Ему хотелось побыть с ней в постели, но даже повеса Боскасл должен соблюдать хоть минимум приличий. Не дело, если тетушка Гермия обнаружит, что он обольстил ее племянницу, находящуюся под его защитой.
Он осторожно пробрался в свою комнату, умылся, побрился, надел свежую одежду и сел за письменный стол, чтобы набросать письмо в Лондон. Он не забыл о пропавшем рисунке Джулии. Лучше найти эту чертову штуку, пока она не доставила неприятности.
* * *
Джулия слышала, как он зашевелился и выскользнул из ее постели. Его ночные ласки оставили ее в состоянии сладостного изнеможения, и не было сил его окликнуть. В этом доме, в его объятиях, она чувствовала себя в безопасности, и если бы это было в ее власти, Джулия навсегда осталась бы здесь, вдали от всего мира. Она готова была бесконечно притворяться его принцессой в высокой башне.
Однако неприятное внутреннее чувство подсказывало Джулии, что Рассел не примет ее отказ с приличествующей любезностью, несмотря на собственную неверность. Она, кажется, говорила, будто хочет, чтобы Хит за нее подрался? Но ведь она не имела в виду настоящую драку. Ни ему, ни Расселу не нужно драться за нее, чтобы доказать свою отвагу или мужественность. Как ей справиться с Расселом? И как объяснится с ним Хит? Он ей об этом ничего не говорил. Он все тщательно обдумывал и не страдал излишней импульсивностью.
Так что ей оставалось ждать и надеяться на изящный разрыв с Расселом… И Джулия, и Хит теперь достаточно сильны, чтобы противостоять любым противодействиям. Таково было преимущество зрелого возраста и опытности. По крайней мере тетушка одобряла ее выбор от всего сердца, и, к счастью, семья Хита приняла Джулию тепло и сердечно. Эта поддержка близких людей поможет выстоять. Именно преданность друг другу перед лицом житейских бурь давала Боскаслам их силу. Она восхищалась этим качеством и надеялась, что ее с Хитом дети, Бог даст, унаследуют фамильные черты.
Письмо от брата Хита лорд Дрейк Боскасл получил в самый неподходящий момент. Он как раз устраивался в салоне Одри, намереваясь провести день за искусным обольщением. Его пригласили сюда под предлогом литературного вечера, но Дрейк сомневался, что покинет эту обитель с воспоминаниями о литературе.
Молодая актриса в его объятиях в эту минуту вряд ли смогла бы прочесть и детскую считалку. Поддавшись уговорам Одри, он согласился опробовать на себе ее новообретенные профессиональные таланты.
– Я думаю, – пробормотал он в ее розовое ушко, – что у вас, несомненно, есть к этому призвание.
Она обвила руками его шею и начала, воркуя, развязывать ему галстук.
– Неужели вы так считаете?..
– Полагаю, что нам стоит…
Он с раздражением взглянул на открывшуюся дверь. Одри впустила молодого лакея, и готовый разозлиться Дрейк узнал фамильную ливрею. Он бережно отсадил на диван обвившуюся вокруг него женщину.
– Простите, Боскасл, – произнесла Одри с лукавой усмешкой, явно доказывающей, что никакого прощения она не просит. – Он настаивал, что дело очень важное. – Было очевидно, что она намерена узнать, что это за дело.
Лакей передал Дрейку письмо, не сводя при этом глаз с растерянной актрисы на диване, пытавшейся привести в порядок платье и волосы. Дрейк вскрыл письмо и быстро пробежал послание. Лицо его помрачнело.
«Мне нужно повидаться с тобой по очень срочному делу. Речь идет о чести нашего имени.
Хит».
– Ад и все его дьяволы! – пробормотал Дрейк, засовывая письмо в карман жилета. – Он очень точно выбирает момент.
Одри смотрела на него с тревогой. Она всегда питала слабость к этому семейству.
– Какие-то неприятности, Дрейк? – спросила она, поднимая брови.
– Какой Боскасл обойдется без них? – удрученно улыбнулся он.
Она проводила его до двери, глядя тепло и сочувственно. Лакей Боскаслов уже держал наготове шляпу, перчатки и черный плащ.
– Полагаю, раз Грейсон недавно женился, а Хит увлечен Джулией, то только вы и ваш младший брат – единственные Боскаслы, пока пригодные для распутства? – крикнула Одри вслед удаляющейся поджарой фигуре.
Дрейк обернулся на ходу и послал ей от двери воздушный поцелуй.
– По крайней мере в ближайшем будущем.
Следующим вечером Хит и Дрейк встретились в овальной гостиной дома Грейсона. Хит стоял у окна, а Дрейк вышагивал по комнате, еще не придя в себя после скоропалительного отъезда из Лондона.
– Ценю, что ты так быстро откликнулся, – промолвил Хит, наливая брату бокал бренди.
– Я чуть не сломал шею, добираясь сюда, – проворчал Дрейк. – Дело в Оклере? Или снова возник Брентфорд? – Он прищурился. – Я так и знал, надо было избить его до бесчувствия.
– Оклер пока не сделал следующего хода.
– Полагаю, было бы слишком оптимистично надеяться, что он исчезнет навсегда.
– По-видимому, – кивнул Хит с натянутой улыбкой и передал Дрейку бокал. – Все это так… неловко.
– Неловко? Я покинул юную брюнетку на диване у Одри. Уверяю, это было мучительно, а не неловко.
– Уверен, что она тебя дождется.
Дрейк подавил зевок и почти упал в мягкое кресло.
– Давай, выкладывай.
Хит помедлил, прислушиваясь к женскому смеху в коридоре.
– Речь о теле. О моем теле, точнее, о его изображении в обнаженном виде. Рисунок Джулии исчез.
Дрейк поперхнулся бренди. По его лицу расползлась ехидная усмешка.
– Ты… Ты в голом виде?
– Если ты будешь смеяться, – сухо произнес Хит, – здесь скоро окажется мертвое тело, от которого нужно будет избавиться.
– Куда же делся рисунок?
– Гермия наняла с улицы двух трубочистов, чтобы вынести хлам из музыкальной комнаты. Джулия прятала там этот рисунок. Из осторожности.
– Убиться можно, – покачал головой Дрейк, отбрасывая полы сюртука. – Парочка трубочистов могла затащить эту чертову штуку куда угодно.
– Вот именно.
– Может, этот шедевр нашел дорогу в Лувр, – съязвил Дрейк. – Нам нужно обратиться к Веллингтону, чтобы он его вызволил.
– У меня менее высокая оценка художественной ценности моего изображения, – уточнил Хит. – Меня лично приводит в ужас, что моя нагота будет демонстрироваться на всех аллеях Сент-Джайлза. Я понимаю, что это не совсем вина Джулии… но это в высшей степени неловко. Стыдно.
– На черном рынке за этот рисунок можно получить целое состояние, – покачал головой Дрейк. – Подумай о том, сколько женщин пойдут на убийство, лишь бы завладеть им. Что, черт побери, подвигло Джулию нарисовать такое?
– Тебе придется спросить об этом у нее самой.
Дрейк помолчал.
– Не важно. Я-то знаю. Вопрос в том, знает ли Рассел?
