А сейчас смотрю на фотографию и представляю, что сижу в машине рядом с Элвисом. Может быть, волшебник смог бы вызволить меня из этой невозможной ситуации, увез бы в новую жизнь, в какую-нибудь другую страну, другую эпоху, например, туда, где растет «зеленая, зеленая трава у дома». Какая разница, где именно она растет? Орошаю палочку теста, опускаю крышку унитаза, сажусь и жду. Чтобы принять решение, индикатору требуется три минуты. «Пожалуйста, избавь меня от беременности», — мысленно молюсь я какому-то неведомому богу. Возможно, самому Элвису.
— Дорогой Элвис, спаси, пожалуйста, — шепотом обращаюсь я к фотографии. Понимаю, что от разговора с изображением Пресли в туалете до полного сумасшествия рукой подать, но мне немедленно нужна помощь. Срочно, сию секунду. — Вот только, кажется, я всерьез влипла, — рассказываю я кумиру. — Тебе ведь знакомо это чувство, правда? Еще бы, уж кто-кто, а ты отлично умел ввязываться в истории. — Элвис не отвечает. — Да, я знала, что ты меня поймешь. Проблема в том, что если сейчас тест окажется положительным, то я даже не смогу сказать, от кого беременна. Представляешь? Вот тебе и отель, где разбиваются сердца.
Элвис молча улыбается.
— Помнишь «Отель, где разбиваются сердца»? — На фотографии певец выглядит таким счастливым!
Сверлю тест взглядом, заклиная выдать негативный результат. Медленно проявляется темная линия; точно знаю, что это и есть отрицательный показатель. Но пока что прошла лишь одна минута, а надо ждать три минуты. Время ползет нестерпимо медленно. Если сейчас цвет изменится, то как вести себя дальше? Врать Адаму? Или признаться? Поставить под угрозу все, что между нами есть, или молчать в надежде, что он никогда не узнает? У нас будет ребенок, и половина шансов за то, что это его ребенок. А если все-таки не его? И правильно ли будет вводить в заблуждение самого ребенка? Не знаю, смогу ли жить в постоянной лжи.
— Пожалуйста, Элвис, отведи от меня беременность, пожалуйста! Пожалуйста!
Элвис смотрит с безмятежной улыбкой. Но все напрасно: упрямо вылезает положительный результат, и молиться бесполезно даже Элвису, королю всех и всяческих несуразиц. Скажу Адаму, что ничего нет, а потом прерву беременность. Неужели я только что сказала слово «прерву»? Как страшно прервать уже начавшуюся жизнь. Но размышлять некогда, надо принимать практичное решение, искать выход. Выбора нет: только врать, а потом выбираться из тупика своими силами. Да, именно так и следует поступить.
— Ну, и каков же результат? — спрашивает Адам, пока я с лихорадочно бьющимся сердцем преодолеваю расстояние до дивана. Спокойно. Главное — это спокойствие.
Адам выжидающе поднимает глаза от газеты, которую якобы читает: терпеть он больше не в силах. Внимательно смотрит мне в лицо.
— Положительный, да? — радостно восклицает он, заглядывая в глаза прежде, чем успеваю что-нибудь ответить. — Конечно, так и есть! Вижу по твоему лицу. Все-таки мы это сделали! — Он подскакивает и заключает меня в объятия. — Получилось! Наш ребенок!
Ну почему, почему я ничего не умею скрывать? Обнимаю мужа в ответ, но от напряжения и переживаний слезы текут рекой. О Боже, ну как же меня угораздило? Надо немедленно сказать правду.
— Адам, мне необходимо с тобой поговорить, — начинаю я.
Но Адам не желает ничего слушать.
— Конечно. Непременно поговорим, дорогая. Все обсудим. Но сейчас ты слишком разволновалась. Наверное, гормоны. Рождение детей — вообще дело эмоциональное. Такая великолепная новость! А как мы его назовем? — Он останавливается. — Или ее. Что, если будет девочка? В любом случае скоро у Тэкери появится братик или сестричка.
