— Потому что Лондон готовится к торжествам или потому что здесь я? — спросил Джон.
Он говорил в шутку и засмеялся, но улыбка исчезла с лица девушки.
— Я имела в виду эти торжества, — ответила она. Эта небольшая шутка испортила Джону настроение. Неожиданно он почувствовал себя расстроенным, и впервые между ними воцарилось неловкое молчание. Джон нежно взял девушку за руку.
— Я хочу видеть тебя, Нэнси, снова и снова. Вы будете на балу у Клеменсов завтра?
— Мы приняли приглашение, — ответила она.
— Хорошо. — Джон убрал свою руку. — Оставь для меня два вальса, договорились? Первый и последний. А ты пойдешь в оперу в качестве моей гостьи на следующей неделе? Там будет очень много иностранных гостей. Боюсь, что театр будет трещать по швам. Так ты пойдешь?
Нэнси колебалась.
— Я не знаю.
— Мы будем сидеть в восьмой ложе, — сказал Джон.
— А кто-нибудь из твоей семьи тоже там будет? — спросила она.
— Вместе с нами? — Туг до Джона дошло, что она скорее всего не хотела оказаться в одной ложе с Элизабет и Пулом. — Нет, конечно. Ну так как?
— Хорошо, — ответила она. — Если мы еще останемся в городе. Надеюсь, что мы не уедем.
— А как с вальсами?
— Да, — согласилась Нэнси.
— Спасибо. — Джон опять почувствовал мальчишескую радость. Он был готов кричать от счастья или подхватить ее на руки и закружите на месте. Он оглянулся и увидел, что вокруг было много народу. Джон улыбался, когда Нэнси взглянула на него и удивленно приподняла брови.
— Я думал, что рядом никого нет, — пояснил Джон. — Я хотел подхватить тебя и закружить. Может, даже попытался бы сорвать поцелуй. Радуйся, что кругом люди.
На лице Нэнси отразился нескрываемый ужас, она выдернула руку, поколебалась, а затем быстро пошла по дорожке. Джон догнал ее, но не попытался прикоснуться к ней или заговорить. Чуть поодаль от дорожки стояла скамейка.
— Давай присядем, Нэнси, — спокойно предложил он. — Мы будем на виду. Но даже если никого не будет рядом, я никогда не сделаю ничего плохого. Даю слово джентльмена и офицера кавалерии его величества.
Если они не сядут, то дорожка через минуту-другую приведет их к столпившимся неподалеку людям. Нэнси снова заколебалась, а затем, не сказав ни слова, присела на край скамьи. Джон опустился на другой край.
— Прости меня, — заговорила Нэнси. — Я знаю, что ты просто пошутил. Прости, это все из-за того, что я столько лет жила в одиночестве.
— Нет, — возразил Джон, — причина не в этом, Нэнси. — Девушка стала смотреть прямо перед собой. Они подождали, пока пройдут люди, обменявшись с ними приветствиями.
— Это случилось после нашего поцелуя и до того, как я на следующий день попросил твоей руки, — произнес Джон. — Я прав?
— Нет, — возразила Нэнси, но ответ был слишком поспешным и неубедительным.
— Именно в это время кто-то причинил тебе боль и напугал тебя, — заключил он. — Как бы мне хотелось избежать этого ужаса, но мне кажется, что только одно могло напугать тебя так сильно, заставив в течение семи лет вести уединенную жизнь старой девы. Господи, надеюсь, что я ошибся! Тебя изнасиловали, Нэнси?
— Нет! — вырвалось у нее. Она вся напряглась и продолжала смотреть перед собой.
— О Боже! — вырвалось у Джона. Лучше бы ему не встречать ее снова и ничего не знать. — Кто это сделал? Это произошло в Кингстоне. Кто-то из гостей?
— Никого не было, — ответила Нэнси. — И ничего не случилось. Я хочу вернуться назад, Джон. Стало прохладно.
