Бэтти вновь работала у Марты.
– Сколько ты получаешь гувернанткой? – спросила она, прикуривая от поднесенной официантом спички. – Два доллара в день? Дура. Пока молода, надо брать от жизни все. Если повезет, сама потом гувернантку наймешь.
Бэтти говорила, что быть дорогой «старательницей» – самое выгодное дело. Всегда сыта, богата, а если правильно себя поставить, то идешь в номер только с приятным мужчиной, который ни битья, ни грубостей себе не позволяет.
– Выбирай не самых красивых «ящеров», а самых умных. Особенно привечай офицеров – в наше время нужно знать, что они затевают. А то начнут из пушек по городу лупить, а ты и смыться вовремя не успеешь.
Ада и так жила как на иголках, а Бэтти еще больше напугала ее.
Из офицеров она знала только Даниэля, да и тот служил добровольцем. Многие белые мужчины записались в волонтерский полк: после работы ехали на плацы, учились стрелять и маршировать, а ночами патрулировали улицы. Ада почти не встречалась с мистером Бернаром, впрочем, ей и не хотелось его видеть. Даниэль был очень странным: он как будто нарочно изводил Аду – заговаривал с ней, делал гадкие намеки.
Ох, поскорей бы кончилась война и поскорей бы вернулись Уайеры.
Нести корзину было тяжело, и Ада решила проехаться на трамвае. Места первого класса – для пассажиров в чистой одежде. Для них удобные плетеные сиденья вдоль стенок. В третьем классе едут голодранцы – с тележками и коробками; иногда какой-нибудь дурень козу затащит в вагон.
Ада ездила только первым классом за двенадцать центов – бог с ней, с экономией! – а то вшей нахватаешься от китайцев – дороже выводить.
– Здравствуйте! – крикнул кто-то по-русски через весь вагон.
Ада оглянулась. Это был Митя – все та же затасканная роба, мешок.
– Куда? Куда в первый класс лезешь? – закричал на него кондуктор.
– Я за него заплачу, – откликнулась Ада.
Как хорошо встретить хоть кого-то знакомого!
– Ты куда пропал? – спросила она.
Митя смотрел на нее: улыбка – до ушей.
– Никуда.
Оказалось, что он с утра ездит на трамвае – очень нравится.
– Понимаешь, тут звонок есть особенный – его пяткой надо жать, тогда вагон остановится.
Аде было смешно: вот дурак – удивляется давно известным вещам.
– Поедешь со мной – поможешь мне корзину до дому донести, – сказала она.
Митя кивнул.
– Как ты живешь? Надеюсь, у тебя солнечно на душе?
Ада опять рассмеялась. Дожила: единственный человек, которому интересно, как у нее на душе, – полоумный монашек.
Когда они пришли домой, она велела Мите остаться на ночь – чтобы не быть одной.
– Не бойся: с тобой ничего не случится, – серьезно сказал он. – Я каждый день молюсь за тебя.
3
Вот уже больше месяца Клим и дон Фернандо со свитой жили в изгнании. Удили рыбу, кормили комаров, играли в карты.
Несколько раз Клим пытался уехать, но дон Фернандо не пускал его:
– Не огорчай меня!
Он страдал: в Шанхае творились великие дела (о том ежедневно докладывал верный лазутчик), а сам дон Фернандо сидел на острове, всеми покинутый и забытый.
Когда к нему приезжали гости, он выгонял Клима из рыбачьей хибары, но новости так его возбуждали, что он долго не мог успокоиться. По обрывкам проклятий Клим догадался, что бандиты договорились с губернатором: Рябой был выпущен на свободу.
– А нам-то что делать? – сердился дон Фернандо. – Тут сидеть или в Шанхай возвращаться? М-да… Теперь вся власть в Зеленой банде перейдет к Большеухому Ду, помощнику Рябого. Рябой после этой истории «потерял лицо», а Зеленая банда – это тебе не армия: тут не звания, а авторитет нужен. Большеухий выкупил учителя, теперь будет держать его рядом, будет кланяться ему, а все дела приберет к рукам. Кто знает, может, он сам и подстроил арест Рябого.
Ночью Рубен (так звали бритоголового баска) разбудил Клима:
– Вставай. Едем в Шанхай – Лу сбежал в Нагасаки, в Китайский город вошли войска Ученого Ци Сеюаня.
