– О! – испуганно вскрикнула Софи.
– У природы свои законы, девочка.
– Я знаю, – кивнула Софи.
Тени удлинились, стали гуще. Софи и Коннор пробирались сквозь бурые заросли вереска. Концы веток уже покрылись молодыми зелеными побегами, заметными при свете дня, но неразличимыми в сумерках. Тихое журчание воды в ручье напоминало приглушенную музыку. Софи подняла голову и увидела си-дуэты трех оленей на гребне отдаленного холма.
Она глубоко вдохнула свежий, душистый воздух. Далеко внизу, в залитой лунным светом долине, блестели озеро и река, отражая ночное небо, а за холмами таяли фиолетовые тени сумерек.
– Сегодняшняя прогулка нисколько не похожа на наше последнее блуждание по холмам. – Софи довольно вздохнула.
Коннор тихонько рассмеялся и обхватил Софи за талию, помогая ей взобраться на косогор. Собаки взяли след и с лаем помчались вперед. Мгновение спустя выпустил девушку из объятий и проворно взбежал на холм вслед за собаками.
Его темные волосы я белые рукава рубашки развевались на ветру, складки пледа разлетались при ходьбе. Софи невольно залюбовалась его стремительной походкой, грациозной и легкой, за ней чувствовалась скрытая сила. На губах девушки показалась слабая улыбка.
Овны разбрелись по всему склону. Софи заметила их и на соседнем холме. Овечьи шкуры светились в темноте молочно-белыми расплывчатыми пятнами. Рядом со взрослыми овнами, грузными и чуть более темными, резвились крохотные кудрявые ягнята г/, белоснежных шубках. Они так забавно прыгали, что Софи не смогла удержаться от смеха. Подняв глаза, девушка увидела Коннора. Он стоял, на гребне холма и провожал глазами собак, мчавшихся вниз по косогору к подножию соседнего холма.
Коннор прав подумала Софи. Ей нужно было прийти сюда в ту чудесную ночь, чтобы увидеть вытянутую чашу долины внизу, сверкающую, как сталь. Увидеть гладь воды и погруженные во мрак холмы, темные и величественные. Бескрайнее небо сияло звездами, а на горизонте таяла бледно-лиловая дымка заката.
Коннор сбежал вниз по склону и скрылся из глаз. Яростный собачий лай отдалился и звучал приглушенно.
Горец предоставил своей пленнице прекрасную возможность скрыться. Софи могла бы сбежать отсюда в любом направлении, и Коннор ни за что не догадался бы, какую тропинку она выбрала.
Но стоило Макферсону исчезнуть с гребня холма, как Софи тотчас почувствовала, что ей его не хватает. Без Коннора все очарование ночи вдруг исчезло.
Прислонившись к огромному валуну на косогоре, Софи задумчиво наблюдала за прелестными ягнятами и взрослыми овцами. Ее переполняло острое и волнующее чувство свободы, незнакомое прежде. Возможно, только сейчас, впервые за много лет, Софи сделала свой выбор.
Взойдя на вершину холма и увидев внизу дожидавшуюся его Софи, Коннор испытал огромное облегчение. В глубине души он боялся, что Софи сбежит. Она сидела на траве, прислонившись к валуну, а легкий ветерок играл золотистыми прядями ее волос. Сердце Коннора взволнованно забилось. Он торопливо зашагал вниз по косогору. Издалека доносился приглушенный лай собак, охранявших стадо.
Высоко на гребне холма выстроились в ряд три барана. Они стояли неподвижно, словно несли почетный караул. Остальные овцы бродили по склону, пощипывая вереск, или терпеливо сгоняли в кучу потомство. Новорожденные ягнята тыкались мордочками в густую овечью шерсть.
С бешено бьющимся сердцем Коннор подошел к Софи. Тихая ночь была наполнена шелестом ветра, шорохом трав, шепотом ручья. Мелодичные трели кроншнепа мешались с тонким блеянием ягнят. Коннор молча притянул к себе Софи и поцеловал, охваченный непривычным волнением. Ему страстно захотелось обнять Софи, почувствовать вновь, как отзывается на ласки ее тело. Он вдыхал ее аромат так же жадно, как только что вбирал в себя горный воздух и мерцающий свет звезд. Здесь, вдали от развалин замка, служившего ему временным пристанищем, вдали от жизни, которой он жил, и жизни, которую потерял, Киннолл был всего лишь пастухом, простым фермером. Не разбойником и не мятежником, желавшим отстоять справедливость и добиться правды. Здесь он был самим собой, и рядом с Софи это ощущение только усиливалось, наполнялось особым смыслом.
Коннор обхватил ладонями лицо Софи и приник губами к ее губам. Она обвила руками его шею, прижалась к нему всем телом, а он сдавил ее в своих объятиях. Целовал он ее страстно, неистово и жадно. Потом скользнул рукой по спине Софи, коснулся плеча и нежно обхватил грудь. Девушка запрокинула голову, отвечая на поцелуй. Их губы и тела сплелись воедино.
Робость и неуверенность оставили Софи. Ее переполняло желание, и тело Коннора мгновенно отозвалось на этот страстный призыв. Сердце Софи отчаянно колотилось под ладонью Коннора, рождая ответное биение в его груди, такое же частое и взволнованное.
Ни он, ни она не произнесли ни слова. Им не нужны были слова. Софи приникла к мужу, ловя его прикосновения. Лаская рукой грудь девушки, Коннор ощутил, как затвердел ее сосок, и волна желания захлестнула его с новой силой.
Они опустились на покрытый вереском склон, упали в мягкую густую траву, и заросли вереска сомкнулись над ними. Невдалеке блеяли овцы, лаяли собаки, шуршал листвой ветер, но Коннор их не слышал.
Сгорая от желания, он притянул к себе Софи. Его сотрясала дрожь, все тело пылало огнем. Софи обняла мужа. Ее ладони, теплые и нежные, нетерпеливо скользнули под грубую ткань пледа и коснулись спины Коннора. Он поспешно отстранился. «Нет, не сейчас, только не сейчас!»
Неистовая жажда слиться с Софи, погрузиться в ее плоть, дать выход своей страсти была настолько велика, что Коннор едва совладал с собой. Желание жгло его изнутри, словно раскаленные угли. Он с жадностью приник к губам Софи, и ее губы отвечали ему с тем же жаром, с той же яростью.
Темное полотняное платье легко застегивалось спереди, и пока Коннор поспешно расстегивал пуговицы, Софи торопливо нащупала шнуровку, так что вскоре ткань распахнулась и скользнула в сторону, обнажив стройное тело девушки, прикрытое лишь рубашкой и корсетом. Мгновение спустя остатки одежды отправились в траву вслед за платьем.
Коннор раскрыл булавки, снял с себя плед и укрылся им вместе с Софи. Он нежно прижал к себе девушку, наслаждаясь ее чудесной кожей, похожей на бархат. Коннор закрыл глаза и блаженно замер, испытывая бесконечную благодарность судьбе за то, что Софи здесь, рядом, на поросшем вереском склоне. Не в замке, где он держал ее пленницей, не на кровати, украшавшей когда-то его родительский дом.
Здесь, на ночных холмах, в полном одиночестве, они принадлежали друг другу, свободные в своем выборе. Здесь они могли безоглядно отдаться страсти, которую, возможно, так и не сумели бы выразить в развалинах старого замка, там, где разбиваются мечты и гаснут надежды.
