что он не мог изменить или одолеть хитростью, Джейми просто впитывал, как губка — ракушку.
А я, стало быть, та самая ракушка — выхваченная из привычной жизни сильным течением. Раз и навсегда застрявшая посреди чуждых потоков.
Сердце отчего-то кольнуло. Раковина неподвижно лежала на дне таза — изящная, красивая… и пустая. Я медленно поднесла губку к затылку. Теплая вода щекотно побежала по спине.
В общем-то, я ни о чем не жалела. Сама выбрала эту жизнь. И все же порой некоторые мелочи — например, сегодняшняя беседа об иммунитете — напоминали, как много я потеряла. Словно некую часть меня переварили, отчего иногда я чувствовала себя опустевшей.
Джейми наклонился, бесстыдно выставляя напоказ голые ягодицы. Это зрелище вмиг развеяло грустные мысли. Зад у него был подтянутый, округлый, с золотисто-красным пушком, блестящим в свете очага. Между бледными ногами проглядывала мошонка.
Он наконец нашел чашку и наполнил ее до половины. Повернулся, чтобы вручить мне, — и удивленно наморщил лоб, заметив, как пристально я его разглядываю.
— Что такое? Что случилось, саксоночка?
— Ничего.
Видно, это прозвучало не слишком убедительно, потому что Джейми нахмурился.
— Ничего, — повторила я уже веселее. Взяла чашку и приподняла ее в знак благодарности. — Просто задумалась.
Он улыбнулся в ответ.
— Да? Не надо так много думать на ночь, саксоночка. Станут сниться кошмары.
— Пожалуй, ты прав. — Я пригубила содержимое чашки. Как ни странно, там оказалось вино, причем на удивление хорошее. — Ты где это взял?
— Отец Кеннет дал. Это вино для церкви, но не освященное. Он сказал, пусть лучше мне достанется, чем отберут люди шерифа.
На лицо Джейми набежала легкая тень.
— Как думаешь, с ним все будет хорошо? — спросила я. Люди шерифа мало походили на слуг закона — скорее уж на головорезов, которых сдерживал лишь страх перед Джейми.
— Надеюсь. Я сказал шерифу, если со святым отцом что случится, он и его люди ответят.
Я молча кивнула, потягивая вино. Если Джейми узнает, что отца Донахью обидели, он и впрямь заставит шерифа дорого заплатить. На душе стало тревожно — не время сейчас наживать врагов, а шериф графства Ориндж обещает быть серьезным противником.
— Ты похорошела, саксоночка, — заметил вдруг Джейми, с невероятно довольным видом склоняя голову набок.
— Льстец.
Я наградила его холодным взглядом и снова взялась за губку.
— С весны ты, похоже, набрала целый стоун, — невозмутимо продолжил он, обходя меня кругом. — Нагуляла за лето жирок, да?
Я швырнула губку ему в голову.
Ухмыльнувшись, он легко ее поймал.
— Я и не замечал под этими тряпками, как ты поправилась, саксоночка. Я ведь не видел тебя голой уже целый месяц, если не больше.
Он разглядывал меня так, будто я серебряный призер на выставке свиней.
— Наслаждайся моментом, — посоветовала я, краснея с досады. — Теперь не скоро меня увидишь.
Я потянула сорочку вверх, прикрывая свою, пожалуй, и впрямь полноватую грудь.
Джейми удивленно приподнял брови.
— Саксоночка, ты же не сердишься?
— Нет, конечно. С чего ты взял?
Он улыбнулся, рассеянно проводя губкой по груди, а сам пожирая меня взглядом. Соски у него сморщились от холода, влажно мерцая среди рыжих завитков.
— Ты нравишься мне пухленькой, саксоночка. Сочная и аппетитная, как маленькая курочка.
Я бы подумала, что он хочет загладить вину, но обнаженные мужчины снабжены безотказным детектором лжи. Судя по всему, Джейми и впрямь нравилось то, что он видит.
— О. — Я медленно отпустила сорочку. — Тогда ладно.
Замешкавшись на секунду, я уронила сорочку на пол и забрала у Джейми губку.
— Я… хм… пожалуй, продолжу мыться, хорошо? — пробормотала я и повернулась к нему спиной, ставя ногу на стул. Джейми одобряюще хмыкнул. Я улыбнулась про себя, но торопиться не стала. Воздух в спальне прогрелся, и когда я закончила купание, кожа у меня порозовела, только кончики пальцев все еще покалывало от холода.
Я обернулась. Джейми по-прежнему наблюдал за мной, с хмурым видом почесывая запястье.
— Ты купался? — спросила я. — Потому что, даже если тебе самому ядовитый плющ не страшен, он может попасть на все, что ты трогаешь, а у меня к нему иммунитета нет.
— Весь отдраился щелоком, — заверил он, в подтверждение кладя руки мне на плечи. От него и впрямь сильно пахло едким мылом, которое мы варили из сала и древесной золы, не для купания, а для мытья половиц или закопченных горшков. Неудивительно теперь, что Джейми чесался, — мыло нещадно щипалось, попадая в ранки и царапины, щедро усеивающие его ладони.
Я поцеловала костяшки пальцев, потом нашла коробку, где хранила всякие мелочи, и достала баночку с бальзамом из орехового масла, пчелиного воска и ланолина из овечьей шерсти с добавлением ромашки, окопника, тысячелистника и бузины.
Я зачерпнула немного бальзама и растерла между ладонями. Твердый шарик расплавился и растекся по коже.
— Дай сюда, — велела я и, взяв одну его руку, принялась втирать мазь в складки на суставах. Джейми расслабился и позволил размять каждый палец, смазать каждую самую крошечную царапину и трещинку. На ладонях до сих пор пропечатывались следы поводьев.
— Красивый букетик, — кивнула я на пучок листьев в стакане. — Что это на тебя вдруг нашло?
Романтичный на свой лад, Джейми прежде всего радел за практичность. Он в жизни не делал мне легкомысленных подарков, а в растительности и вовсе не видел никакой пользы, если ее нельзя было съесть, добавить в сусло или пустить на целебный отвар.
— Да так. — Джейми смущенно отвел глаза. — Я… хотел подарить тебе одну вещицу, но потерял. А потом ты похвалила букетик, который Роджер нарвал для Брианны, вот…
Он замолк, буркнув под нос что-то вроде «Ifrinn!» [26].
Я сдержала смех и поцеловала его ободранные костяшки. Джейми в ответ очертил большим пальцем след моего полузажившего ожога, оставленного горячим чайником.
— Саксоночка, тебе тоже надо бы подлечиться.
Он зачерпнул зеленоватой мази и обхватил мою руку большими теплыми ладонями, скользкими от масла и пчелиного воска.
Пальцы Джейми вычерчивали большие медленные круги по ладони; хотелось закрыть глаза и тихо таять от удовольствия. Кажется, и я впрямь зажмурилась, потому что не заметила, как Джейми наклоняется, чтобы меня поцеловать, — только ощутила легкое прикосновение к губам.
Я лениво подняла другую руку, и Джейми обхватил ее, нежно поглаживая. Наши пальцы сплелись. Он стоял так близко, что меня окутывало его теплом и выгоревшие на солнце волоски щекотали мне бедро, когда он потянулся за мазью.
В очаге зашипел огонь — точно на берег хлынула приливная волна, а по беленым стенам заплясали водяной рябью отблески света. Мы словно очутились на дне моря.
— По правде говоря, Роджер рвал букетик вовсе
