Октавия хмыкнула. Вот и она начала решать за других.
Спинтон жил в том же самом доме, где Октавия провела годы до смерти деда. Было так странно ехать в карете до Гросвенор-сквер и входить сюда как гостья, тем более что Спинтон все в доме сохранил на прежних местах, даже безделушки.
Стояла теплая погода. Сквозь гряду кучевых облаков прорывалось яркое утреннее солнце. Спинтон прогуливался по саду. В бледно-голубом сюртуке и светло-коричневых брюках он смотрелся модно и немного официально.
Октавии страшно не хотелось делать то, ради чего она приехала. Не хотелось причинять ему боль. Разве может мужчина не почувствовать себя обиженным, если женщина, которую он считает невестой, скажет ему, что он ей не подходит? Пусть даже Спинтон любит Беатрис, он все равно испытает унижение, когда узнает, что Октавия отказывает ему.
Спинтон, который остановился полюбоваться розовым кустом, поднял голову и улыбнулся ей.
Так не улыбаются женщине, на которой собираются жениться, отметила Октавия. Ему, разумеется, было приятно видеть ее, но особой радости он не испытывал.
— Октавия? Очень мило. Что тут милого?
— Как дела, Фицуильям?
Обменявшись обязательными любезностями, они отправились погулять по саду. Октавия скучала по его красоте. Сегодня она, возможно, в последний раз наслаждается многоцветьем и ароматами этого уголка.
— Как поживает мисс Генри? — спросил Спинтон, сорвав с куста розу.
Пяти минут не прошло, а он уже интересуется Беатрис.
— С ней все в порядке. Шлет тебе поклон.
Складывалось впечатление, что он обрадовался этим словам больше, чем приезду Октавии. И прекрасно! Она доведет свою мелодраму до финала. Занавес падает, прощальный поклон, уход в артистическую.
— Нам нужно поговорить, — выпалила Октавия, ругая себя за прямоту.
Резко остановившись, Спинтон посмотрел на нее с нескрываемым беспокойством. Под лучами солнца, неожиданно вышедшего из-за облаков, его волосы вспыхнули золотом. Все-таки он был чудо как хорош.
— О чем?
— О нашем браке.
Октавии показалось или он на самом деле побледнел? Он снова двинулся вперед, гравий зашуршал под ногами.
Как ей все выложить? Нужно быть деликатной и осмотрительной, чтобы невзначай не наломать дров.
— Мне кажется, нам не стоит его затевать.
Спинтон опять остановился, и в этот раз она не сомневалась: ей не показалось — он обрадовался. Удивлен, но рад. И никакого смятения. Спинтон тоже не хотел жениться!
Однако он был джентльменом и сумел сдержаться.
— Могу я спросить почему?
Октавия серьезно и честно посмотрела ему в глаза:
— Это важно?
Вспыхнув, он покачал головой:
— Не очень.
И все-таки Октавия ответила:
— Мне кажется, мы не подходим друг другу. — Все. Прозвучало даже деликатнее, чем она рассчитывала.
Он согласно кивнул:
— Наверное, ты права.
В глазах его не было осуждения. Ничего, кроме пони мания, одобрения и — да! — вспыхнувшей радости, которой он не мог скрыть.
— По-моему, ты не расстроен моим решением. Я права, Фицуильям?
Он коснулся руки Октавии. Розовые лепестки трепетали от легкого ветерка.
— Моя дорогая Октавия, то, что ты не считаешь меня достойным кандидатом в мужья, достойно сожаления, но я не могу делать вид, что не согласен с твоими опасениями.
Она улыбнулась и опустила руку. Октавия чувствовала, как с души свалился огромный камень.
— Мне кажется, Беатрис тебе подходит больше, чем я.
Спинтон снова покраснел.
— Ты опять права. Неужели по мне все так заметно?
Она наклонилась, чтобы понюхать какой-то ярко-желтый цветок.
— Разве может такой прекрасный человек, как ты, не полюбить такую прекрасную девушку?
Спинтон изумленно глянул на нее.
— Ты ведь тоже прекрасный человек, Октавия!
Рассмеявшись, она покачала головой. Что за странный разговор они ведут!
— Но вы больше подходите друг другу. Вам нравится одно и то же и одно и то же не нравится. И по рождению вы равные.
Теперь он нахмурился:
— Мы все равные по происхождению. В этом смысле у тебя даже есть преимущество по сравнению с Беатрис.
Октавия обратила внимание, что он перестал называть кузину мисс Генри.
— Спинтон, мне нужно сказать тебе кое-что. Только несколько человек знают этот секрет.
Он сразу забеспокоился, встревожился.
— Говори.
Снова сцепив пальцы, Октавия рассеянно посмотрела на серый гравий и зеленые газоны, расстилавшиеся перед ней.
— Мое рождение отличается от вашего. Очень отличается. Я выросла в Ковент-Гардене. Моей матерью была Мэгги Марш.
Как она и ожидала, у Спинтона от удивления округлились глаза.
— Актриса?
Октавия кивнула:
— Именно. Мой отец сбежал с ней, когда был очень молодым. Дед не согласился с этим браком и, когда отец умер, обвинил во всем мать и отказался помогать ей. Она была человеком гордым и решила ему не навязываться. Потом поняла, что беременна мной, и осталась до моего рождения у своих друзей. А уж потом вернулась на сцену.
У Спинтона порозовели щеки. Теперь он будет считать ее недостойной себя?
— Значит, дед велел тебе держать такой секрет в тайне от меня, — наконец вымолвил он.
— Не только от тебя — напомнила она, чтобы немного успокоить его уязвленную гордость. — От всех. Он жутко стыдился своей невестки-актрисы. Но как только ему стало известно, что у него есть внучка — своего рода память об умершем сыне, — он решил взять меня к себе.
Его взгляд стал задумчивым.
— Значит, из-за этого ты не хотела, чтобы я нанимал Шеффилда? Ты знала его еще с тех времен.
Граф Спинтон мог быть кем угодно, но только не глупцом.
— Да.
Он прищурился.
— Между вами существует какая-то более тесная связь, чем простая детская дружба. Я прав?
Зарумянившись, Октавия кивнула:
— Да, боюсь, очень близкая.
У Спинтона загорелись глаза, словно он решил наконец трудную головоломку. Он щелкнул пальцами.
— Я же догадывался! Он отпирался, но я чувствовал, что у него есть на тебя какие-то виды. — Теперь в его голове все сложилось. — Если бы я не притащил его к тебе, ты так бы и вышла за меня, да?
Октавия покраснела еще гуще.
— Да.
Снова остановившись как вкопанный, Спинтон улыбнулся. Улыбнулся весело и проказливо, чего она никак не ожидала от него, всегда чинного и сдержанного.
— Потому-то ты была так недовольна, когда я сунул нос в твои дела?
Октавия рассмеялась. А кто был бы доволен?
— Пожалуйста, прости мне ту перепалку. Дорожка сделала круг, и они в уютном молчании повернули в сторону дома.
