дрожащие отблески свечи, поставленной на крышку ближайшего гроба, заплясали на его бледном лице и накрахмаленной белизне воротничка церковного одеяния. Засунув бумаги во внутренний карман, капеллан обеими руками сжал железный прут.
– Уж не обессудьте, но я этому не верю.
Себастьян прекрасно осознавал, что правая рука беспомощно висит вдоль туловища, что Гибсон без сознания лежит у его ног, что Питеру Прескотту потребуется время на поиски Лавджоя. «Сколько, – размышлял он, – займет у сэра Генри и его констеблей путь до деревни? Час? Больше?»
Слишком долго.
– Я знаю о вашем отце и письмах «Алкивиада», – начал Девлин. – Только непонятно, откуда про них стало известно вам. Ведь в то время вы были еще ребенком.
– Довольно давно, когда я отчитывал сестру за то, что она не навещает отца, Розамонда мне все и выложила. Сказала, что когда сэр Нигель исчез, письма находились при нем. Поэтому, услышав о вскрытии крипты и обнаружении тела баронета, я решил, что следует действовать быстро, пока обличающие бумаги не выплыли на свет Божий.
– Выходит, епископ все же рассказал вам о находке в склепе?
– Как только Эрншоу уехал, – кивнул Эшли. – Я рассчитывал, что располагаю достаточным временем, чтобы прискакать в Танфилд-Хилл, забрать письма и убраться восвояси задолго до прибытия епископа. Но по пути моей лошади в копыто попал камешек, и она захромала. К тому времени, как я спустился по ступеням, Прескотт уже склонился над телом брата. В руке у его преосвященства были какие-то листы. Я с ходу решил, что это и есть послания «Алкивиада». Поднял ломик, оставленный рабочими на лестнице, и когда епископ повернулся, просто… ударил. Я не хотел убивать его. Клянусь, не хотел! Но мне необходимо было забрать письма отца! – лицо капеллана вытянулось, он сглотнул. – Только это оказались не они, а какие-то старые документы по имению.
– Но ведь Френсис Прескотт являлся вашим другом, а ваша сестра была замужем за его братом. Вам не пришло в голову, что епископ промолчит о преступных деяниях маркиза Рипона? Если не ради вас, то ради леди Розамонды?
– Ради Розамонды? – нахмурился клирик. – С какой стати?
Виконт всмотрелся в недоуменное лицо противника. Может, леди Прескотт и рассказала подавшемуся в священнослужители братцу о предательстве отца, но явно промолчала о собственной неверности.
– Считаете, мне следовало отдаться на волю случая? – прищурился Эшли. – Пойти на риск увидеть своего родителя осужденным и повешенным за измену?
– Вместо того чтобы идти на убийство? Да, следовало.
Губы церковника дернулись.
– От быстроты моих действий зависела жизнь отца. Его жизнь и мое будущее. Вам, единственному наследнику, легко обвинять. Вы понятия не имеете, каково быть младшим сыном, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни! Ни малейшего представления! Эти письма уничтожили бы все до единого шансы на мое продвижение. Поверьте, сыновья предателей не возносятся на верхние ступени церковной иерархии.
Себастьян ощутил, что доктор у его ног шевельнулся.
– А Эрншоу?
Крепче перехватив ломик, капеллан поднял инструмент, словно крикетную биту.
– Пастор заметил меня на церковном дворе. Увидел неотчетливо, но разглядел достаточно, чтобы потом припомнить. Очертания фигуры или, может, походку. Я не мог риск… – Эшли умолк, потому что Гибсон снова застонал, пытаясь приподняться на локте.
