— О, Фрэнсис и сам с удовольствием это сделает, правда, Фрэ?..
Розали могла поклясться, что Фрэнсис предупредительно ущипнул супругу за руку.
Завтра Алек снова уйдет из ее жизни. Он приехал лишь для того, чтобы поблагодарить за деньги, ведь так?
Путь до ее коттеджа составлял около четверти мили. Стояла прекрасная лунная ночь. Он вел коня на поводу, и пока они брели по дороге, Розали рассказывала о школе, о том, как они с Кэти устроились на новом месте. Он подождал, когда она откроет дверь. Розали обернулась.
Алек собирался опять ее покинуть. В последний раз она взглянула на его гордый, прекрасный профиль, потрясший ее еще во время их первой встречи в Храме красоты.
— Спасибо, что проводил меня, — начала Розали. — Теперь тебе, наверное, уже надо ехать на постоялый двор.
Что-то вспыхнуло в глубине его черных глаз. Какое-то чувство, заставившее трепетать ее сердце. Кровь побежала по жилам быстрее, Розали буквально растворялась в неожиданном всплеске эмоций.
— Розали, — произнес Алек, — почему ты так внезапно покинула Лондон?
У нее сдавило горло.
— Думаю, ты и сам мог бы догадаться.
— Нет. Не могу. Позволишь мне войти? Совсем ненадолго? Нам необходимо поговорить.
Розали не отвечала.
— Проходи же, — мягко велел Алек. — Я пойду, устрою лошадь. У тебя есть конюшня?
— За домом. Иногда ей пользуется сосед, там есть все необходимое.
Розали зашла в дом. Горло сжимало так, что казалось, будто невозможно вздохнуть. От волнения подступила тошнота. Она едва успела зажечь камин, когда появился Алек, склоняя голову, чтобы не удариться о дверную балку.
— Пожалуйста, расскажи мне все.
Что она теряла?
Алек присел на диванчик, не слишком близко и не слишком далеко. Молча выслушал, как она застала его с мачехой на балу у лорда Стоуксея. Розали била нервическая дрожь.
— Я видела, как она прекрасна, слышала, как твои люди обсуждали кого-то, кто причинил тебе в прошлом сильную боль. Поначалу решила, будто это была твоя невеста. Но в тот вечер поняла, ты, вероятно, был влюблен в нее и ее замужество стало для тебя глубоким разочарованием и потрясением.
— Это не так. Ты должна мне верить. Я никогда, никогда не любил свою мачеху.
И у Розали наконец появилась надежда.
Сердце его радостно забилось. Он вспомнил слова Мики: «Она выбежала в слезах, капитан Стюарт, когда я заговорил о Вороньем замке и о вас!»
Те слезы драгоценны. Деньги — ее дар — предоставили ему повод совершить путешествие в Оксфордшир. Слезы Розали подарили надежду.
Он не должен давить на нее. Не должен подавлять. Она столько вынесла, не сломавшись. Она заслуживала правду.
И Алек хладнокровно поведал все. Розали внимательно слушала, Алек видел, как румянец постепенно возвращался на ее лицо. Она сцепила руки на коленях. И лишь в конце произнесла:
— Но когда я увидела ее с тобой на балу у лорда Стоуксея, она… она смотрела на тебя, будто до сих пор влюблена.
Его лицо на мгновение окаменело.
— Возможно, я был ей небезразличен. Но тогда она прощалась со мной.
— Прощалась?
И вновь он заметил, как на ее изящном лице отразилась целая гамма эмоций. Страдание во взгляде. «Мягче, — говорил себе Алек, — мягче. Она еще не уверена, что может тебе доверять».
Он хотел ее обнять, утолить ее печали, уверить, что она в полной безопасности. Однако время еще не пришло. Он взял ее за руку и произнес:
— На следующий день она бросила отца и вернулась в Италию, прихватив все наши фамильные драгоценности. Стефан отправился вслед за ней.
— Чтобы вернуть их? Вернуть ее? — прошептала Розали.
Алек быстро пожал ее руку и заметил:
— Предлогом стали драгоценности. Но, кто знает, возможно, Стефан испытывал к ней определенную привязанность? В любом случае, думаю, он воспользовался подходящим предлогом, чтобы на время покинуть Лондон. Вероятно, испугался, что я предам гласности его попытку похитить Кэти. Что мне теперь известно о его позорной роли в судьбе Линетт, а также попытках заставить замолчать тебя, Розали.
— Но если бы ты рассказал историю Линетт, пострадала бы репутация твоей семьи. Ты бы мог пожертвовать этим?
— Без колебаний, — спокойно ответил он.
В сердце что-то кольнуло. Возможно ли, чтобы она так много для него значила? Или дело в его преувеличенном понятии о долге, чести, справедливости? Алек все еще держал ее руку, и тепло его сильного, уверенного рукопожатия распространялось по всему телу, проникая глубоко внутрь, неся знакомое, болезненно желаемое чувство, пронзающее все фибры ее души. Борясь с нахлынувшими не вовремя сантиментами, Розали приподняла голову и спокойно спросила:
— Что же произошло, когда Стефан вернулся?
Его привлекательное лицо с резкими чертами помрачнело. Из голоса пропали эмоции.
— Он не вернулся. Корабль, на котором он плыл, попал в шторм и пошел ко дну. Мой брат утонул. Мне следовало приехать к тебе намного раньше, но ты, наверное, понимаешь, отец во мне нуждался.
— Ох… Ох, Алек, ведь Стефан был отцом Кэти и твоим братом. — Розали замолчала, задумавшись. — И все же олицетворял собой нечто абсолютно противоположное тому, что является главным для тебя.
Алек замер.
— И что же, по твоему мнению, является для меня главным, Розали?
— Отвага, — твердо ответила она. — Честь. Долг.
Ее слова нашли горячий отклик в его душе, словно вознося ее от мрака ночи к свету. Он глубоко вздохнул.
— История Стефана печальна, — тихо признался Алек. — Он мог многого достичь в жизни.
— Ах, твой несчастный отец, он, наверное, сам не свой от горя! Или… или он знает?
— Отец удалился в наше поместье Карфилдз, в Хэмпшире, на время траура. Он знает. Мне, слава богу, не пришлось рассказывать о Стефане и Сюзанне. Отцу также известно и о том, что произошло между мной и Сюзанной в ту ужасную ночь. — Он покачал головой, отгоняя ненавистные воспоминания. — Мы помирились. И он хочет, чтобы я привез в Карфилдз тебя, Розали.
— Меня? — Голубая жилка пульсировала на ее шее.
— Да. И конечно, Кэти. Ведь мы помолвлены, помнишь?
Розали ощутила надежду. Надежду, которую настойчиво гнала прочь, снова и снова, пока эмоции не переполнили ее, угрожая выплеснуться наружу.
Она попыталась улыбнуться:
— Алек, я понимаю, ты предложил мне помолвку, движимый лишь только чувством долга! Чтобы оградить меня и Кэти от притязаний своего брата, однако больше в том нет нужды. Кроме того, после смерти Стефана ты стал наследником графского титула и не можешь позволить себе женитьбу на ком-нибудь вроде меня!
