Понимая, что Инес права, Фрэнсис сказала:
— Но я не знаю, сохранится ли чудодейственная сила мешочка, если я трону его содержимое.
— Ничего страшного не случится. Его свойства останутся теми же. Ну пожалуйста, дайте мне немного, — говорила Инес, доставая носовой платок. — Лишь самую чуточку, щепоточку. Я обещаю вам, что вы ничего не потеряете.
Не желая, чтобы с Инес что-нибудь случилось по ее вине, Фрэнсис уступила. Она бросила камень, который все еще держала в руке, и явно неохотно сняла мешочек с шеи. Отсыпав немного содержимого в платок, Инес толкнула Фрэнсис так, что она выронила мешочек из рук. Все его содержимое просыпалось. Инес вскрикнула и стала стряхивать с лица осевший порошок.
Фрэнсис присела, пытаясь хоть что-то собрать с земли. Но Инес так сильно пихнула ее, что она упала на спину. Инес же стала топтать белый порошок сапогами, пытаясь смешать его с землей.
Слишком поздно Фрэнсис поняла, какую ошибку она совершила, позволив сердцу и состраданию взять верх над разумом.
Черты лица Инес стали изменяться: ее губы удлинились, ногти стали острее, а глаза, полные ненависти, засветились, когда она вытаращилась на Фрэнсис:
— Наивная дура. Твоя глупая доброта погубила тебя. Первой побежала на помощь своему любимому, когда он вовсе и не нуждается в тебе. Затем позволила себя обмануть и посмеяться над собой.
Но Инес не смеялась. Она злорадствовала, а на ее красивом лице появились ожоги от попавшего на него порошка. Фрэнсис подумала, что у нее останутся шрамы.
— Теперь тебя ничто не спасет, — сказала ведьма и засмеялась своим дьявольским смехом. — Ты, Фрэнсис Ганнон, умрешь!
— Ты хочешь сказать, что убьешь меня? — спросила Фрэнсис подчеркнуто спокойным голосом.
Инес была в ярости, что ее лицо обезображено от этого зелья. Она с ненавистью смотрела на свою жертву. В этом мире простых смертных людей красота была ее основным преимуществом. Она должна отомстить за то, что ее лишили этого.
— Я буду просто упиваться твоей кровью.
Она могла бы уже и сейчас приступить к этому, тогда это придало бы ей силы, чтобы справиться с Ча-ко. Но сегодня она уже превращалась в волка, и тем более днем, что было невероятным подвигом с ее стороны. Теперь она могла повторить это лишь после захода солнца, когда новые силы вольются в нее.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Фрэнсис, ощущая одновременно и растерянность и ужас. — Что заставляет человека превращаться в животное?
— Когда к тебе долго относятся как к животному, ты им и становишься. Человек, которого я всегда считала своим отцом, после смерти моей матери изнасиловал меня, двенадцатилетнего ребенка. — Инес говорила это без каких-либо отрицательных эмоций— именно благодаря этому она и получила необычную силу, давшую ей возможность стать оборотнем. — Мой настоящий отец, как я потом узнала, был рабом-апачи, поэтому со мной могли делать все что угодно. И тот ублюдок делал, что хотел… пока я не убила его.
— И ты сразу превратилась в оборотня?
— Конечно же, нет! — раздраженно проговорила Инес, прохаживаясь по пещере. — Мать моего настоящего отца, которая была ведьмой-апачи, научила меня магии. Она думала, что эти знания я использую против англосаксов, испанцев — тех, кто выкосил наши племена. Но я никогда не хотела быть индианкой.
— Ничего нет плохого в том, что человек наполовину апачи.
Инес отошла от Фрэнсис и подумала, что эта отвратительная англосаксонка не понимала, какую гордость она испытывала, считая себя потомком знаменитых испанцев. И в один миг все рухнуло, болезненно и быстро. Но даже сейчас Инес никогда не признавалась, что она не чистокровная испанка.
— Наделить себя волчьей сутью — это было нелегкое дело, даже болезненное, — продолжала Инес, думая, разве эта дура могла знать что-то о том, как неимоверно трудно превращаться в оборотня. — Для этого мне пришлось поймать волка и еще живому разодрать горло и выпить его кровь. — Затем она добавила:— Я почти была мертвой, но зато потом обрела силу. Я выжила.
— Но ты не стала лучше от этого. — Все еще лежа на земле, Фрэнсис покачала головой. — Ты убила так много людей… и ради чего?
— Я убила гораздо больше, чем ты думаешь… и по разным причинам. Я убила своего первого мужа и много, очень много слуг. Законных детей Армандо и эту корову служанку Мерседес, которую так обожал Армандо.
Инес с ужасом вспомнила, какое насилие над собой ей пришлось испытать, выйдя замуж за старого испанца, которого ее предполагаемая тетка выбрала для нее. Однако тогда Инес уже обладала своей силой. Ее мерзкий отвратительный муж ожидал от Инес потомства, и она вынуждена была спать с ним, однако древний метод предохранения от беременности помогал ей.
И когда ей в конце концов надоели его притязания, она стала медленно отравлять его точно так же, как делала это сейчас с Армандо, которого тоже волновал вопрос о наследниках. Она вышла замуж во второй раз только ради богатства, а не для того, чтобы делить состояние или оказаться под опекой какого-нибудь дальнего родственника. Несмотря на ее могущественную силу, она все же жила в реальном мире и среди смертных людей.
— А ты не задумывалась когда-нибудь, что можно обратить свои силы на что-то хорошее? — спросила Фрэнсис.
— Зачем мне это нужно? — удивилась Инес.
— Ты же человек… или по крайней мере была им.
— Люди должны быть честолюбивы и не бояться убрать каждого, кто стоит на их пути.
— Так поступает лишь человек с извращенными представлениями о жизни.
— Если человек не в состоянии убрать того, кто мешает ему, он слаб. Как ты, Фрэнсис Ганнон. Приготовься принять страшную смерть, такую, что приняли уже те люди, которые думали, что могут пользоваться мной, как им вздумается.
Инес оскалилась на Фрэнсис, обнажив свои острые зубы, предвосхищая, как она разделается с ней. Ее забавляло, что эта дура, закрыв глаза, молилась перед смертью. Но Бог ей уже не поможет…
* * *
Чако сидел на горе, прислонившись спиной к сосне, и всматривался в даль, туда, где была теперь его земля. Какое-то странное чувство, что ему надо сделать что-то срочное, не отпускало его. В его голове словно что-то свербило, неотступно и назойливо, как жужжит надоедливая пчела. Он пристально смотрел на свою маленькую хижину, разместившуюся между склонами гор, а странное чувство все усиливалось. Может быть, это было каким-то предзнаменованием и, если он приложит усилия, он наконец-то увидит ведьму!
Он прикладывал все усилия к тому, чтобы представить ее в человеческом обличье. После короткого визита в усадьбу накануне утром, здесь, в этой уединенной хижине, он чувствовала себя как дома. Не взяв с собой ни еды, ни питья, он проводил большую часть времени, общаясь с природой — землей, водой, небом, ветром. Для того чтобы представить образ ведьмы в своем сознании, у него должна быть светлая голова и пустой желудок.
