– Но ты же к ним не относишься, – пробормотала Эми, склоняя голову к нему на плечо.
– Хаммид не согласился бы с тобой.
– Его мнение не интересует ровным счетом никого, – Эми нежно поцеловала друга.
Малик схватил ее в охапку и повалил на кровать.
– Ни за что не мог предугадать, что дела обернутся таким образом, – прошептал он. – Когда я впервые тебя встретил, я увидел в тебе лишь средство добыть деньги. Но ты сумела очень быстро все изменить.
– А когда я тебя встретила, моей единственной целью было как можно быстрее от тебя сбежать.
– А какова твоя цель сейчас?
– Давай покажу, – рассмеялась Эми.
Малик закрыл глаза и позволил ей ласкать себя. Скоро его дыхание участилось. Наконец он остановил ее руку и произнес тяжелым, полным чувства голосом:
– Никогда не прикасайся так к другому мужчине, слышишь?
– Никогда, – прошептала Эми.
Он притянул ее к себе и дотронулся губами до ее волос.
– Смотри, я проверю, сдержишь ли ты слово!
– Сдержу! Мы так давно любим друг друга и лишь украдкой отвоевываем себе минуты счастья, – задумалась Эми. – Я хочу большего. Хочу все время быть с тобой, хочу иметь семью, хочу строить нашу жизнь.
– У нас будет все, вот увидишь. И очень скоро, – пообещал Малик, целуя ее.
Эми с готовностью ответила на поцелуй, и разговоры в маленьком домике в горах прекратились.
* * *
Они повели ночь в объятиях друг друга, а на заре в дверь постучали.
Эми пошевелилась в полутьме и взглянула на Малика, который быстро сел, откинув одеяло.
– Кто это может быть? – в тревоге прошептала девушка.
– Возможно, всего-навсего Анвар. Он единственный знает, где я.
Малик оделся и подошел к двери; Эми с облегчением вздохнула, увидев, что за ней действительно стоит Анвар.
Он быстро взглянул на Эми, лежащую в постели, и также быстро отвел взгляд.
– У меня послание к тебе от Калид-шаха, – серьезно заговорил Анвар. – Он принял условия султана.
Малик молча ждал.
– Султан отрекается в пользу своего брата, который готов созвать парламент с выборным представительством. При условии, что ты завтра в полдень встретишься с Хаммидом.
– Я не могу поверить, что ты слушал этот бред! – гневно заявила Сара мужу.
– Моя роль заключалась в том, чтобы слушать, что султану угодно сказать, – мягко оправдывался Калид. – Я никоим образом не показал, что согласен на его условия.
– Ты не можешь принести в жертву этого парня! – властно приказала Сара. Она быстро встала с кровати и запахнула полы халата.
– Разумеется, нет.
– Султан не знает жалости. Он понимает, что теряет трон, и хочет увлечь за собой в бездну Малика. Он будет ждать младшего брата Османа с готовым к бою орудийным расчетом.
– Не будет, если хочет сохранить свою жизнь. Думаю, он достаточно умен, чтобы представить, что с ним случится, если он убьет Малика накануне своего отречения.
– Тогда зачем это условие?
– Может быть, ему просто интересно встретиться с человеком, доставившим ему такое количество неприятностей?
– Он что, настолько любопытен? – удивилась Сара.
– А ты не стала бы любопытной на его месте? Если бы ты была одним из самых могущественных правителей в мире, и тебя сверг выскочка-крестьянин, едва повзрослевший?
Сара покачала головой. Ей все это очень не нравилось.
– Я дам понять, что, если с Маликом что-нибудь случится, янычары не вернутся и державная голова Хаммида покатится с плеч, – Калид сел на край кровати и надел ботинки.
– Может быть, ему уже все равно, – продолжала сомневаться Сара. – Он теряет свое положение и власть. Зачем же ему жить?
Калид покачал головой.
– Хаммид – трус. А трусы всегда цепляются за жизнь. Во всяком случае, я не знаю, пойдет Малик на эту встречу или нет. Все будет решать он сам.
– Малик обязательно пойдет. Калид взглянул на жену.
– Главное в его натуре – мужество. Ты не мог не заметить этого.
– Ты говоришь так, словно в него влюблена не Эми, а ты сама, – несколько скованно произнес Калид.
Сара присела рядом с ним на кровать и положила голову ему на плечо.
– Ты что, ревнуешь, глупый? – ласково спросила она.
– А почему бы и нет?
– Ну, Калид, милый, не будь смешным!
– Чем же я смешон? Ты, не скрывая, восхищаешься этим мальчишкой, а я уже давно не имел чести поразить тебя своей удалью.
– Если ты сумеешь провести страну через все трудности к демократии без кровопролития, твоя удаль не вызовет сомнения ни у кого.
Калид уставился в пол.
– Я устал, – неожиданно пожаловался он.
Сара промолчала. Муж редко говорил о своем самочувствии и настроении – даже в самые трудные периоды, но сейчас он действительно выглядел усталым. Он измучился, находясь в самом центре столкновения, которое в любой момент могло перерасти в настоящую бойню, и тяжесть положения ощутимо давила его.
В дверь постучала служанка и с разрешения Сары вошла в комнату. Она держала в руках серебряный поднос с крепким турецким кофе для Калида и чаем для Сары.
– Поставь на стол, – распорядилась госпожа. Девушка опустила поднос и исчезла, бесшумно закрыв за собой дверь.
– Я не позволю Малику пойти туда одному, – неожиданно произнес Калид. – Что бы ни случилось.
Сара поцеловала его.
– Спасибо.
Он ответил на поцелуй и увлек жену обратно в постель, не обращая внимания на остывающий завтрак.
* * *
Дворец Толкапы казался почти пустым; несколько оставшихся верными султану янычар стояли в коридоре, вооруженные до зубов, и проводили взглядом Калида и Малика, когда они проходили по огромному холлу, ведущему в приемную султана.
В противоположность охранникам они оба были безоружны.
В конце просторного зала с мраморными полами и яркими гобеленами высилась огромная двустворчатая дверь, покрытая золотом. Рядом на эмалированной табличке перечислялись все титулы султана. Едва посетители приблизились, стражники, стоящие по обе стороны двери, отдали честь. Двери открылись, и взору входящих предстал султан, восседающий на троне в дальнем конце приемного зала. Малику показалось, что путь по расшитому райскими птицами ковру бесконечно долог; но наконец он предстал перед человеком, долгие годы бывшим его лютым врагом.
Абдул Хаммид Второй, Лев Пустыни, Защитник Аллаха и Повелитель Двух Континентов, Вершитель Судеб и Султан Блистательной Порты, Тень Бога на Земле соизволил посмотреть на него. Хаммид в своем лучшем одеянии, с седеющими волосами, прикрытыми алой феской, был один в зале, если не считать стражи у двери. Внимательно изучив Малика своими черными глазами, он повернулся к Калиду и произнес:
