– Не думаю, будто Фой и есть разыскиваемый нами убийца. Однако подозреваю, что ему была известна личность настоящего преступника.
– Этот человек нищенствовал. Откуда тогда у него драгоценные камни?
– Не знаю, – пожал плечами Себастьян. Но его ответ был лишь наполовину честным, поскольку Девлину приходили на ум по меньшей мере два вероятных сценария событий. Первый включал в себя неизвестного наполеоновского агента.
А второй – Мэтта Тайсона.
Следующие часа два Сен-Сир провел, опрашивая нескольких ветеранов Пиренейской войны, в том числе шарманщика на Рассел-сквер, потерявшего ногу при Бароссе, и сержанта, который жил в одной из богаделен, финансируемых Бенджамином Блумсфилдом.
К тому времени, когда Девлин добрался до квартиры Мэтта Тайсона на Сент-Джеймс-стрит, утренний дождь стих и низкие, тяжелые тучи начали рассеиваться. На перекрестке босоногий мальчишка в обрезанном мужском пиджаке, подпоясанном бечевкой, старательно сгребал истертой метлой грязь и навоз. Переходя дорогу, виконт отблагодарил подметальщика двухпенсовиком и заметил, как округлились детские глаза. Себастьяну стало стыдно при мысли, что пока Геро не занялась исследованиями для своей статьи, армия полуголодных ребятишек, зарабатывавших жалкие гроши уборкой улиц, была для него по большому счету невидимой – некоей досадной неизбежностью, существование которой признаешь, особо не задаваясь вопросами.
Девлин как раз ступил на край тротуара, когда на улицу вышел Тайсон и остановился, закрывая за собой дверь. Его наряд выглядел, как и всегда, безукоризненно: темно-желтые бриджи, военного кроя синий сюртук. Взгляды мужчин встретились, и привлекательное лицо бывшего лейтенанта отвердело.
– Надо поговорить, – обратился к нему Себастьян.
– Мне больше нечего вам сказать.
– А я склонен считать иначе. Видите ли, у меня только что состоялась интересная беседа с парочкой ветеранов Сто четырнадцатого пехотного полка.
Тайсон провел языком по безупречным верхним зубам.
– Ладно. Входите.
Квартира на втором этаже оказалась просторной и элегантно обставленной с тем же утонченным вкусом и роскошью, с которыми лейтенант наряжал собственную персону: занавеси из узорчатого бордового атласа, мебель из блестящего палисандра. Хозяин не предложил виконту сесть, а прислонился спиной к закрытой двери, скрестив руки на груди.
– Говорите, что вам надо, и убирайтесь.
Себастьян обвел взглядом полки с книгами в кожаных переплетах, картины в позолоченных рамах, мраморный бюст римского мальчика. Для младшего сына, только что продавшего свой офицерский патент, Тайсон явно преуспевал.
Словно угадав направление мыслей визитера, тот обронил:
– Одна из моих незамужних теток недавно умерла, завещав мне свое состояние.
– А еще, разумеется, нельзя забывать выручку от продажи трофеев из Бадахоса.
Тайсон стиснул зубы, но промолчал.
Себастьян подошел к картине, изображавшей охоту на лис.
– По вашему утверждению, Джад Фой получил увечье из-за мула. Но ведь это не было установлено доподлинно, не так ли? На самом деле больше похоже, что кто-то раскроил сержанту череп ружейным прикладом.
– И по какой же причине?
Девлин продолжил осматривать комнату.
– Полагаю, вы заплатили Фою за ложные показания. А затем попытались убить, дабы устранить всякую вероятность того, что свидетеля когда-либо посетит мысль открыть правду – а, возможно, чтобы забрать обратно то, чем вы его подкупили.
– Не сомневайтесь, если бы я хотел убить Фоя, он был бы мертв.
– Ну, так он и мертв. Минувшей ночью на погосте церкви Святой Анны ему размозжили голову – на этот раз со смертельным исходом.
Себастьян внимательно следил за лицом собеседника.
Однако черты Тайсона оставались бесстрастными, только губы слегка напряглись в намеке на усмешку.
– Следовало бы ответить: «Как трагично». Но поскольку на сегодняшний день жизнь этого пьянчужки не представляла особой ценности, пожалуй, уместнее будет «Как иронично». Или, может, «Как поэтично»?
Себастьян не почувствовал ни малейшего желания ответить собеседнику улыбкой.
– Весьма любопытно, что в кармане убитого нашли мешочек с неоправленными бриллиантами.
– Должен ли я понимать ваши слова как намек, будто эта находка неким образом свидетельствует о моей причастности? Прежде вы приписывали мне обыкновение присваивать драгоценности, а не украшать ими тела моих предполагаемых жертв.
– Думаю, первая попытка убить Фоя, после Талаверы, вам не до конца удалась. Но поскольку сержант ничего не мог вспомнить, своей цели она достигла. Вот только со временем к свидетелю начала возвращаться память, не так ли? Пусть не полностью, но достаточно, чтобы понимать, что вы – его должник. Фой принялся разыскивать вас, и вы решили окончательно заткнуть ему рот. Выманили на кладбище под предлогом, якобы желаете расплатиться, а затем размозжили несчастному череп, пока он отвлекся на бриллианты.
Усмешка Тайсона стала жестче.
– И оставил их на трупе? Весьма нелогичный поступок.
– Мне на ум приходят два логичных объяснения. Возможно, Фой держал камни в руке, когда упал, и в темноте вы не смогли сразу их найти. Тут на услышанный шум выглянул сторож, и вам пришлось прекратить поиски и попросту сбежать.
– А второе объяснение?
– Вы намеренно подложили бриллианты Фою, чтобы придать вид, словно это он застрелил Эйслера.
– К чему вы клоните? Будто я и торговца убил? Вы шутите.
– Вовсе нет. Видите ли, ростовщик увлеченно коллекционировал дискредитирующие сведения об окружающих, а у вас есть опасная тайна. Такая же, как у Бересфорда. Или у Йейтса.
Тайсон расхохотался.
– Вы – единственный известный мне человек, у которого имелся мотив убить обоих: и Эйслера, и Фоя, – обронил Девлин.
Собеседник больше не смеялся.
– Но это не означает, будто я их убил. Фой был сумасшедшим. Узнал, что я недавно продал несколько драгоценных камней, и почему-то внушил себе, якобы они по праву принадлежат ему. Эйслер жаловался, что однажды вечером к нему цеплялся этот безумец, требуя вернуть «его» собственность. И угрожал прикончить, если старик не отдаст.
– В чем вы хотите меня убедить? Что Фой застрелил торговца и украл у него бриллианты? А затем?.. Стал жертвой уличных грабителей?
– Весьма вероятно.
«Да, вероятно», – подумал Девлин. Фой сам признался, что следил за домом Эйслера, и к тому же был достаточно безумен, чтобы убить ростовщика и забрать драгоценности, которые полагал своими. Однако Себастьян не считал эту версию правильной.