Неужели я могла совершить такую подлость? Не знаю, куда спрятать глаза.
Утром Адам уезжает на работу и забирает с собой Тэкери, чтобы отвезти в школу. Остаюсь одна. Хожу по дому, хожу по саду. Ничего другого делать не могу. Пытаюсь привести в порядок мысли. Шагаю к кустам олеандра в конце сада, огибаю клумбы с геранью и стерлицией и возвращаюсь на патио. Руки дрожат. Голова раскалывается. Ночью уснуть так и не удалось. Хочется позвонить Белле — она-то наверняка знает, что делать. Но тут же вспоминаю о фотографии. Нет, не могу. Больше никогда ей не позвоню. Остро ощущаю боль предательства и в поисках утешения пытаюсь еще раз обойти сад. На этот раз иду мимо коробок с деталями подвесной скамейки. Адам потратил не одно воскресное утро, чтобы найти в каталогах лучший вариант. В конце концов, купил, но еще даже не успел собрать. Миную садовый сарай, где хранятся газонокосилки и прочие полезные агрегаты и инструменты, подхожу к кустам камелий, на которых до сих пор сохранились цветы. На дереве прыгают белки — кажется, играют в догонялки, но смотреть на них не хватает сил.
Беременность! Как это случилось? Зачем?
В головокружительной ярости хватаю горшок с кактусом и швыряю на бетонный пол патио. Потом следующий, за ним еще один. Земля неаккуратно рассыпается. Идиотка! Бегу в дом и в слезах падаю на диван, носом в подушку.
Просыпаюсь от телефонного звонка. Кажется, вдоволь наревелась и уснула. На светло-зеленом шелке дивана осталась некрасивая грязь: мокрое пятно от лица и черный след от туши. Слышу, как Стивен допытывается у автоответчика, куда я делась. Черт! Сколько же я проспала? Часы на камине бьют полдень. Кошмар.
— Стивен, прости, пожалуйста. — Немедленно перезваниваю боссу. — Ужасное утро. Спустилась шина. Но теперь уже механик здесь, и не позднее чем через час приеду.
В офисе действую на автопилоте. В голове бушует буря, и рутинная работа кажется почти успокаивающей. Если подольше почитать электронную почту, то можно будет сделать вид, что вообще ничего не случилось. Начинаю просматривать составленный Стивеном список неотложных дел.
Мария приносит почту.
— Не очень-то хорошо вы выглядите, мисус, — сочувственно замечает она. Прежде чем выйти из дома, я нанесла на лицо толстый слой тонального крема и добросовестно напудрилась, но так и не смогла замазать темные круги под глазами и следы слез. — Может быть, принести мятный чай?
Благодарно киваю и отвечаю на телефонный звонок. Звонят с киностудий «Нью-Лук пикчерс»: спрашивают, можно ли прислать сценарий «Нортенгерского аббатства» для Бретта Эллиса. Отвечаю, чтобы присылали: мы непременно передадим. Среди почты обнаруживаю номер «Нэшнл инкуайрер». «Оставь, — приказываю себе, — даже не открывай». Но поделать ничего не могу и ожесточенно листаю журнал в поисках страшной фотографии Бретта и Беллы. Не нахожу. Ах да, Крейз ведь сказал, что снимок появится на следующей неделе. В этом номере его и быть не может, еще рано. Наверное, сочиняют сопроводительный текст. Приказываю себе успокоиться. Все будет хорошо. Главное, глубже дышать: вдох — выдох, вдох — выдох. — Но почему-то все равно продолжаю листать журнал. Может быть, уже напечатали маленькую заметку? Внимательнее просматриваю страницы. У Кейт Хадсон появился новый парень, у Дженнифер Энистон тоже. Останавливаюсь на странице «Десять лучших нарядов», где звезды представлены в вечерних платьях. Виктория Бекхэм в шедевре от Валенсиага выглядит худой как палка. Девочка, все-таки надо нормально питаться! Пролистываю рекламу липосакции и домашнего ремонта и натыкаюсь на объявление, занимающее не меньше четверти страницы. Это еще что за новость?
