— Беатрис, — прошептал он. — Ты всегда будешь нужна мне.
Они задержались на улице на несколько минут дольше, чем следовало, даря друг другу ласки и поцелуи, пока оба не начали задыхаться от жажды, которую невозможно было сейчас утолить. Кристофер тихонько застонал и, подняв Беатрис со скамейки, повел её обратно в дом.
Там, смешавшись с гостями, весело болтая и притворяясь, что ей интересны советы, которые они давали, Беатрис украдкой, когда это только было возможно, поглядывала на Кристофера. Он держался спокойно, если не сказать стоически, сохраняя солдатскую выдержку. Перед ним лебезили все, даже те, чьё положение в обществе и аристократическое происхождение намного превосходили его. И несмотря на то, что он великолепно держался, она чувствовала его беспокойство, даже враждебность, вызванные попытками приспособиться к окружению, которое раньше было таким привычным. Он чувствовал себя не в своей тарелке среди старых друзей, которые не хотели обсуждать ни то, что он пережил на войне, ни то, что он там совершал. Все считали возможным говорить только о наградах, золотом шитье на мундирах и о патриотической музыке. И поэтому Кристофер мог позволить себе показывать свои истинные чувства и эмоции лишь в кратких и осторожных замечаниях.
— Беатрис, — воспользовавшись тем, что на мгновение подруга осталась в одиночестве, к ней подошла Одри и мягко отвела в сторону. — Пойдём со мной, я хочу кое-что тебе отдать.
Они направились в заднюю часть дома к лестнице, которая вела в комнату странной формы на втором этаже. В этом заключалось одно из очарований Рэмси-Хауса. Здесь были комнаты и странные помещения без определенного назначения, которые, казалось, органично возникали из основной части поместья.
Беатрис и Одри по-дружески уселись на ступеньках.
— Ты уже так много дала Кристоферу, — сказала Одри. — Когда он только вернулся с войны, я думала, что он уже никогда не сможет быть счастливым. Но сейчас он, кажется, отчасти примирился с самим собой. Не так сильно погружён в свои мысли, не настолько напряжён, как раньше. Даже его мать заметила разницу, и она признательна тебе за это.
— Она была добра ко мне, — ответила Беатрис. — Даже несмотря на тот очевидный факт, что не о такой невестке она мечтала.
— Верно, — усмехнувшись, согласилась Одри. — В любом случае она намерена извлечь всю возможную выгоду из вашего брака. Ты единственная надежда на то, что Ривертон сохранится в нашей ветви семьи. Если у тебя и Кристофера не будет детей, поместье перейдет к её кузенам, которых она терпеть не может. Думаю, если бы я смогла забеременеть, она бы лучше ко мне относилась.
— Мне жаль, — прошептала Беатрис, беря подругу за руку.
Та ответила горькой улыбкой:
— Этому не суждено было случиться. Именно такой урок я должна была выучить. Некоторым вещам просто не суждено быть, и человек может либо протестовать против этого, либо смириться. Почти перед самой смертью Джон сказал мне, что по мере того, как его жизнь подходит к концу, он начинает видеть всё очень четко. И что нам следует быть благодарными за отпущенное нам время. И это приводит меня к тому, что я хотела тебе передать.
Беатрис выжидающе смотрела на подругу. Та осторожно вытащила из рукава аккуратно сложенный лист бумаги. Это оказалось незапечатанное письмо.
— Прежде чем ты прочтёшь его, — сказала Одри, — я должна объяснить. Джон написал это письмо за неделю до своей смерти. Он настоял, что сделает это сам, и велел передать письмо брату, когда — если — тот вернётся. Но, прочтя его, я не была уверена, что с ним делать. Когда Кристофер вернулся из Крыма, его настроение так легко менялось, а сам он был таким измученным, что я подумала — лучше подождать. Потому что знала, важнее всего не причинить Кристоферу ещё большего вреда. Особенно после всего, через что он прошёл. И неважно, о чём просил меня Джон.
Глаза Беатрис удивленно распахнулись:
— Ты думаешь, письмо может повредить ему?
— Не уверена. Несмотря на то, что мы родственники, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы судить, — Одри беспомощно пожала плечами. — Ты поймёшь, о чём я говорю, когда прочтёшь письмо. Я не хочу передавать послание Джона Кристоферу, пока не буду уверена, что оно пойдёт ему на пользу и не причинит невольно новых страданий. Оставляю письмо тебе, Беатрис, и уповаю на твою мудрость.
Свадьба состоялась месяц спустя в один из солнечных сухих октябрьских дней. Венчание должно было пройти в приходской церкви на деревенской лужайке в соответствии со всеми старинными деревенскими традициями — к удовольствию всего Стоуни-Кросс. Жених, невеста и сопровождавшие их родственники и гости вышли из экипажей, не доезжая до церкви, и оставшуюся часть пути прошли по дорожке, густо усыпанной цветами и травами, по поверью способствующими женской плодовитости. По дороге к ним без конца присоединялись другие люди, пока, наконец, шествие не перестало быть свадебной процессией и не превратилось в развесёлое сборище.
Возглавлял процессию маленький мул Беатрис Гектор, на спине у которого были закреплены две большие корзины с цветами. Он шествовал весьма степенно, не торопясь, что позволяло окружавшим его женщинам опускать руки в корзины и горстями бросать на землю бутоны и нежные лепестки. На голове у Гектора красовалась украшенная цветами соломенная шляпа, по бокам которой специально проделали дырки, откуда торчали, сгибаясь, уши мула.
— Боже мой, Альберт, — сочувственно заметил Кристофер псу, шедшему рядом, — в сравнении с мулом ты ещё легко отделался.
Альберта недавно помыли, подстригли и нацепили ошейник, увитый розами. Судя по его настороженному виду, собаке окружавшая их плотная толпа нравилась ещё меньше, чем Кристоферу.
Женщины шли по одной стороне дороги, мужчины — по другой, и Кристофер видел Беатрис лишь мельком. Её окружали деревенские девушки в белых одеждах. По-видимому, цвет их нарядов должен был сбить с толку тех злых духов, которые могли вынашивать недобрые замыслы в отношении невесты. Самого Кристофера сопровождал почётный караул, состоящий из его друзей из стрелковой бригады и нескольких товарищей того кавалерийского подразделения, в котором он начинал свою службу.
Наконец, они подошли к церкви, к тому моменту уже заполнившейся. Лёгкие звуки скрипки поплыли в воздухе.
Пока Кристофер шёл к алтарю, чтобы поджидать там невесту, Беатрис оставалась вместе с Лео позади у входа в церковь.
— Беатрис, — спросил её брат, — что ты сделала с Гектором?
— Он — цветочный мул, — рассудительно ответила она.
