Кирсти только глазами заморгала, когда дверь за многочисленными посетителями закрылась и она осталась наедине с Пейтоном. Она всегда считала, что было бы очень мило, если бы Пейтон и Каллум познакомились с ее родичами, но никогда и вообразить не могла, что встреча произойдет при подобных обстоятельствах. Но как будут развиваться события дальше? Отец наверняка потребует, чтобы они поженились. Пейтон сочтет долгом чести жениться на ней. В такой ситуации ей трудно будет сопротивляться. К тому же это соответствовало желанию ее глупого сердца.
— Пейтон, — начала она, но возлюбленный ее уже выбрался из постели и скрылся в маленькой смежной комнатке, где находились лохань для мытья, ночной горшок и почти вся их одежда. — Пейтон! — позвала она.
— Сейчас не время для разговоров, любимая, — отозвался он. — Не думаю, что твой отец оставит нас в покое надолго.
— Я могу разговаривать и одеваться одновременно, — проворчала она, вылезая из постели и натягивая рубашку.
Она направилась в маленькую комнату, но дверь оказалась закрытой. Пейтон хоть и не страдал от избытка стыдливости, но для некоторых дел ему требовалось уединение. Кирсти вздохнула и села на кровать, ожидая, пока он выйдет. Он появился спустя несколько минут, на ходу зашнуровывая дублет, поцеловал ее в щеку и ушел. Она уставилась на дверь. Здравый смысл подсказывал, что Пейтон просто сбежал от нее, но она не могла понять почему. И тут же догадалась, что мужчины сейчас начнут обсуждать ее будущее, и стала торопливо одеваться.
Пейтон же, едва выйдя из комнаты, с облегчением вздохнул. К счастью, Кирсти не последовала за ним. По пути в главный зал он сыпал проклятиями. Все его хитроумные замыслы полностью провалились. Он с нетерпением ждал, когда их раны затянутся, намереваясь сделать предложение Кирсти в романтической обстановке, устроив все так, чтобы, если она и заколеблется принять его предложение, можно было бы соблазнить ее и уговорить сказать «да». Теперь, когда ее большая, хорошо вооруженная семейка застала их в постели, можно было не сомневаться, что она выйдет за него замуж, но это лишило его возможности ухаживать за ней, добиваться ее согласия, рассеять страхи, которые, возможно, терзали ее.
У входа в главный зал Пейтон остановился и набрал в легкие воздуха, чтобы приготовиться к неприятному разговору, прежде чем войти внутрь. Девять высоких темноволосых Кинлохов уставились на него, и Пейтон с трудом подавил желание бежать отсюда без оглядки. Гордо выпрямившись, он преследовал к главному концу стола, жестом пригласив всех садиться. На какое-то время воцарилось молчание, все были заняты едой к напитками.
— Юдард мне сообщил, что ты высказал ему свое намерение жениться на моей девочке, как только он явился сюда, — начал сэр Эльрик, намазывая мед на толстый ломоть хлеба. — Только поэтому он не стал тебя кастрировать.
— Да, я так и сказал, — признал Пейтон. — И собирался предложить вашей дочери руку и сердце в ближайшие дни.
— А почему не сделал этого раньше, времени не нашлось?
— Тогда она еще не стала вдовой, — объяснил ему Пейтон. — Теперь же это препятствие устранено.
— Прими мою благодарность за то, что убил выродка.
— Благодарить следует не меня. В момент убийства я стоял, привязанный к дереву, страдая от ран и истекая кровью. Мальчик Саймон совершил этот подвиг.
— Но ты подготовил почву и охранял жизнь моей девочки. Было бы лучше, если бы ты не распускал шнуровки на штанах, но гораздо важнее, что благодаря тебе моя девочка осталась жива. Только поэтому я не пригвоздил тебя к твоей постели мечом.
— Передайте от меня поклон вашей сдержанности, сэр, я ей очень обязан, — негромко заметил Пейтон и с удивлением уставился на старика, заметив в его глазах смешливые искорки.
— Каллум, мальчик мой, не мог бы ты вместе с моим сыном Айкином пойти разыскать священника?
— Нет, папа! — воскликнула Кирсти, появляясь в дверях. — Ты не можешь так поступить. — Она поспешила к столу и заняла свое место справа от Пейтона.
— Почему не могу? Могу. — Сэр Эльрик посмотрел на Каллума и Айкина: — Чего вы ждете, мальчики? Она не заставит меня изменить решение. Идите же. — Когда мальчики вышли, он довольно кивнул и, пристально глядя на дочь, добавил: — Но ты, конечно, попытаешься, не так ли?
— Разумеется, — ответила Кирсти. — Ведь я не девица. Была замужем, а теперь овдовела.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Женщина в моем положении может позволить себе развлечься, и никто не осуждает ее за это.
— Я осуждаю. Ведь ты так и не стала женой этого гада. И это всем известно.
Кирсти посмотрела на Пейтона:
— Ты ничего не хочешь сказать?
Пейтон покачал головой и положил в свою тарелку с кашей яблочное варенье.
— Нас застали голыми в моей постели. Этим все сказано.
«Он вообще не собирается возражать», — подумала Кирсти и взглянула на Йена, который тихо вошел вслед за ней и занял место на дальнем конце стола. Йен только улыбнулся. Затем она посмотрела на лица своих, и обнаружила, что даже на лице Юдарда застыло суровое и непреклонное выражение. Ни одного союзника! Единственное, как можно было воспрепятствовать этому браку, — это сбежать, но Кирсти была уверена, что ее отец предвидел такую возможность. Как только она вошла в главный зал, ловушка захлопнулась. Сопротивляться совершенно бессмысленно, но она все-таки попробует.
— Папа, ну нет никакой необходимости тыкать в него мечом, — сердито сказала Кирсти, преклонив колени рядом с Пейтоном перед полнотелым, лысоватым священником. — Он не сказал ни единого слова против.
— Бывает, самый послушный конь упирается перед последним препятствием, — назидательным тоном ответил сэр Эльрик.
В этот момент в дверях появились пожилые мужчина и женщина и направились к молодым.
— Здравствуйте, мама и папа. — И Пейтон всех представил друг другу, продолжая стоять на коленях перед священником и ощущая спиной острие меча сэра Эльрика. — Полагаю, Джиллианна вам написала.
— Написала. — Сэр Найджел Мюррей покосился на священника: — Продолжайте, святой отец.
Кирсти смотрела на родителей Пейтона. Отец был привлекательным мужчиной, мать — ослепительно хороша. Они улыбались Кирсти, и она выдавила из себя в ответ улыбку, хотя родители чувствовали себя ужасно. Ее удивило, что родители Пейтона не задали ни одного вопроса. Неужели она единственная понимала, что не следует венчать людей таким образом? Все остальные воспринимали происходящее как само собой разумеющееся. Дети радовались, потому что были еще слишком малы и относились к этому, как к развлечению. Пейтона эта унизительная церемония тоже не возмущала.
