— О, какой вы нехороший, Кингстон, какой нехороший, — надула губы леди Беттина, шутливо хлопая веером своего кавалера. И, снова повернувшись к Кейт, сказала: — Да, дорогая, как видите, я никогда долго не соблюдаю траур. Жизнь так быстротечна. — Она рассмеялась и снова похлопала своего поклонника по груди.
Сердце Кейт сжалось от боли. Нет, не стоило вступать в спор с леди Беттиной и, тем более, снимать маску. Но Кейт чувствовала искреннюю жалость к Джорджу. Он верил, что леди Беттина любила его, а очевидно, она его просто использовала из-за титула и денег.
Не сказав ни слова, Кейт отошла от этой пары. Она закончила не только с ними, но и со своей прошлой жизнью, то есть с каждым, кто так или иначе, имел к ней отношение. Сегодня Кейт намерена веселиться. И… танцевать, решила она и быстрым шагом направилась к Лили.
— Я хочу танцевать, — шепнула Кейт на ухо подруге. — Я хочу одного — танцевать, танцевать и танцевать.
— Ну, если хотите, так танцуйте, — с улыбкой ответила Лили. Она похлопала по плечу Девона, и вскоре Кейт закружилась в танце с красивым маркизом, с улыбкой на устах и бокалом шампанского в одной руке. И внезапно все отступило и потеряло значение. Неважно, почему она оказалась здесь. Неважно, здесь ли Джеймс. Неважно и то, что леди Беттина оказалась столь отвратительной. Кейт хотела одного — забыть обо всем и вкусить чарующее веселье этой ночи. Да, именно этого она желала больше всего.
После трех танцев подряд с тремя разными кавалерами, Кейт решила отдышаться и сделать паузу. Она подошла к длинному столу, уставленному напитками и закусками, чтобы выпить еще один бокал шампанского. Толпа отделила ее от Лили, Энни и их мужей. И, учитывая то, что все кругом были одеты в маскарадные костюмы, совершенно невозможно было понять, кто есть кто.
И вдруг что-то ударило ее прямо в сердце. Кейт затаила дыхание. Джеймс здесь. Он здесь, где-то в толпе. Но она никогда не узнает его, никогда не найдет. Она представления не имела, как он одет. Какого цвета его маска. О, даже лучше, что она не знает. Если бы она знала, как он выглядит, без сомнения постоянно искала бы его среди толпы, надеясь, что сможет узнать его, поговорить с ним, о Господи, просто услышать его голос.
Кого она обманывает? Она уже ищет его. Прислушиваясь к каждому мужскому голосу, который долетал до нее, Кейт старалась распознать знакомый тембр. И когда какой-нибудь джентльмен проходил мимо, она вглядывалась в прорези маски, надеясь увидеть знакомые зеленые глаза. Кейт залпом выпила второй бокал шампанского. Да, это так. Она должна прекратить думать о Джеймсе. Прежде ей никогда не доводилось бывать на лондонском новогоднем маскараде и, скорей всего, никогда не доведется. И она должна веселиться.
Отойдя от стола с напитками, Кейт отправилась на поиски своих друзей, но остановилась, когда беседа одной пары привлекла ее внимание.
Она оглянулась через плечо. Нет, она не узнала ни даму в платье ужасающего красно-коричневого оттенка, ни ее пожилого спутника, костюм которого, видимо, должен был изображать персик, ибо был яркого персикового цвета, но остановилась как вкопанная.
— Да, но, если вы спрашиваете меня, моя дорогая, вряд ли это произойдет так быстро. Хотя ей следовало бы покинуть этот город как можно скорее, — говорил джентльмен.
— Я слышала, она остановилась в отеле? — с гримасой отвращения на лице проговорила леди.
— Ничего удивительного, — отвечал джентльмен. — Некоторые заведения не гнушаются принять любые отбросы.
Пауза. Дама пригубила шампанское.
— Между нами, я всегда думала, что это она убила его. Слуга мог признаться, но я ни на секунду не верю в это.
Джентльмен кивнул, его второй подбородок затрясся.
— Я согласен с вами, дорогая.
На глаза навернулись слезы обиды. Кейт хотела уйти, не слышать их разговор. Именно поэтому она не сможет войти в лондонский высший свет. Никогда. Даже если на ней будет маскарадный костюм. Ее там никто не ждет. Она хотела найти Лили и Энни, попрощаться и тихонько подняться наверх, в свою комнату. Зачем она вообще пришла сюда?
Кейт уже повернулась, чтобы уйти, когда высокий джентльмен в черном, с зеленой маской на лице прошел мимо. Он обратился к паре, которая только что говорила о Кейт.
— Пожалуйста, заверьте меня, леди Кранберри, что вы только что говорили не о вдовствующей герцогине Маркингем? — сказал он резким тоном.
Кейт замерла, не в состоянии сдвинуться с места. Она узнала этот голос. Такой проникновенный и такой родной. Джеймс. Она не обратила на него внимания, когда он проходил мимо, но сейчас ошибка исключена. Он был здесь и появился именно в тот момент, когда кто-то должен был встать на ее защиту. Кейт отошла к столу и взяла очередной бокал шампанского, стараясь не привлекать внимания к своей персоне. Гости, заинтригованные слишком громким голосом Джеймса, стали потихоньку собираться вокруг трех персон.
— Лорд Медфорд, это вы? — Леди Кранберри выпрямилась во весь рост, что, однако, не сделало ее выше.
— Да, — произнес он сквозь стиснутые зубы.
Кейт поспешила отойти в угол зала, зашла за пальму и с замиранием сердца следила за развитием скандала. Группа любопытных росла, но, слава богу, никто не обращал внимания на нее.
— А разве запрещается говорить о герцогине? — кашлянув, вмешался в разговор лорд Кранберри. — И вы смеете защищать эту потаскуху?
Джеймс вплотную подошел к лорду Кранберри и теперь возвышался над ним.
— Да, именно это я и делаю. — Он с трудом сдерживал себя.
Толпа, собравшаяся вокруг них, становилась все больше и больше.
Лорд Кранберри с воинственным видом расправил плечи и подтянул толстый живот, как будто бы хотел всосать его.
— Кажется, вы получили хороший урок, когда спрятали ее в своем доме, — пыхтел он, тряся вторым подбородком. — Я удивлен, как это леди Кэтрин пригласила вас сегодня? Наверно, она не очень внимательно просмотрела список гостей.
Джеймс уже не сдерживался, его голос был похож на угрожающее рычание.
— Что, черт побери, это означает? — спросил он.
— Только то, что если вы продолжите в том же духе, то получите по заслугам, — поддержала мужа леди Кранберри. — Каждый знает, что ваш городской дом пострадал, потому что вы взялись опекать эту преступницу.
Чеканя слова так, чтобы было слышно всем и каждому, Джеймс произнес:
— Зарубите себе на носу, вдовствующая герцогиня Маркингем лучше вас всех. Она добрая, щедрая, прелестная леди, которую ошибочно обвинили в преступлении и которая была полностью оправдана.
Лицо лорда Кранберри стало багровым, что никак не вязалось с его персиковым нарядом. Он пыхтел и запинался, не в состоянии подобрать нужные слова.