Фернандо сидел на корме лодки, дрожал щеками и ругался. Дона не радовало, что его предсказания сбылись. Верный человек шепнул ему, что перед отъездом губернатор продал свои запасы опиума по бросовой цене. На складе в Нантао у дона Фернандо лежала крупная партия, за которую он надеялся выручить большие деньги. Но опиум Лу наводнил город, и стоимость зелья упала.
Высадились у доков в Китайском городе. Дона Фернандо ждал автомобиль.
– Сейчас едем в «Летучий голландец», – сказал он Климу. – Там, правда, неприютно, солдаты все разгромили, ну да плевать… Одному по темноте ходить опасно, так что переночуешь у меня, а утром отправишься, куда тебе надо.
4
Клим проснулся от боли в спине – отлежал: спал на чехле контрабаса в ресторанном зале. Сквозь заколоченные витрины пробивалось солнце. Пыль, сломанная мебель, на полу – битые тарелки.
Рубен сбежал вниз по лестнице:
– Иди, тебя дон зовет.
Кабинет с серебряной звездой на двери тоже был разграблен. Дон Фернандо восседал на кресле с оторванной спинкой, перед ним стоял толстый китаец-военный.
– Переведи, чего ему надо, – велел дон Фернандо.
Клим выслушал гостя.
– Это Сю, бывший полковник на службе губернатора, – объяснил он. – У него под началом батальон экипированных и обученных солдат. У них есть оружие, но нет пайка. Сидят в отцепленных вагонах на Северном вокзале. В плен их не берут. Сю хочет продать и себя, и батальон. Его солдаты готовы служить за еду.
Фернандо поскреб заросший подбородок. Сю следил за ними беспокойным взглядом.
– Это ведь сила, – задумчиво сказал дон. – И с такой силой мы можем горы свернуть.
– У тебя есть деньги, чтобы содержать батальон солдат? – спросил Клим. – Прибыли от них никакой.
– Как знать, как знать… Но Большеухий не потерпит в городе такую силу, значит, будет война за территорию. Мы его можем потрепать, но выиграть, конечно, не выиграем. Вот что, сейчас едем к Большеухому и предложим ему сделку: он дает мне кредит на казино, а я ему организую охрану опиумных складов. После ареста Рябого у него с этим проблемы: не все командиры хотят, чтобы он был главой Зеленой банды. Умой рожу и поехали – будешь переводить.
– Дон, я…
– Не огорчай меня!
Все разместились в одной машине. Рубен сел за руль.
– Дом номер сорок на Рут-Валлон, – назвал адрес дон Фернандо.
Клим сделал безразличное лицо. Смотрел в окно на школьниц, на мороженщика с тележкой, на нищего солдата у дороги – в военной форме, с протянутой рукой. Жизнь кипит и, может, еще не кончится к обеду.
У пропускного пункта на Северной Сычуань-роуд стояла очередь из нескольких автомобилей. Улица была перегорожена мешками с песком. За ними мелькали каски американской морской пехоты.
Высокий горбоносый лейтенант проверял документы.
– Сидите тут, – сказал дон Фернандо, выбираясь из автомобиля.
Клим напряженно прислушивался к переговорам, но ничего не мог разобрать. Дон Фернандо улыбался, тыча в свои бумаги. Офицер вытянул шею, что-то сказал своим, и в ту же минуту к автомобилю подбежали несколько солдат:
– Всем выйти! Руки за голову!
Проклиная все на свете, Клим вылез наружу. Его поставили носом к стене, обыскали.
– Эге, какую птицу мы выловили! – сказал кто-то.
Клим вздрогнул и только через секунду догадался, что речь не о нем, а о полковнике Сю.
– Стоять, я сказал! Этот Сю, сэр, персона нон грата в Международном поселении. Он военный преступник, сэр, – послужной список, как у Чингисхана.
– Вы уверены, что это он?
– Офицер-волонтер опознал его, сэр.
Арестованных посадили в военный фургон, отвезли в центральный полицейский участок и заперли в переполненном изоляторе.
– Я – подданный Мексики! – кричал дон Фернандо и яростно тряс решетку. – Я обладаю правом экстерриториальности!
