— Но это же неправда!
— Такая же неправда, как и все обвинения, выдвинутые против Элинор. Но это не спасло бы ее от плахи… или от меча Фицджеральда. — Сунув в рот последний кусок, Брендан скрестил руки на груди и привалился к стене, закрыв глаза.
— Все это бред какой-то! Я должен вернуться в Англию, иначе Альфред и впрямь сочтет меня изменником!
— Мы оба должны вернуться, — вмешалась вдруг Элинор, — и узнать правду…
— Что касается вас, мадам, — Брендан открыл глаза, — вы остаетесь.
— Но есть же в Англии закон! — возмутилась она. — Нет, что-то здесь не так… Может, у Фицджеральда никогда и не было приказа доставить меня в Лондон. Или он все-таки каким-то образом замешан в смерти Алена. И если мы с Корбином вернемся, нас будет уже двое. Два голоса против одного…
— Мы поговорим с вами завтра, миледи.
— Брендан, ну пойми же…
— Повторяю, миледи: завтра! — Он снова закрыл глаза.
— Брендан, но…
— Что за вздор вы несете! — взорвался он. — Два голоса, тьфу! Можно подумать, ваш голос что-нибудь значит! Ваш муж мертв… отравлен! От суда и, возможно, от плахи вас спасли скотты! Не думаю, что кто-то вообще захочет вас слушать, мадам.
— Но англичане — не чудовища какие-то…
— Я не имел этого в виду, — раздраженно буркнул Брендан.
— Если вы вообще не желаете говорить со мной… — начала Элинор.
— Еще как хочу! Только утром. — И он снова закрыл глаза.
Брендан чувствовал, что Элинор по-прежнему стоит перед ним, не сводя с него глаз.
Да, им есть о чем поговорить.
Только наедине.
Может, ему бы следовало устроить ее поудобнее, но он был слишком зол. Ведь до сих пор он так и не услышал от нее ничего, даже простой благодарности. Нет же, вместо этого она готова хоть сейчас мчаться назад, туда, где, виновную или нет, ее ждет гибель.
Уже за полночь его разбудил Эрик. Вместе с Бренданом караулить должны были Грегори и Коллум. Все трое не сомкнули глаз до рассвета. А с первыми лучами солнца они снова были в седле.
Часть дня Брендан ехал позади Корбина. Тот, казалось, с головой погрузился в свои мысли. Только заметив, что Брендан наблюдает за ним, он заговорил первым:
— До сих пор не могу в это поверить! Фицджеральд вдруг вбил себе в голову, что Элинор, которую в наших краях прозвали святой Ленорой, должна умереть от его меча, вместо того чтобы предстать перед судом… и я вместе с ней. Алена отравили…
— Альфред заинтересован в получении наследства? — спросил Брендан.
— Мой брат? Господи помилуй, конечно, нет! Он болезненно честен, к тому же искренне верит в Бога и в то, что Господь все видит и что нам всем на том свете предстоит ответить за свои грехи. А вот я, наоборот, считаю, что страх расплаты подстегивает некоторых насладиться жизнью сполна, пока не пришла смерть.
— Понятно. А это не вы, часом, отравили графа?
— Ради чего, помилуй Бог?! Нет! Конечно, на совести у меня хватает грехов, но убийство!.. К тому же я ничего бы не выгадал от его смерти. А грешить просто так — нет, это не по мне.
— А как насчет вашей жены?
— Изабель? — удивился Корбин. — Изабель далеко не невинная голубица, но к чему ей убивать Алена? Тут ей внезапно пришло в голову, что было бы неплохо завести детей… Элинор осиротела не так давно, а теперь, когда она вышла замуж за старика, да еще при том, что у Альфреда вряд ли будет семья, появился шанс, что именно наш сын, возможно, унаследует Клэрин. Вот так обстоят дела: умри я завтра — и ей не видать ребенка, а с ним и наследства, как своих ушей.
— А что, если она уже беременна?
— Будь так, она бы оповестила об этом всю округу с самой высокой башни замка! То, что для любой другой женщины — обычное дело, для Изабель — событие мирового значения!
К наступлению сумерек они были возле крепости.
Постройка крепостной стены уже была завершена. Внутреннюю стену крепости починили; посреди двора высились груды камней, из которых решено было возвести сторожевые башни.
Отряд заметили издалека, и к их появлению ворота уже были открыты. Не успели они въехать во двор, как навстречу им выбежал Уоллес. Спешившись, Брендан приветствовал его, и тот радостно обнял его. Шотландцы, на время из воинов ставшие каменщиками, бросили работу, чтобы поприветствовать вернувшихся. Посыпались вопросы, и Хагар принялся рассказывать об их приключениях. Уоллес молча слушал, лицо его было угрюмо и печально.
Корбин стоял в стороне. Наконец его заметили.
— О, да у нас пленник! — хмыкнул Рунн Макдафф. — Уж не он ли собирался обидеть даму? — бросил он, разглядывая Корбина.
Скорый ответ Корбина не заставил себя ждать.
— Честь никогда не позволила бы мне обидеть даму, сэр. Тем более мою родственницу! — бросил он, смерив Рунна презрительным взглядом.
— Это Корбин, двоюродный брат леди Элинор, — коротко объяснил Брендан.
Взгляды всех обратились к Корбину. Тот, впрочем, в долгу не остался.
— Ни рогов, ни копыт, — объявил он, пожав плечами, после того как хорошенько рассмотрел Уоллеса и остальных.
Рунн Макдафф оглушительно захохотал.
— Стало быть, он не пленник? — разочарованно спросил кто-то. — И выкупа не будет?
— Думаю, за мою голову не дадут и ломаного гроша. К тому же сэр Брендан дал слово, что отпустит меня, как только мы доберемся до вашей крепости. Ах, прошу прощения, я не сразу понял, что это она и есть. Думал, просто куча камней…
Снова раздались хохот и одобрительные возгласы. И тут Ларе заметил Элинор, по-прежнему молча сидевшую в седле.
Отвесив глубокий поклон, он подошел к ней.
— Добро пожаловать, миледи. Хотя, может, это не то место, куда бы вы хотели попасть.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Теперь, выходит, вы тоже изгнанница, без крыши над головой…
— Я вернусь, — стиснув зубы, пообещала она.
— Конечно, вы ведь теперь графиня! И страшно богаты! — подхватил Джем.
— Дело не в богатстве, — устало покачала головой Элинор, — просто… речь идет о моем добром имени.
— Ну, сегодня вы, во всяком случае, никуда не поедете, — вмешался Уоллес. — Комнаты для вас готовы, миледи. Может, они не так хороши, как те, к которым вы привыкли, но тут, увы, не Париж.
— Зато гостеприимство шотландцев превосходит все, что я видела до сих пор, — с благодарностью ответила Элинор, улыбаясь Уоллесу.
Брендан изумленно посмотрел на нее: ее лицо, приветливая улыбка, благодарность — все казалось искренним. Он украдкой покосился по сторонам и онемел: его соотечественники, закаленные в боях, грубые, неотесанные воины, осчастливленные ее словами до глубины души, сейчас сияли, как мальчишки. И Брендан, сам не зная почему, вдруг разозлился.
И тут у Брайди, державшейся позади Элинор, вдруг вырвался стон. Взгляды всех обратились на нее. Побледнев, она покачнулась и стала сползать на землю.
