— Харпер сам рассказал тебе эту историю? — обернулся Джесон.
—Да.
— Вот уж не думал, что он умеет разговаривать.
— Быть может, потому, что и не пытался заговорить с ним.
Джесон пропустил замечание Гвинет мимо ушей и продолжал:
— И как это тебе удалось разговорить Харпера? Не иначе, ты предложила ему взятку.
— Ну-у…
Джесон удивленно поднял бровь:
— Харпер захотел посмотреть, умею ли я обращаться с пистолетом, а когда увидел, как я его заряжаю и чищу, смягчился и стал более разговорчивым, вот и все.
— Он тебе понравился, верно?
— Такие люди, как сержант Харпер, — это соль земли, — с чувством сказала Гвинет. — Или по крайней мере хребет армии. Быть может, они не слишком речисты, не слишком деликатны в обращении, но они надежны, и это главное.
— И все это ты успела выяснить за те несколько часов, что меня не было дома?
— Я поняла это в тот момент, когда впервые увидела его. Он мне понравился с первого взгляда.
— Кто, Харпер?
— Да, Харпер.
Джесон покачал головой, хмыкнул и присел на кровать.
— Что ты собираешься делать? — спросила Гвинет, садясь в постели.
— Ложиться спать.
— Говори тише. Харпер может услышать.
— Харпер снова уснет, — сказал Джесон, понижая голос.
— Нет, только не в эту постель. Харпер спит рядом, он может услышать. Что он о нас подумает?
— Харпер может катиться ко всем чертям, — со вкусом ответил Джесон. — Ведь мы с тобой все равно скоро поженимся, так какая разница?
— Но мы же еще не женаты.
Джесон сердито засопел, а потом решил сменить тактику:
— Тебе не интересно то, что я узнал?
— Тебе удалось что-то обнаружить? Тогда выкладывай, не тяни, — сказала Гвинет, поправляя под спиной подушку. — Рассказывай.
Когда Джесон взбирался на кровать, пружины жалобно заскрипели, и у Гвинет перехватило дыхание. Она покосилась на дверь, за которой спал Харпер, так, словно тот уже стоял на пороге.
— Какого дьявола? — спросил Джесон, поднимая подушку и глядя на спрятанный под нею пистолет.
— Харпер сказал, чтобы я всегда держала под рукой заряженный пистолет. На всякий случай, — пояснила Гвинет. — Зная о том, что за человек этот Гарри, такая предосторожность и мне не кажется лишней. Ну, рассказывай, что тебе удалось выяснить.
Джесон переложил пистолет на прикроватный столик и вытянулся на подушках рядом с Гвинет.
— Твоя соседка, миссис Перкинс, рассказала, что в тот вечер, когда ты ушла к Сэквиллу, она сидела с Марком, и в дом приходил молодой человек, который спрашивал тебя.
— Молодой человек? Да, помню. Я тогда решила, что он приходил от домовладельца по поводу ремонта. Когда на следующее утро пришел Гарри, я думала, что это был он же. Это в самом деле был Гарри, как ты думаешь, Джесон?
— Мне кажется, что это, скорее, был Джонни Роуленд.
— Джонни Роуленд! — ахнула Гвинет. — Но зачем он мог приходить?
Джесон улегся удобнее, закинул руки под голову и заговорил:
— Когда он спросил, нельзя ли ему подождать, миссис Перкинс ответила, что ты ушла к Сэквиллу и вернешься домой очень поздно. Если бы это был Гарри, он, без сомнения, вернулся бы той же ночью, — он повернулся, посмотрел на Гвинет, а затем обнял ее за плечи. — Не бойся. Просто мы обнаружили, что Джонни Роуленду необходимо было о чем-то поговорить с тобой. Очевидно, за тем он и отправился в дом Сэквил-ла, где его убили. Я думаю, Роуленд хотел рассказать тебе про тот портрет.
— Но мне ничего не известно ни о каком портрете, — зябко повела плечами Гвинет. — И зачем мы только вернулись в Лондон? Я думала, что Мейтленд продвинулся в своем расследовании гораздо дальше. Надеялась, что после нашего с ним разговора он сможет сразу же выйти на след Гарри. Сколько времени все это будет еще продолжаться? И когда я смогу вновь увидеть своего сына? Мне кажется, ты не понимаешь. Ведь мы с Марком не расставались никогда, ни на один день! Он не похож на других детей. Он такой чуткий, тонкий, и он… очень не любит оставаться с посторонними.
— Я не знал, что он такой пугливый, — сказал Джесон, беря Гвинет за подбородок.
— Не знал?
— Нет.
— Ты думаешь, это я его сделала таким?
— Твоей вины в этом нет. Ты вырастила прекрасного мальчика. Конечно, он плакал, когда ты уезжала, но ему же всего семь лет. Это нормально для такого возраста — плакать оттого, что твоя мама уезжает. Но сейчас, готов поклясться, он давно уже перестал плакать и чувствует себя великолепно. Ведь с ним остался Брэн-дон. А у Брэндона есть коляска. Поверь, Гвин, Марку сейчас не до тебя.
— Джесон…
— Что?
Чувство, овладевшее Гвинет, было таким сильным, что мешало ей говорить, и она только покачала головой.
— Что с тобой, Гвин? — участливо спросил Джесон, чувствуя ее страх.
Наконец Гвинет смогла заговорить, с трудом проталкивая слово за словом через пересохшее горло.
— Я… хотела бы… начать свою жизнь… заново. Прожить ее с тобой… и Марком. Клянусь богом, кроме этого… мне ничего… ничего… не нужно.
— И мы с тобой проживем эту жизнь, Гвин, можешь мне поверить, — сказал Джесон и горячо повторил: — Можешь мне поверить!
Его ладонь обхватила затылок Гвинет, развернула ее голову для поцелуя. Под пальцами Джесона торопливо и жарко билась ниточка пульса. Джесон пошевелился, и в ту же секунду Гвинет прижалась к нему всем своим телом.
«Какая же она маленькая и хрупкая, — с нежностью подумал Джесон, обнимая Гвинет. — И каким же нужно быть чудовищем, чтобы оборвать ее жизнь!»
От страха за Гвинет у него перехватило в горле, и он поклялся себе, что будет защищать эту женщину до последнего вздоха, до последней капли крови. Жаль лишь, что до сих пор было не понятно, от кого именно нужно защищать Гвинет. Та опасность, что постоянно угрожала ей, не имела до сих пор ни лица, ни имени.
Поцелуи Джесона становились все сильнее, пальцы его скользили по телу Гвинет. Джесон не говорил ни слова, и Гвинет вдруг вспомнила ту ночь, когда погиб Джордж. Тогда она была нужна Джесону точно так же, как теперь, — для того, чтобы снять его страх и неуверенность, для того, чтобы вернуть его к жизни. Он завернул ночную рубашку Гвинет до талии, расстегнул пуговицы на своих брюках. Все так же молча развел в стороны ноги Гвинет и погрузился в ее горячее влажное лоно.
Движения его были короткими, быстрыми, яростными, и Гвинет поначалу напряглась, выгнув тело дугой, но затем волна страсти накрыла ее, и вскоре они оба оказались на ее гребне, вместе пережив наслаждение и вместе откатившись в короткое блаженное забытье.
Спустя какое-то время Джесон отдышался, приподнялся на локте, увидел потрясенное выражение на лице Гвинет и хрипло спросил:
