Ван Нек, раздвигая толпу, приближался к ним, широко улыбаясь и демонстрируя белые и острые, как у акулы, зубы под аккуратно подстриженными усами и рыжей бородой.
— Симон Данте, старина! Все еще простой матрос, как я вижу?
Данте пожал протянутую руку с кольцом на каждом пальце и ответил на приветствие:
— Все еще не на виселице, Андерс? Я слышал, тебя прихватили с контрабандой в Портобелло прошлой весной.
— Пустые сплетни — насчет того, что прихватили, а не о контрабанде. Они дали пару залпов. Я тоже пострелял и добавил новый корабль к своему арсеналу. Прекрасная бригантина, которая летает как ветер. Будь я проклят, если ее можно сравнить с такой огромной крепостью, как «Санто-Доминго». — Его сверкающие глаза впились в Джульетту. — Это правда, девочка? Правда, что ты ее захватила?
Джульетта надменно вскинула бровь:
— Ее захватила «Железная роза» и команда.
Ван Нек прищурил свой зеленый глаз:
— Без посторонней помощи? И братьев не было у тебя за кормой?
Девушка гордо скрестила руки на груди:
— Если вы мне не верите, то я могу показать вам, как мы это сделали. Я продырявлю вашу «Голубку» и отправлю вас на дно вместе с ней.
Некоторое время ван Нек смотрел на нее, пожирая глазами.
— Черт меня побери, если я не готов позволить вам, дама моего сердца, продырявить меня от дна до макушки!
Джульетта не ответила на его грубую шутку, но Андерс, наверное, краем глаза заметил какое-то движение, потому что бросил пронзительный взгляд через плечо и снова прищурил глаза, увидев Вариана Сент-Клера.
— А это кто? Похоже, вы привели с собой одного из королевских любимцев?
Вариан напрягся, его рука инстинктивно потянулась к рукоятке шпаги, но тут вперед выступил Гейбриел, встав между Сент-Клером и голландцем.
— Дела могут подождать до завтра, черт возьми! У меня рот высох, как верблюжий навоз в пустыне. Если я его не смочу, то язык присохнет к зубам и я не смогу узнать, Господи сохрани, кто эти две хорошенькие шлюхи, которые сидели у вас на коленях, когда мы вошли.
Ван Нек хихикнул:
— Они сидели не на коленях, парень, и они будут рады тебя принять, если хочешь, потому что я с развратом уже покончил. Я увидел ту, которой принадлежит мое сердце, — добавил он, с пьяной ухмылкой глядя на Джульетту, — и я даю обет целомудрия здесь и сейчас, пока она не освободит меня от него.
— Тогда я, к сожалению, вынуждена сообщить, что вам придется долго его соблюдать, — насмешливо произнесла Джульетта и похлопала его по груди, проходя мимо. Она последовала за отцом к столу, который поспешно привели в порядок для них, и кивнула Вариану, приглашая присоединиться к ним, а Гейбриел в это время отвлекал голландца.
Герцог сел рядом с Джульеттой, глубоко вздохнул и недоверчиво пробормотал:
— И это те люди, с которыми твой отец намерен остановить испанский флот?
— Очень хорошо, — сказала она. — Ты выглядишь возмущенным и недоверчивым. Это поможет привлечь их на нашу сторону.
— А я и выгляжу возмущенным и недоверчивым именно потому, что действительно возмущен и не испытываю доверия к этим людям. Они грубые, грязные и непристойные.
Они негодяи и пьяницы и… и, Господи всемилостивый, что это делает вон та женщина, стоя на коленях?
Джульетта проследила за его ошеломленным взглядом и увидела женщину, стоявшую на коленях перед краснорожим бугаем. Голова ее быстро двигалась вверх и вниз у его коленей.
— Действительно, никакого благоразумия и сдержанности, — пробормотала она. — Ты ревнуешь?
— Прошу прощения?
— Попросишь меня об этом попозже, — сказала Джульетта, лукаво улыбнувшись. — И я решу, прощать тебя или нет.
