В тот же день Саймон повёл Кэролайн в солярий, чтобы насладиться неярким зимним солнцем и тем согласием, что установилось между ними в последние дни. Саймон сразу же принялся рыться в ящиках письменного стола и не успокоился, пока не нашёл колоду карт.
– Не желаешь перекинуться в пикет?
– Дорогой, успокойся. Мне и так хорошо, и я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы меня развлекали.
– Я подумал: а не повторить ли то пари, что мы заключили в Кеттлстон-Холле? Боюсь, я воспользовался ситуацией, потому что очень хотел выиграть. У виконта все колоды были краплёные!
– И ты не постеснялся передёрнуть?
Он не ответил. Он только улыбнулся в ответ.
– Как ты думаешь, сегодня у тебя удачный день?
– Я чувствую себя самой удачливой женщиной в мире!
– Значит, сегодня тебе повезёт. Три круга? Те же правила?
– Что-то ты подозрительно уступчив!
– Потому что надеюсь получить за это награду… когда-нибудь!
– А вот об этом лучше потолкуй с Бесси! – рассмеялась она.
– Я уже получил от неё самые строгие указания. И не посмею их нарушить.
– Неужели она не постеснялась… – Кэролайн смутилась и широко распахнула глаза. – В смысле, она так и…
– Прямо и недвусмысленно. Я и не думал, что ещё умею краснеть, как мальчишка!
– Покажи, покажи мне!
И словно в ответ на этот щекотливый разговор под его густым загаром проступил слабый румянец.
Кэролайн расхохоталась во всё горло, а Саймон послал ей обиженный взгляд.
– Рад, что тебе весело. – Он подтолкнул к ней колоду. – Все, с этими разговорами покончено. Сними.
На первой сдаче Кэролайн выиграла тридцать очков, на второй пятьдесят, на третьей сорок.
– Ты даже для вида не пытаешься сопротивляться, – сердито проворчала она.
– Считай это моим подарком.
– Я не ослышалась? – Она посмотрела на него, не скрывая подозрения.
– По-твоему, я забыл, как играют в пикет?
– И как прикажешь это понимать?
– Понимай это так, что если тебе хочется иметь преданного мужа – он перед тобой! – мягко промолвил он.
– У меня ещё никогда не было человека, который принадлежал бы мне полностью, – призналась она.
– Если говорить начистоту, и у меня тоже.
– Это что, какая-то шутка? – Ведь неспроста же он так легко позволил себя обыграть! Кэролайн стало не по себе.
– Нет! Никаких шуток! Просто я надеюсь, что тоже что-то получу от тебя взамен.
– Конечно. – Но её голос выдавал неуверенность.
– Я не хочу, чтобы ты сбежала, если всё-таки разозлишься на меня, как прежде. – Он перевёл дух. – До того как…
Ей тоже пришлось глубоко вздохнуть, потому что она действительно имела такую привычку: бежать на край света, если её жизнь вдруг превращалась в хаос. Но Саймон молчал и явно ждал ответа.
– Я не сбегу. – Оформить эту мысль в слова оказалось не так-то просто. – Я обещаю. – В её тихом голосе послышалось трогательное раскаяние.
– Ты ведь понимаешь, что всегда оставалась для меня единственным родным человеком во всём мире!
– Знаю. – Она слабо улыбнулась. – Только я да слуги!
– Как ты думаешь, Бесси не рассердится, если я тебя поцелую?
– Ты сначала поцелуй, а потом мы её спросим.
Он отодвинул столик для карт, поднял её с кресла легко, как пушинку, посадил к себе на колени и запечатлел на губах нежный, почтительный поцелуй.
Но очень скоро ему пришлось как можно скорее поднять её и вернуть обратно в кресло напротив.
– Не могу терпеть, когда ты так близко, – буркнул он, отходя на приличное расстояние.
– Ах, дорогой, пожалуйста, не уходи! – Она потянулась вслед. – Мне сегодня та-ак хорошо!
Он ловко спрятался за креслом и выставил перед собой руки.
– Оставайся на месте!
– Но я превосходно себя чувствую! – Она задержалась, но с неохотой. – Хочешь, я сама поговорю с Рози и Бесси?
– Не могу поверить, что это не сон! – застонал он.
– Значит, ты бы предпочёл поговорить с ними сам?
– Чёрт побери, только не это! – всполошился он. Она обошла кресло и снова потянулась к нему. Тогда Саймон отшатнулся, врезавшись в стену.
– Наверное, нам всё-таки придётся подождать, пока малыш не появится на свет! – проворковала она таким голосом, который никак не вязался со смиренными словами.
Он с шумом выдохнул, затравленно озираясь. Ему требовалось немедленно отвлечься, пока он ещё в состоянии соображать, что происходит. И он выпалил, выскакивая из-за кресла с другой стороны:
– Сначала я хочу тебе кое-что показать! Пойдём ко мне в кабинет! – Он отошёл в сторонку, пропуская даму вперёд.
– А обняться нам никак нельзя? – проговорила она.
– Нет! – Он смущённо улыбнулся, как бы извиняясь за свой отчаянный крик. – Чёрт побери, Каро, сжалься надо мной, пока я совсем не рехнулся!
– Если ты пообещаешь мне сжалиться надо мной потом… так, как умеешь делать только ты один…
– Господи прости! – выдохнул он. – Ну зачем ты превращаешь это в такую пытку?
– Мне нравится тебя пытать! – страстно прошептала она.
– Каро, ради всего святого! Я никогда в жизни не воздерживался так долго. – Он с досадой поморщился. – Прости. Я не хотел. – Однако ему пришло в голову, что лучше вообще ничего не объяснять. – Прости, это как-то само слетело с языка!
– Хм-м… с языка, говоришь? Хм-м… какое удивительное слово! Оно заставляет меня трепетать, и…
– Проклятие, Каро, довольно!
– Ты такой душка, когда сердишься!
Она улыбалась откровенно, призывно, как опытная обольстительница молодых аристократов.
– Я не душка и никогда им не был! – решительно отрезал Саймон. Он понимал, что если сию же минуту не овладеет ситуацией, то все, пиши пропало всем благим намерениям. Ему пришлось отвернуться, чтобы не попасть под чары её зелёных колдовских глаз и отвести её к себе в кабинет. Там он ткнул пальцем в кресло за письменным столом, заваленным бумагами, и приказал:
– Садись!
– Да, сэр. – Она постаралась принять как можно более вызывающую позу и невинно захлопала ресницами: – Так хорошо?
Он буквально ел её глазами, и она чувствовала это и нарочно пошевелилась в кресле, отчего тяжёлые груди покачнулись самым возбуждающим образом.
– Придётся мне добровольно запереть себя в гардеробе, – вырвалось у Саймона. – Или запереть там тебя, если ты не перестанешь!
– Раньше тебе это нравилось!
Она говорила еле слышно, с томным придыханием, так что Саймону снова пришлось попятиться, чтобы не сойти с ума. Он прокашлялся и постарался собраться с мыслями. Но, чёрт побери, до чего же соблазнительно вела себя эта маленькая ведьма! Он готов был наплевать на все запреты и дать ей то, чего она добивалась, прямо здесь, на столе. Выкинув из головы эту картину, он грубо проговорил:
