Айла уже решила, что в любом случае попросит Маклаудов отрубить ей голову. Вчера она не лгала. Она устала жить этой жизнью.
— Разве это имеет значение?
Хейден отвернулся, и она грустно улыбнулась:
— А… Понятно. Ты хочешь убедиться, что я мертва, чтобы на свете стало одной драу меньше.
— Это не то, что я хотел сказать.
— Тебе и не надо говорить. Я вижу это по твоему лицу.
Его лицо было искажено яростью, когда он повернулся к ней.
— Не вкладывай свои слова в мой рот.
— Так ты не думаешь, что Шотландии будет лучше без одной драу?
— Айла! Хватит!
Айла встала с кровати, все еще прижимая к себе простыню.
— Все, о чем я прошу, — это правда. Неужели это так много? До сих пор ты был со мной честен. Что сейчас изменилось?
В ответ он только смотрел на нее.
— У тебя есть все права ненавидеть драу. Они отобрали у тебя семью самым ужасным способом. Драу — это зло. Церемония предназначена для того, чтобы связать их со злом. Все, что драу делает, все, что драу говорит, пропитано злом.
— Я знаю, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Айла вскинула бровь.
— Так, значит, драу нужно убивать?
— Да, — наконец признал Хейден.
Айла судорожно вздохнула. Это оказалось больнее, чем она ожидала.
— Ты проследишь, чтобы меня убили? Маклауды дали мне клятву, но я знаю, что на самом деле они не хотят исполнять ее. И Йен тоже. Я знаю, что здесь есть только один человек, который сделает это.
Хейден повернулся к ней спиной.
— Я не смог сделать это, еще когда только узнал, кто ты. Что заставляет тебя думать, будто я смогу сделать это теперь, после того, как делил с тобой постель?
— Потому что ты знаешь, насколько важно, чтобы Дейрдре не смогла больше контролировать меня.
— Ты, должно быть, считаешь меня каким-то бессердечным монстром.
Айла вздохнула и шагнула ближе к нему. Она подняла руку, чтобы положить ему на спину, собираясь утешить. Но в последний момент передумала и опустила руку.
— Нет, Хейден. Я считаю тебя человеком, который предан сверх меры. Я думаю, ты из тех людей, кто хочет спасти всех и каждого. Я думаю, ты тот, кто сдержит клятву, невзирая на любые трудности.
Хейден повернулся к ней лицом.
— Ты собираешься заставить каждого в замке поклясться убить тебя?
— Если придется. Это нужно сделать.
Хейден фыркнул и покачал головой:
— Я дам тебе мое слово закончить твою жизнь, но я сделаю это, когда сам решу, что время пришло. А не когда ты пожелаешь этого.
— Если дело в этом, Хейден, я бы попросила тебя убить меня сейчас.
Ее слова заставили его вздрогнуть. Он нахмурился.
— Ты считаешь, что у тебя нет другого выбора?
— Я знаю, что нет. Я пятьсот лет жила в злой горе, окруженная самой мрачной жестокостью. Я была одна слишком долго, и я не хочу больше ни одного дня проводить так.
— Ты не одна. Только не здесь.
— Мне незачем жить.
— А если бы у тебя было что-то? — спросил Хейден. — Ты бы стала бороться с Дейрдре?
Айла рассмеялась, хотя в ее смехе не было веселья. Она отвернулась, прежде чем он успел заметить слезы, которыми наполнились ее глаза. Теперь она была даже более одинока, чем раньше.
После Хейдена, после того, как она увидела, какой может быть жизнь с ним, ничто и никогда не заменит этого.
— Ради чего мне жить? По-прежнему быть имуществом Дейрдре?
— Живи ради меня.
У Айлы сжались легкие, дыхание отказывалось покидать ее тело. Она боялась обернуться, боялась посмотреть в глаза Хейдена и увидеть, что он смеется над ней.
Была ли у нее сила, чтобы бороться с Дейрдре? Могла ли она противостоять чему-то, настолько злому? Ради Хейдена она прошла бы через сам ад.
Молчание тянулось бесконечно, потом она обернулась через плечо, чтобы дать Хейдену ответ, сказать ему, что она стала бы жить ради него.
Почему-то она не удивилась, увидев, что Хейден ушел.
Хейден смотрел на свой завтрак, не видя его. Он не был голоден, даже несмотря на то, что вчера пропустил ужин.
Его мысли постоянно возвращались к вчерашнему разговору с Айлой. Хейден проснулся рано, но так и не смог уйти от нее. Вместо этого он сидел и просто смотрел на нее.
Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь смотрел, как другой человек спит. Это был новый опыт, и он завораживал его.
Айла лежала там, такая соблазнительная и прекрасная, что легко было забыть, что она драу. Легкая улыбка на ее губах, когда она проснулась, заставила его сердце забиться чаще, но улыбка исчезла, когда она обнаружила, что его нет в постели.
Потом она просила ответов, которые он давать не хотел, а точнее, боялся. Чем больше он говорил, тем труднее ему становилось. Он причинил ей боль. Айла пыталась скрыть это, но его слова глубоко ранили ее.
Но не глубже, чем ее слова о том, будто она знает, что он убьет ее.
Хейден не знал, откуда пришли слова, когда просил, убеждал ее жить ради него. Как только он их произнес, он уже знал, что никогда не сможет убить ее.
Эти слова прозвучали из самых глубин его души, и по молчанию, которое воцарилось в башне, он понял, что Айла либо не может, либо не хочет отвечать ему.
Хейден не винил ее. Поэтому и ушел раньше, чем услышал ее ответ. То, что он сказал ей, то, что сделал, было отвратительно. Он не заслуживал ее любви после того, как повел себя как животное.
Хейден поставил локоть на стол и закрыл лицо рукой. Все игнорировали его, чего он, собственно, и хотел. То там, то тут он слышал обрывки разговоров, но ни в каких не хотел участвовать.
Он надеялся и в то же время боялся увидеть Айлу. После того, что произошло вчера вечером и сегодня утром, он даже не знал, как отреагирует, когда увидит ее. Не говоря уже о том, если увидит с ней Йена.
Она улыбалась для Йена, смеялась для Йена. Как же Хейден ненавидел бурлящую зависть, терзающую его.
— Ты похож на покойника, — сказал Малькольм, поднимая голову от еды.
Хейден потер рукой затылок.
— Ты хочешь сказать, что я похож на тебя?
Губы Малькольма тронула легкая улыбка.
— Ага. Это, случайно, никак не связано с прекрасной Айлой, а?
Хейден отвернулся, но Малькольм, похоже, получил свой ответ, потому что покачал головой.
— Я так и думал, — пробормотал Малькольм.
— Почему ты так говоришь?
Малькольм пожал левым плечом:
— Нетрудно увидеть, что между вами двумя существует глубокая связь. Она одинока и несчастна. Ты смущен и зол. Существует простое решение.
— И что это может быть? — не мог не спросить Хейден.
Если кто-нибудь знает ответ, он хотел его услышать.
