— Не мучь меня, Фаткура, — сказал принц. — Я не заслуживал такой любви: видишь, как я вознаградил ее? Ты умираешь по моей вине, и я не могу спасти тебя. Страшное горе, которое раздирает меня сейчас, отомстило вполне за страдания, которые я причинил тебе.
— Теперь я счастлива, — сказала Фаткура. — Я могла умереть до твоего прихода, а я возле тебя.
— Но ты не умрешь! — вскричал принц. — Я с ума сошел. Стою тут, ничего не делая, одурев от ужаса, вместо того, чтобы позвать помощь, подумать о твоей ране! Ты молода, ты выздоровеешь.
— К чему! — сказала Фаткура. — Разве ты будешь любить меня потом?
— Я буду любить тебя, как люблю, с бесконечной нежностью.
— Как любят сестру, — пробормотала Фаткура с горькой улыбкой. — Ах, дай мне умереть!
— Увы! Кровь течет и уносит твою жизнь! — вскричал принц, обезумев от горя.
Он начал громко кричать. Его услышали. Зал наполнился солдатами и слугами. Генерал Сигнэнари тоже пришел, еще весь в крови после битвы. Перед ним расступились.
— Что случилось, принц? — спросил он.
— Доктора, ради Бога, и сию минуту! — вскричал Нагато. — Моя невеста поразила себя кинжалом в грудь, чтобы избежать оскорбления бесчестного Тозы. Она умирает.
Фаткура потеряла сознание.
Скоро пришел придворный доктор. Он открыл рану, и, видя ее, сделал малоутешительную гримасу.
— Она не пожалела себя, — сказал он.
— Можно ли спасти ее? — спросил принц Нагато.
Доктор покачал головой.
— Не думаю, — сказал он. — Железо вонзилось слишком глубоко. Когда я перевяжу рану, кровь не будет больше течь наружу, но она польет внутрь и задушит ее.
— А если ты не перевяжешь рану?
— Женщина умрет через несколько минут.
Доктор соединил края раны. Когда он дотронулся до больного места, Фаткура не дрогнула. Он во второй раз покачал головой.
— Дурной признак, — пробормотал он.
Когда перевязка была кончена, он вложил в рот молодой женщины горлышко маленького пузырька с подкрепляющим напитком. Он заставил ее выпить все.
Вскоре Фаткура открыла глаза. Она все еще лежала на коленях у Нагато. Тика рыдала у ее ног. Принцесса обвела недовольным взглядом комнату. Медленно и с трудом приподняв руку, она сделала знак, чтобы все вышли.
Сигнэнари вывел их и сам ушел. Остались только доктор и Тика.
— Ты не послушался меня, Ивакура, — сказала умирающая слабым голосом. — Ты позвал народ, зачем?
— Я хотел спасти тебя.
— Я погибла… Вернее, спасена, — прибавила она. — Что я стала бы делать на этом свете?
У нее начались спазмы, она протянула руки, кровь душила ее.
— Воздуху! — закричала она.
Тика поспешно открыла все окна. Тогда госпожа увидела ее.
— Прощай, Тика! — сказала она. — Ты хорошо видишь, что он не был побежден, что он не умирал! Мы больше не будем говорить о нем.
Молодая служанка плакала, закрыв лицо руками.
Фаткура подняла глаза к принцу.
— Дай посмотреть на тебя! — сказала она. — Так давно твой образ не отражался в моих глазах! Как ты прекрасен, мой возлюбленный! Видишь ли, — продолжала она, обращаясь к доктору, — это мой супруг. Он пришел, чтобы избавить меня от заключения, но Тоза оскорбил меня, и я бросилась в объятие смерти.
Она говорила отрывистым, глухим, все слабеющим голосом. Глаза ее расширились, восковая бледность разливалась по лицу.
— Ты скажешь обо мне твоему отцу, Ивакура, — снова заговорила она. — Он очень любил меня, да! Я сказала, что не увижу больше замка. Я была почти счастлива там. Я видела комнату, в которой ты родился, твою детскую одежду… Ах, я тебя очень любила!
Она задыхалась, капли пота блестели на ее лбу. Она сорвала повязку с раны.
— Ивакура, — сказала она, — я не вижу тебя, нагнись ко мне… ближе… Ах, — вдруг вскричала она, — уходит, когда он тут…
— Она умирает! — вскричал принц, обезумев.
— Она умерла, — сказал доктор.
Тика испустила горестный вопль. Принц закрыл лицо руками.
— Все страдания кончены для нее, — сказал доктор. — Она отдыхает и забывает все огорчения в ясном спокойствии вечного сна.
Гиэяс согласился прекратить войну, но, как говорил Фидэ-Йори, он поставил тяжелые условия.
— Я требую, — сказал он, — исполнения одного из трех следующих условий: или Фидэ-Йори должен покинуть крепость и отправиться на семь лет в Ямато, или пусть мне дадут Йодожими в качестве заложницы, или пусть разрушат стены и засыплют рвы осакского дворца.
Можно было принять разве только последнее предложение. Таково было мнение генералов, собравшихся на военный совет. Однако Йокэ-Мура считал плачевным разрушение стен.
— Этот мир будет непродолжителен, — говорил он, — и, если война возобновится, что мы будем делать в замке без стен?
Он советовал лучше отпустить Йодожими.
— Мою мать! Что ты говоришь! — вскричал сегун. — Раз в его руках будет такой залог, мы обратимся в рабов Гиэяса.
— Это правда, — сказал Гарунага, — об этом нечего и думать.
— Разрушив стены, мы будем беззащитны. Уж лучше война, чем такой мир, — возразил Йокэ-Мура.
Он охотно отправил бы Йодожими. Что ему было за дело до женщины!
— Гиэяс определил, — сказал кто-то, — что рвы должны быть засыпаны настолько, чтобы трехлетние дети могли легко влезть туда и вылезать из них.
— Десять тысяч рабочих должны будет поспешно срыть стены, — прибавил другой.
Йокэ-Мура вздохнул.
— Надо принять это, — сказал сегун, — мы принуждены. При первом намеке на войну мы выстроим стены и выроем рвы.
— Так как ты этого требуешь, — сказал Йокэ-Мура, — то я подчинюсь твоему мнению, разрушим крепость.
— Я поручу генералу Сигнэнари отправиться в лагерь Гиэяса, чтобы обменяться мирными договорами. Он будет моим достойным представителем и, я надеюсь, сумеет повести себя благородно в таком щекотливом деле.
— Я постараюсь оправдать твое доверие, — сказал Сигнэнари. — Жду твоих приказаний, чтобы ехать.
— Ты еще не успел вытереть кровь с меча, которым наказал княжество Тозы, — сказал сегун. — Если хочешь день отдохнуть, то останься.
— Я отправляюсь сегодня вечером, — сказал Сигнэнари.
Действительно, в тот же день молодой генерал отправился в лагерь похитителя престола в сопровождении многочисленной и великолепной свиты.
После лесного пожара, который истребил часть его солдат, Гиэяс расположился в соседней равнине. Он не хотел покидать этой позиции, потому что она была так близко от Осаки. Он получил подкрепление и тогда пошел против Гарунаги, который все еще занимал Сумиоси. Генерал был разбит и армия его рассеяна. Но Гиэяс оставил на завоеванном месте только небольшой авангард и вернулся в лагерь. Здесь-то его застало приказание микадо заключить мир. Тогда Гиэяс позвал несколько вельмож своего совета: Овари, Датэ, Тодо и Куроду. Все заявили, что невозможно ослушаться повеления сына богов, что нужно было притвориться покорным, но на самом деле создать препятствие к подписанию договора.
