Оливия кивнула. Ее охватил бессильный гнев. Чудовищно. Несправедливо.
— Если бы я знала, могла бы хоть как-то распоряжаться своими деньгами или хотя бы повлиять на попечителей… — Она осеклась и, помолчав, продолжила: — Но нет смысла плакать над разлитым молоком. Я ничего не знала и в результате осталась без денег. — На ее губах появилась ироничная улыбка. — Похоже, Калпеппер выплачивал мне ежемесячное содержание из своих собственных денег. Оттягивал Судный день, надеясь, что однажды ситуация улучшится или одно из вложений принесет прибыль. Но обману пришел конец. — Она уставилась на свои руки. — Последнее прибыльное вложение, думаю, его можно назвать вложением, — это текстильная фабрика. В Массачусетсе. Кажется, вся собственность, которую доверил мне отец, находится за границей. Чтобы мне было сложнее управлять ею или продать, если я как-то выведаю, что именно у меня есть.
— А Калпеппер знал, зачем твой отец это затеял? — спросил Джордж.
Она невесело рассмеялась:
— Сомневаюсь. Но мне-то все ясно. Я прекрасно знаю, как мыслил отец. Фабрика не была застрахована и в прошлом году сгорела. Попечители использовали весьма небольшой доход от этой фабрики, чтобы покрыть убытки от другой собственности. А сейчас… — она подняла глаза на Джорджа, — я банкрот.
Лицо его стало бесстрастным. Она вдруг подумала, что с таким выражением он, наверное, играет в карты. Но такой шквал эмоций он скрыть не мог. Тем более от нее. Его мозг лихорадочно работал. Он пытался избавиться от постигшего его несчастья, но пока не осознал, что сделать ничего нельзя.
— Ты не могла лишиться богатства за одну ночь, — сказал он. Голос его звучал хрипло и напряженно. — Это невозможно.
— Я же сказала, что обанкротилась. Я не нищая, — тихо сказала она. — Могу продать кое-какое имущество, например, этот дом. И многое из того, что в нем находится. Но я больше никогда не буду богатой.
Она должна облегчить его участь. Его ошеломленный вид придал ей сил. У нее была целая ночь на раздумья, а он пока до конца не осознал последствий произошедшего и пребывает в шоке. Она должна объяснить ему как можно деликатнее.
— Я не смогу оплатить все то, что мы заказали и сделали за эти три дня, — сказала она. — Денег для Рай-Вейл не будет. У меня хватит средств, чтобы скромно жить в Челси. Но я не смогу восстановить твое поместье. — Она выпрямилась и заставила себя говорить спокойно. — Калпеппер, зная ситуацию, сохранил нашу помолвку в тайне, предполагая, что мы захотим еще раз все обдумать.
Ради него она должна притвориться храброй. Сказать то, чего он не хочет сейчас слышать. Сегодня он, быть может, станет возражать. Но потом испытает облегчение и будет благодарен ей.
— Джордж, пойми же наконец, нет никакой помолвки. Наше обручение оказалось построенным на лжи. Я освобождаю тебя от обязательств.
Он уставился на нее все с тем же бесстрастным выражением лица.
— Ты освобождаешь меня от обязательств, — словно эхо повторил он.
— Да.
В его глазах сверкнула боль. Он поднес руки к лицу, словно пытаясь отогнать кошмар.
— Нет денег, — пробормотал он и повернулся к ней. — Они уже дергают сорняки. Завтра примутся за крышу. Я должен вернуться и остановить их.
И он ушел. Звук хлопнувшей внизу двери отозвался в ее ушах погребальным звоном, убившим остатки надежды на счастье. Силы оставили ее. Она уронила голову на стол и заплакала.
И не заметила, как уснула. По ковру скользили тени, в комнате стало холодно, с запада надвигалась гроза. Окно позади нее громыхнуло на ветру, и она проснулась. Оливия выпрямилась, все тело затекло, и она машинально потянулась за колокольчиком, но тут же опустила руку. Нет смысла растрачивать уголь и керосин. Теперь ей придется на всем экономить.
Так ей посоветовал Калпеппер, но понемногу, чтобы не вызвать толков. Дом можно будет продать подороже, если никто не узнает о ее бедственном положении. Но как сохранить это в тайне? Миссис Пратт, например, очень удивится, если попросить ее покупать сальные свечи вместо восковых. Они всегда жгли воск по всему дому. Даже слуги в своих комнатах. Теперь она сочла это расточительностью. Внезапная вспышка бережливости, без сомнения, насторожит домочадцев, и слухи о ее банкротстве распространятся, как лесной пожар.
Оливия слишком устала, чтобы размышлять, добралась до своей комнаты и легла в кровать, пытаясь уснуть. Но сон не шел. Она невидящим взором смотрела на темный полог кровати над головой. Мозг сверлила одна-единственная мысль.
Она останется одна. Теперь, когда она уже не хотела жить одна, именно это ей и предстоит. Бесси и Эдит переедут в Розовый коттедж. Они, возможно, были бы ей рады, но она не может поехать с ними. Единственное, что у нее осталось, — это школа. И она не оставит ее.
Ну почему, почему эта катастрофа не разразилась полгода назад? Тогда она смогла бы это пережить. Потеря состояния и положения в обществе ничего для нее не значила. Возможно, некоторое время ее раздражали бы сочувствие и жалость. Было бы неприятно отказывать себе во всем. Но как она переживет потерю Джорджа?
Слезы обжигали глаза, она мысленно снова и снова возвращалась к нему. Жизнь без него утратила всякий смысл.
Она сожалела о том, что потеряла Рай-Вейл. Частица мужчины, которого она любила, — поместье завладело ее сердцем. Она беспокойно металась по подушке, думая об обещаниях, которые дала, которые теперь придется нарушить, о людях, которым она подарила надежду.
Если бы только… если бы… так много разных «если». Зачем терзать себя? Но ее ум возвращался к ним снова и снова.
Если бы она знала, во что вложены ее деньги, она поняла бы, насколько это рискованно, и предполагала бы подобный исход. Ее гнев был направлен на отца и Калпеппера, но в отсутствии сбережений она могла винить лишь себя. Если бы она сохранила часть капитала, который имела! Вместо этого она потратила все, что могла, и раздала остаток. Всегда находилась веская причина или нуждающийся человек. Ей просто не приходило в голову, что наследство отца может испариться. Обида на отца заставляла Оливию тратить все, что он ей давал и в чем она не нуждалась. Она кичилась своей щедростью, считала, что откладывать деньги на черный день— нечто иное, как алчность. Слишком поздно она поняла, что глубоко ошибалась. Она была заносчивой и недальновидной. И в результате потеряла Джорджа.
Придя к такому выводу, она заплакала. Они будут видеться с Джорджем время от времени. Их дружба не прекратится.
Дружба. Дружба с ним станет пыткой, проклятием. Видеть его и не иметь возможности коснуться — лучше, но ведь она не хотела брать надушу грех прелюбодеяния. Что ж, не пройдет и года, как он женится. Ни одна женщина перед ним не устоит. Женится на приданом.
