– Вечно она вмешивается, – пробормотал Рекс. Дэниел улыбнулся и вытер рот, смахивая крошки.
– Когда ты собираешься признаться, что любишь ее?
– Графиню?
– Мисс Карвилл, – рассмеялся кузен. – У тебя уши горят от одной мысли о ней. Держу пари, что и сердце пускается вскачь.
– Вожделение и любовь – разные вещи.
– Ты когда-нибудь хотел женщину сильнее?
Рекс даже не пытался лгать кузену:
– Нет.
– И ты едва не погиб, пытаясь отвести от нее подозрения?
– Полагаю, – бормотал Рекс. – Но не только из-за этого, нужно раскрыть преступление и выяснить роль сэра Найджела.
Дэниел фыркнул, рассыпая вокруг крошки.
– Ты мог бы жить без нее?
– Откуда я знаю? Оставь свои намеки и заруби себе на носу, этого не будет, черт побери. – Рекс сменил тему: – Как я понимаю, ты слышал о Харри?
– Родственников мало не бывает, верно?
– Что ты о нем думаешь?
– Он важная персона. Мы вчера зашли к Лидии Бертон узнать, не слышали ли что-нибудь девочки.
Дэниел был не из тех, кто задает вопросы в кругу готовых на все женщин или ищет повод для посещения публичного дома.
– Поверить не могу, что миссис Бертон впустила вас.
– Похоже, она и старина Харри целую вечность знакомы. Видишь, как полезны могут быть родственники? Дамы ничего не знали, но мы прекрасно провели время, определяя, кто из них больше наврет.
– Зачем?
Дэниел взял второй пирог. Верити скулила, пока он с ней не поделился.
– Проверяли свои способности.
– Скорее соревновались. Кто победил?
– Ну, у меня еще неделю сыпь не пройдет, но и Харри вывернуло на новый ковер Лидии. Думаю, мы не скоро туда вернемся. – Дэниел вздохнул, а вслед за ним и Верити – из-за того, что еда закончилась. – Сегодня вечером мы собираемся пройтись по другим борделям.
Рекс решил поговорить с Харри о том, что он сбивает Дэниела с пути истинного, или пусть следит за ним. А Дэниелу сказал:
– Будь осторожен, дружище. Даже тебе не справиться с пулей убийцы или брошенным ножом. И нового брата я не хочу потерять. Присмотри за ним.
Дэниел, расхохотавшись, ушел.
Рекс не видел ничего смешного в том, что два его родственника рискуют жизнью, пока он валяется в кровати. Поэтому он решил встать и проверить свои силы.
Аманда нашла его на полу. Задравшаяся ночная рубашка мало что скрывала, не оставляя простора для воображения.
– Нет, я не пострадал. Нет, мне не нужен лакей, чтобы лечь в кровать, черт побери! И не надо прикрывать рукой улыбку. Я соскучился по смеху.
Как только Рекс вернулся под одеяло, Аманда осталась читать ему книгу. Ему нравилось слушать ее голос, вдыхать легкий цветочный аромат, наблюдать, как поднимается и опадает ее грудь с рубиновой подвеской в ложбинке. Аманда сказала, что не надевает драгоценности матери, выезжая в свет, но теперь она редко покидала дом, и то только для того, чтобы собрать цветы в саду или выгулять Верити в парке напротив. Увидев, что Рекс нахмурился, Аманда добавила, что ее сопровождает лакей. Граф Ройс также однажды сопровождал ее, сдерживая ее шаг, но выглядел, по меньшей мере, на десять лет моложе по сравнению с тем, когда прибыл в Лондон.
– Лондон или графиня, кажется, благотворно на него подействовали. Он замечательный, мягкий, добрый человек. Теперь я понимаю, почему вы оба так восхищаетесь им.
Рекс совсем не восхищался графом, когда тот часом позже прервал их беседу. Книга была давно забыта. Граф сказал, что пришла его очередь сидеть с сыном. Кроме того, к мисс Карвилл приехали визитеры.
Рекс велел ей остаться, особенно если снова явился Ашуэй с сестрой. Аманда не решалась двинуться, пока граф не сказал:
– Мы справимся, дорогая. Идите, не беспокойтесь о нас. Вы не можете держать Ройса в постели вечно.
Заметив ее румянец, граф нахмурился и взглянул на Рекса.
– Похоже, это возможно?
Аманда вылетела из комнаты с книгой и Верити. Граф смотрел ей вслед, потом улыбнулся сыну.
– Мне нравится эта девочка. Я был бы счастлив назвать ее дочерью.
Рекс выслушал эту фразу с каменным лицом и промолчал. У него были свои счеты с отцом.
Лорд Ройс подвинул стул, на котором сидела Аманда, уселся и вздохнул.
– Думаю, тебе жаль, что я не назвал Харри сыном.
Потом граф попытался объяснить, почему не мог этого сделать.
Другие джентльмены принимали в свой дом незаконных отпрысков, но их не считали родственниками и не принимали в свете. Ни к чему мальчику расти, постоянно сознавая, что он хуже младшего брата.
– Но Харри был моим сыном, и я действительно любил его. Я бы приблизил его, но твоя мать ненавидела саму мысль об этом. Сначала она ревновала к его матери, потом к нему, думая, что я стану любить его больше, чем тебя. Ее ревность посеяла в моей душе семена сомнения.
Рекс сел в постели, оттолкнув руку отца. Скрестив на груди руки, он объявил:
– Моя мать – честная женщина.
– Да, но она боялась меня, боялась тебя. Она любила тебя, я знаю, но не понимала. Она сказала, что больше не хочет иметь странных детей. Именно так она тебя назвала. Но ты был красивый, жизнерадостный, веселый мальчик, и я решил, что она больше не хочет меня. Именно тогда я решил, что она, должно быть, предпочитает другого мужчину. Но у меня был чудесный дар распознавать правду. Как не воспользоваться этим и не спросить ее?
– Ты был глупцом.
Граф опустил голову.
– Знаю. И я оскорбил твою мать своими подозрениями.
– Она была честнее тебя. Ты, скрывая прошлые грехи, лишил меня брата, даже когда она оставила нас.
– Нет, клянусь, в этом было большее. Я думал, что действую в интересах Харри, защищая его от жестокой реальности.
Рекс, хотя и был сбит с толку, знал, что это правда. Кто он такой, чтобы решать, что правильно, а что – нет? Что он сам сделал бы в подобных обстоятельствах? Он слушал, а отец продолжал отчаянную попытку заставить его понять.
– Харри должен был пробиться в мире. Я оплатил бы его жизнь за границей, в Индии или колониях. Я предложил ему пособие или какое-нибудь имение, но он этого не принял. Он, конечно же, обладал нашим даром и хотел использовать его на благо страны. То же самое сделал и ты, когда повзрослел, – сказал отец, вспомнив их споры, когда Рекс собрался в армию. – Харри хотел работать в Лондоне, где вырос. Мое или твое присутствие погубило бы все его шансы и смутило бы твою матушку, оживив старые сплетни и породив новые. Харри сделал блестящую карьеру самостоятельно, если не считать нескольких запросов и представлений, которые я сделал для него. Твое знакомство с ним вкупе с моей репутацией, возможно, погубило бы его. Он стал исключительной личностью, а Харрисоны проделали огромную работу, вырастив и замечательно воспитав его.