— Нет, — возразил Джон. — Воздух такой же теплый, как и был. Это ты похолодела. Ты больше не должна страдать одна, Нэнси. Ведь именно это и происходило с тобой все эти семь лет, да? Ты никому не рассказывала?
Джон видел, как девушка прикусила губу, стараясь сдержаться.
— Неужели ты считаешь, что если бы я кому-то об этом рассказала, то это принесло бы мне облегчение? Ведь это меня изнасиловали, это случилось со мной, а не с кем-то. Никто не мог утешить меня.
— Но ведь этого человека нужно наказать, — сказал Джон. — Должна же быть справедливость.
— Меня изнасиловали, — заявила Нэнси. — И никакое возмездие не могло бы ничего изменить. Я не хочу говорить об этом, Джон. Я научилась жить с этим, старалась не думать об этом. Я приучила себя к мысли, что это случилось против моей воли и меня нельзя ни в чем обвинить, что это совсем не изменило меня, не сделало хуже. Я научилась снова любить себя. Но пусть все это останется в прошлом, как и было раньше.
— И все же ты приходишь в ужас, когда к тебе прикасаются, — произнес Джон. — По крайней мере если эти прикосновения хоть отдаленно напоминают отношения между мужчиной и женщиной.
— Да, — признала Нэнси, — это действительно так. Одна мысль об этом ввергает меня в ужас. Но я научилась жить и с этим тоже. Кто-то боится грозы, кто-то змей, кто-то быстрой езды. А я боюсь мужчин. Но все привыкают к своим страхам.
— Значит, то, что случилось с тобой и разлучило нас семь лет назад, будет держать нас вдали друг от друга до конца наших дней, — подытожил Джон.
Нэнси повернулась и взглянула на него.
— Я думала, что мы будем друзьями, — произнесла она. — Ведь мы так решили.
— Да, — признал Джон. — Но неужели ты хочешь только этого, Нэнси? И ты будешь удовлетворена этим?
— Разве это невозможно? — печально спросила она. — Тогда нам лучше больше не встречаться, Джон. Я не появлюсь на завтрашнем балу, а вы найдете кого-нибудь еще, чтобы пригласить в оперу на следующей неделе. — Я хочу поцеловать тебя, — заговорил Джон. — Прямо здесь и сейчас. Я хочу доказать тебе, что поцелуй может быть приятным, что он не всегда ведет к тому кошмару, который столько лет ты скрывала. Но есть нечто более важное, и когда ты расскажешь мне, то ни у кого из нас не останется желания целоваться. Я хочу знать, кто это был, Нэнси.
— Нет, — ответила девушка.
— Я должен знать, — настаивал Джон. — Он лишил тебя свободы, а у меня отобрал невесту. Это кто-то из нашей семьи?
— Нет, — глухо ответила она.
— Мой отец? — Джон затаил дыхание.
— Нет! — Недоумение, промелькнувшее во взгляде Нэнси, позволило ему облегченно вздохнуть, поняв, что девушка говорит правду.
— Мартин? — Джон снова затаил дыхание.
— Нет. — Нэнси торопливо вскочила на ноги.
Он тоже встал и крепко сжал ее руки.
— Посмотри мне в глаза, Нэнси, — приказал Джон, непроизвольно произнеся это командным голосом, которым столько лет отдавал приказания своим солдатам.
Нэнси подчинилась ему.
— Это Мартин изнасиловал тебя?
— Ему было всего восемнадцать, — заговорила девушка. — Всегда улыбающийся и очаровательный. Я считала его мальчиком, хоть он был всего на два года моложе меня. Я даже не подумала о том, что нужно взять с собой служанку или кого-то еще, когда он пригласил меня прогуляться с ним к реке. И когда он попытался поцеловать меня, я рассмеялась и смутилась. Я рассердилась, когда он пытался добиться своего грубостью, но мне даже в голову не пришло испугаться его.
