– Тебе придется спросить об этом у нее самой.
Дрейк помолчал.
– Не важно. Я-то знаю. Вопрос в том, знает ли Рассел?
Хит поднял глаза, отвлеченный звуком открывшейся позади них двери. В комнату вошли Гермия и Джулия, его беспутная портретистка, одетая в сиреневый муслин. Хит расправил плечи и окинул ее восхищенным взглядом темных глаз.
– О Боже, – промолвила она, прячась за Гермию. – Тут у вас семейный совет, и, думаю, мне известно, по какому поводу.
Гермия посмотрела на Дрейка и без обиняков спросила:
– Вы еще не нашли его?
Дрейк вежливо поднялся на ноги.
– Не нашел, но собираюсь немедленно отправиться на поиски. Опишите мне этот рисунок.
Джулия судорожно стиснула в пальцах бахрому шали.
– Право… лучше я не буду…
– Это я, представленный в виде бога Аполлона, – с досадой произнес Хит.
– Ну-у, – запинаясь, протянула Джулия, – да… но это карикатура.
– Карикатура? – недоумевающе переспросил он.
Она повернулась к камину и уставилась на огонь. Никогда ей не пришло бы в голову, что рисунок попадет в чужие руки. Неудивительно, что в свете ее прозвали «озорной леди Уитби». Какое ужасное впечатление произведет это на семью Хита. Подумать только, что она всего лишь хотела пошутить…
– Я несколько исказила некоторые части твоей анатомии. Понимаешь, превратила рисунок в карикатуру, которые так популярны сейчас в прессе…
– Только не этот рисунок! – ахнула Гермия.
– Найди эту чертову штуку, – мрачно заявил Хит. – Найди, или произойдет черт знает что. Век не расплатишься.
Дрейк пообедал в обществе Хита и Джулии, а затем отправился на покой, чтобы на следующее утро уехать и пуститься в забавные поиски. Ситуацию довольно точно оценила Джулия. Они сидели с Хитом перед камином в ее комнате, и она, вздохнув, заметила:
– Этот рисунок уже поставил тебя в неловкое положение, а его еще никто не видел. Мне очень жаль.
– Ты уже это говорила, – неохотно улыбнулся Хит.
Он не мог долго на нее сердиться и не собирался ссориться из-за рисунка. Им грозили проблемы гораздо более серьезные.
– Уверен, Джулия, что я это переживу. Не теряй из-за этого сна.
Господи, какой беспрецедентный позор! Он легко мог вообразить, как входит в свой клуб и видит на стене этот рисунок. Его друзья будут хохотать до умопомрачения. А его до смертного часа будут называть Голым Аполлоном. Нет, этого ему не пережить.
– Ты же его еще не видел, – пробормотала Джулия. Если Хит увидит этот рисунок, то так легко он ее не простит. – Впрочем, может, трубочисты его сожгли.
– Отправляйся в постель, Джулия. – Хит встал и протянул ей руку.
Она поднялась на ноги, и он притянул ее в объятия.
Он целовал ее, пока руки Джулии не обвились вокруг его шеи, пока она не прильнула к нему, расслабленная, отзывчивая. Он ощутил, как знакомый расплавленный жар заполнил его тело.
– Как я жил без тебя все эти годы? – спросил он, закрывая глаза и поглаживая ее спину.
– Не живи больше без меня. Никогда, – прошептала она.
Они уже погрузились в тайный мир своей любви. Хит медленно раздевал ее. Он опустился на колени и снял с нее подвязки и чулки.
Она ухватилась за его плечи. Ее локоны сверкали в отблесках каминного огня, как темно-рубиновое пламя.
– Грешник, – ломким голосом проговорила она.
– Грешница.
– Только с тобой.
– Не сомневайся, я могу быть очень хорошим или очень плохим. Как ты хочешь?
– Я думаю… – Она застонала и чуть не рухнула наземь, но его сильные руки поддержали ее подгибающиеся колени.
– Думаю, ты предпочтешь меня плохим, – шептал он, удерживая ее трепещущее тело в беспомощном подчинении.
Он быстро обнял ее, и Джулия начала торопливо его раздевать, целуя каждую освобождавшуюся от одежды часть его тела, пока он не оказался совершенно раздетым. Никогда больше не сможет она отрицать, какую важную роль Хит играет в ее жизни. Что он для нее значит. Он так хорошо ее понимал, предвосхищал, казалось, каждое ее настроение, каждое желание.
– Так насколько же плохим ты можешь быть? – осведомилась она.
Он сжал бедра и пригвоздил ими ее ноги, вжав их в постель.
– Я – Боскасл. Для нас нет предела.
Она запрокинула голову и вытянулась. Это движение было полно чистой чувственности. Он затаил дыхание и скользнул ладонями по ее животу вверх к пышной груди. Джулия томно застонала, губы ее приоткрылись от наслаждения.
Она была в полной его власти.
Никогда не было у него такой женщины, которую он любил бы всем сердцем, всей душой, всем своим существом. Никогда он не испытывал такого головокружительного, яростного всплеска эмоций, такого любовного голода. В жизни были другие женщины, но ни одной сколько-нибудь похожей на Джулию, ни одна из них не проникала в его сердце. Наверное, где-то в глубине души он ждал именно ее. Он просто боялся признаться себе в этом, боялся, что никогда получит второго шанса любить ее.
– Я заявляю на тебя права.
– Я твоя, – отозвалась она и сжала руки на его плечах.
– Я больше никогда тебя не потеряю. Мне следовало овладеть тобой много лет назад.
Она устремилась ему навстречу.
– Не думай, что я не грезила об этом.
Он издал горловой стон, ощущая, как трепещет ее тело на грани наслаждения. Ему безумно нравилось, когда она теряет контроль над собой. В голове клубился темный туман желания, а сердце бешено колотилось в какой-то первобытной свирепой ярости.
Как она была прекрасна в своем возбуждении, в своей уязвимости, в своем доверии к нему. Он задержался на миг, чтобы насладиться зрелищем ее восторга.
Сердце постепенно замедляло бешеный бег, но кровь, пульсирующая в теле, еще гремела отчаянным стуком в висках. Хит крепко держал Джулию в объятиях. Это была его женщина. Он вдыхал ее запах, впивал ее тепло.
– Я люблю тебя, Хит Боскасл, – прошептала она.
У него перехватило горло. Он долго ждал ее. За нее он будет бороться и, если понадобится, отдаст жизнь и честь. Время, проведенное вместе, было драгоценным, но и беззаконным… Рассел будет безумцем, если отдаст ее без борьбы.
– Негодник, – промолвила она и тряхнула его за плечо. – Я только что сказала тебе, что люблю, а ты в ответ промолчал?
Он откликнулся тихим дьявольским смешком.
– Запомни, что ты это сказала, Джулия, на этот раз я не юноша, от которого ты можешь сбежать. Я ни за что не сдамся. Я люблю тебя всем своим существом, даже если придется поступиться всем другим, даже если я опозорю нас обоих.
– Меньшего от Боскасла я и не ждала, – нежно проговорила она.
На следующее утро Эмма Боскасл, вдовствующая виконтесса Лайонс, давала уроки этикета в гостиной лондонского особняка младшего брата Девона. Ее чувствительная натура была оскорблена необходимостью давать подобные советы в жилище известного повесы. Если б ей только удалось убедить его и Дрейка утихомириться, осесть и вести себя благоразумно! Слава Всевышнему, Грейсон и Хлоя вступили в брак, а Хит свои сердечные дела не афишировал. Эмма всегда благодарила небеса за то, что могла положиться на Хита и его здравый смысл.
