Фон Ридезель сел.
Виконт отрезал еще ломтик ветчины.
– Даниэль Эйслер имел мерзкую привычку собирать компрометирующие сведения о людях – особенно о высокопоставленных и уязвимых людях. – Сделав паузу, Девлин окинул взглядом полковника, который застыл, устремивши взгляд прямо перед собой. – Мне приходит в голову, что он мог обнаружить некие факты, которые принцессе Каролине не хотелось выносить на публику. Вроде подробностей о продаже драгоценностей ее отца, например? Или это были доказательства ее внебрачных интрижек?
– Кто бы ни наболтал вам, будто у Эйслера имелись компрометирующие принцессу сведения, он лгал.
– Вообще-то, я узнал об этом от вас.
– От меня?! Но я никогда…
– А иначе зачем вы здесь?
На полных щеках брауншвейгца снова заблестели бусинки влаги. Только теперь не дождя, а испарины.
– Эйслер не был заурядным вымогателем, – продолжал Себастьян. – Он использовал добытые сведения, чтобы тиранить людей и подчинять их своей воле. Итак, чего же он хотел от принцессы?
– Я не могу вам этого сказать!
– Получил ли он желаемое?
Фон Ридезель сжал губы в ровную линию и коротко кивнул:
– Да.
Девлин отодвинул свой завтрак и откинулся на спинку стула.
– Вы служили герцогской дочери и защищали ее больше десяти лет. Не представляю, чтобы вы сложа руки наблюдали, как ей угрожает какой-то подлый торгаш.
– К чему вы клоните? Воображаете, это я заявился к Эйслеру и всадил в него пулю? – Если прежде лицо собеседника было бледным, теперь оно налилось багрянцем. – Между прочим, я провел вечер минувшего воскресенья в компании одной знакомой дамы – и нет, я не намерен сообщать вам ее имя. – Фон Ридезель так резко поднялся на ноги, что опрокинул стул, испугав кота. – Доброго вам дня, сэр!
Полковник уже почти дошел до двери, когда Себастьян спросил:
– А скажите, принц знал о том, что Эйслера интересуют дела его супруги?
Задержавшись на пороге, фон Ридезель оглянулся:
– Нет. Но я скажу вам, кто знал.
– Кто?
Карие глазки брауншвейгца блеснули злобным торжеством.
– Джарвис. Лорд Джарвис был в курсе.
Получасом позже Себастьян уже стоял на пороге, собираясь нанести официальный визит своему тестю, когда получил записку от сэра Генри Лавджоя. Джада Фоя нашли на погосте церкви Святой Анны.
Мертвым.
Девлин отыскал сэра Генри под покрытыми копотью стенами церкви из красного кирпича. Магистрат стоял, сгорбив плечи и подняв воротник пальто от моросящего утреннего дождя.
Джад Фой по-прежнему лежал там, где его обнаружили, полуприслоненный к мшистому надгробию, словно растянулся вздремнуть. Вот только глаза были широко, невидяще открыты и голова разбита в кровавое месиво.
– Учитывая ваш интерес к его особе, я подумал, вы захотите знать, – произнес Лавджой, когда Себастьян приблизился.
– Кто его нашел?
– Церковный сторож. Утверждает, будто вчера поздно вечером услышал какой-то шум, но, когда пошел посмотреть, ничего подозрительного не увидел. И только утром заметил труп.
Девлин присел на корточки рядом с телом. В смерти бывший сержант съежился еще сильнее и казался не более чем кучкой тряпья, вбитого в грязь ночным дождем. После минутного колебания виконт протянул руку и коснулся впалой щеки мертвеца.
Ледяная.
Подняв глаза, Себастьян прищурился сквозь изморось на пару констеблей, рыскающих по заросшему погосту.
– Обнаружили что-нибудь?
– Боюсь, ничего. – Сэр Генри помолчал. – Слышал о вчерашней пальбе в Сент-Джайлз. Вы не пострадали?
Виконт покачал головой.
– Стреляли не в меня.
Лавджой кивнул на покойника:
– Вы понимаете суть происходящего?
– Совершенно не понимаю.
Магистрат нахмурился.
– Можно только гадать, что этот Фой делал на кладбище.
– Должно быть, с кем-то встречался.
– В какой-нибудь таверне встречаться сподручнее… не говоря уж о том, что теплее и суше.
– Но и больше на виду.
– Ваша правда. – Достав платок, сэр Генри со шмыганьем вытер нос.
– Вы будете отправлять труп Гибсону? – поинтересовался Себастьян.
Лавджой прищурил глаза и задумчиво нахмурился, но сказал только:
– Безусловно. Я как раз послал одного из своих парней в морг на Маунт-стрит за носилками.
Девлин начал подниматься на ноги, и в этот момент его внимание привлек наполовину скрытый под засаленным, рваным сюртуком убитого предмет. Потянувшись за ним, Себастьян выудил небольшой кожаный мешочек с тиснеными стилизованными инициалами «Д.Э.». Ему уже попадалась такая монограмма – она принадлежала Даниэлю Эйслеру.
Ослабив завязку из сыромятной кожи, виконт вытряхнул на ладонь примерно с полдюжины прозрачных камушков. Те подмигнули, удивительным образом извлекая из тоскливого, пасмурного дня свет и превращая его в сверкающие радужные блики.
– Что это? – спросил Лавджой, подаваясь вперед, чтобы рассмотреть находку.
– Бриллианты, – отозвался Себастьян. – Думаю, это бриллианты.
После того как служащие морга унесли останки Джада Фоя на Тауэр-Хилл, виконт угостил сэра Генри чашкой горячего шоколада в кофейне на Лестер-сквер.
– Так это Фой был тем грубияном, который вчера на Чаринг-Кросс досаждал леди Девлин? – обхватив ладонями исходящую паром кружку, полюбопытствовал Лавджой. Нос у него покраснел, и Себастьян заметил, что приятель продолжает пошмыгивать.
– Да.
Магистрат достал носовой платок.
– Необыкновенная женщина ее милость. Совершенно необыкновенная. Порою даже устрашающе.
– Но голову Фою она не разбивала.
– Боже правый… – вытаращил глаза поверх платка сэр Генри. – Надеюсь, вы не думаете, будто я намекал на что-либо подобное?
Себастьян с улыбкой покачал головой, затем посерьезнел:
– Я слышал, суд по делу Йейтса назначен на завтра.
– Да, на завтра. Говорят, уверенность в обвинительном приговоре настолько велика, что начальник тюрьмы уже приказал до утра понедельника возвести виселицу.
Девлин глотнул кофе, едва не ошпарив язык.
– Гибель еще двоих связанных с делом Эйслера людей может заставить власти пересмотреть свое мнение.
– Могла бы, имей мы дело с кем угодно, кроме Бертрама Ли-Джонса. – Лавджой снова поднес к носу платок. – Хотя нельзя отрицать, найденный у Фоя мешочек с бриллиантами определенно наводит на размышления.
– Не думаю, будто Фой и есть разыскиваемый нами убийца. Однако подозреваю, что ему была известна личность настоящего преступника.