Джульетта все еще продолжала посмеиваться, когда, обернувшись, заметила, что мать внимательно наблюдает за ними.
Золотистые глаза смотрели то на дочь, то на герцога. Лицо ее было довольно хмурым, значит, она слышала их разговор, но отказывалась верить своим ушам.
Джульетта хотела уже произнести что-нибудь в свое оправдание, но тут на стол поставили огромные кружки с пенящимся элем. Вслед за этим появились блюда с мясом, ломтями хлеба, тарелки и два больших серебряных подсвечника.
Раздались приветственные тосты в честь Пирата Волка, на которые нужно было отвечать, и к тому времени, как Джульетта вспомнила мягкий укор в глазах матери, ее собственные глаза затуманились от спиртного.
Яркий луч солнца упал Джульетте прямо на глаза, заставив ее повернуть голову в другую сторону. Но это не помогло. Солнце уже склонилось к западу. В желудке бурлило, голова разламывалась.
Вчера приходилось Питьвсякий раз, как поднимался тост в их честь. А по мере того как вечер продолжался, эль сменило вино, вино — ром, и Джульетте стоило большого труда добраться до корабля, не свалившись со шлюпки в воду. Она не помнила, как поднялась на палубу, как оказалась в своей каюте. Когда Джонни Бой попытался разбудить ее в четыре часа пополудни, она лежала на постели полностью одетая, лицом вниз, изо рта стекала тонкая струйка слюны.
Джульетта плеснула в лицо холодной воды и выпила сразу полкувшина. Потом спустилась в шлюпку и отправилась на «Мститель». Вариан Сент-Клер, молча сидевший рядом с ней, тоже выглядел помятым и сонным. На ее замечание, что кораблей в бухте за день, кажется, еще прибавилось, он только кивнул. Целый лес мачт заполнял бухту от края до края. А может, ей это только померещилось с похмелья?
Ни Джонас, ни Гейбриел не явились на корабль отца после ночной попойки, но Симон Данте встретил дочь у трапа своей обычной приветливой улыбкой, несмотря на то что половина его товарищей капитанов очутилась под столом к рассвету, когда он покинул шатер.
Теперь Джульетта снова оказалась в той же душной палатке, пропитанной запахами пота, старого эля и женщин, которые провели большую часть ночи на спине.
На Джульетте осталась одежда, в которой она спала: бархатный камзол помялся, плащ съехал с одного плеча и резал шею, красное перо на шляпе поникло и закрывало ей левый глаз.
Она в очередной раз поправила поля шляпы, стараясь не замечать сильной головной боли и сосредоточиться на спорах, разгоревшихся в шатре. Симон Данте первым обратился к капитанам с короткой речью. Он огласил содержание писем, захваченных на «Санто-Доминго», упомянув о слухах относительно подозрительно большого количества кораблей в порту, поступивших из различных источников. В этом месте несколько капитанов также подтвердили, что их собственные информаторы наблюдали необыкновенную активность испанцев вдоль всего побережья Мэна. Когда все принялись гадать, в чем же тут причина, Симон Данте представил собравшимся Вариана Сент-Клера, его светлость герцога Харроу, проделавшего долгий и опасный путь из Лондона, чтобы передать им сообщение и необыкновенно щедрое предложение короля. Вариан, по примеру Пирата Волка, также был краток. Глаза у него были воспаленные, при малейшем шуме среди собравшихся он сурово поджимал губы. Когда он оглашал декрет короля, гарантировавший полную амнистию любому каперу, готовому присягнуть, что будет захватывать испанские корабли, капитаны в полной тишине внимательно выслушали его. Известие о намерении короля отказаться от причитающихся короне десяти процентов с каждого захваченного груза пираты приняли с восторгом и начали изо всех сил стучать кружками по столам. Отвечая на вопрос, с чего бы это король так расщедрился, Вариан не стал врать больше, чем было необходимо. Мирные переговоры с Испанией прерваны, сказал он, и английский король решил нанести удар по самому уязвимому месту — по кораблям, доставляющим сокровища из Мексики и Перу в Испанию.
