– Эдвард, тебе пора быть в постели.
– Ах, Аделия, ты хочешь, чтобы я проспал всю оставшуюся жизнь. Еще высплюсь.
– Тогда иди в библиотеку к сыновьям.
– Чепуха, я уже стар для бренди. Это мой дом, а я герцог, хожу, где хочу.
– Хорошо, хорошо. Успокойся. – Глаза герцогини, обращенные на мужа, потеплели.
Кажется, старая Драконша любит его, хотя в это трудно поверить.
Герцог повернулся к Мэгги.
– Дитя, как тебе понравился первый бал в лондонском обществе?
Она улыбнулась. Казалось, герцог сейчас в здравом уме.
– Мне очень понравилось, бал был прекрасным.
– Адель всем тебя представила? Уверен, что да. Она всех знает в этом проклятом городе.
– Эдвард, следи за выражениями.
– Я слишком стар для этого. Эта девушка не упадет в обморок от крепкого слова. Готов поспорить, она не раз их слышала.
– Да, сэр. Даже иногда пользовалась ими.
– Молодец. Я знал, наш Кристофер найдет себе жену с характером. Не то, что эти ухоженные цветочки, называющие себя женщинами.
– Эдвард, – с угрозой сказала герцогиня, – ты себя утомляешь.
– Нет. – Герцог сел на диван. – Иди ко мне, детка, сядь рядом.
Мэгги послушно села. Ей уже нравился этот сварливый старик.
– Расскажи мне об этом бале, куда ты вытащила Кристофера. Обычно он не ходит на балы. Ты, наверно, совсем вскружила ему голову. Очень хорошо. Я всегда говорил, этому упрямцу попадется хорошая жена.
– Эдвард, ты заблуждаешься. Магдалена совершенно не околдовала Кристофера. Она возвращается в Америку первым же пароходом.
Мэгги вздрогнула от удивления:
– Нет. Я никуда не еду.
– Конечно, едешь, дорогая. Ты забыла о нашем разговоре?
Элизабет и герцог очень удивились, а Катарина не скрывала удовлетворения. Мэгги хотелось назвать герцогиню ведьмой прямо в наглое лицо, но в присутствии членов семьи решила промолчать. Это недостойно женщины. Она удовольствовалась мрачным взглядом.
– Вы очень хотите, чтобы я убежала от вас, но если бы знали меня получше, то поняли, что Магдалена Монтойя никогда ни от чего не бежит. – Она вздернула подбородок так же надменно, как и герцогиня.
– Что это за разговор об отъезде? Она только что приехала, – вмешался герцог.
– Она никуда НЕ ЕДЕТ.
Все посмотрели на дверь в библиотеку. Там, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, с мрачным видом стоял Кристофер.
– Мама, можно поговорить с тобой наедине? Герцогиня разозлилась:
– Это касается всей семьи, будем говорить здесь.
– Дело касается только меня и моей жены, но, если ты хочешь, будем говорить при всех.
В гостиную вошли Родни и Джеймс.
– Что здесь происходит? Кристофер проигнорировал их вопрос.
– Мама, я просил тебя учтиво относиться к моей жене.
– Я веду себя вежливо, – с вызовом сказала герцогиня, недовольная, что ее уличили в нарушении обещания. – Просто реально смотрю на положение дел.
– О чем речь? – громко спросил Джеймс. – Я старший, будущий наследник, и имею право принимать участие в обсуждении семейных проблем.
– Джеймс, заткнись! – фыркнул герцог. – Аделия, почему девушка должна уехать? Она ведь только приехала.
– Я никуда не уезжаю!
– Мэгги, помолчи, – приказал Кристофер. И тут властно заговорила герцогиня:
– Послушай, Кристофер, и ты, муж, тоже. Кажется, мне необходимо думать за всех. Кристофер, ты всегда был послушным сыном, и теперь не могу понять, почему настаиваешь, чтобы эта персона жила с нами. У нас известная семья, на нас равняется все общество. Уверена, Магдалена может быть очень приятной, но она не умеет ни говорить, ни вести себя, ни одеваться. За несколько недель или даже месяцев этому нельзя научиться. Стать леди невозможно, ею нужно родиться.
Мэгги заставила себя не опускать глаза под злым взглядом герцогини.
– Магдалена, я не желаю тебе плохого. И уважаю тебя за то, что ты наследница древнего рода из… откуда-то там. Но здесь ты не будешь счастлива, и почему хочешь остаться – выше моего понимания. Ты мешаешь всем – Кристоферу, семье, впрочем, и самой себе. Я тебе уже говорила, что прыгать выше головы – и смешно, и жалко.
– Уверена, вы делаете все возможное, чтобы я чувствовала себя жалкой.
Пока герцогиня говорила, в душе Мэгги смешались злость и стыд. Оскорбления ее не очень волновали, она их слышала достаточно за свою жизнь. Подозрение, что Дракон права, делало ее слова мучительными. Но Мэгги старалась сейчас не думать о смысле сказанного.
– Мама! Мэгги! Хватит! – скомандовал Кристофер, видя растущее напряжение и то, как женщины обменивались взглядами. По лицу Элизабет текли слезы, даже Катарина чувствовала себя неловко. – Мы с Мэгги сами решим, что делать и где ей жить. Если она останется, ты будешь относиться к ней, как к дочери, или потеряешь и меня! Понятно?
– Аделия, ты слышишь? – прервал наступившую тишину герцог. – Кристофер, поставь старуху на место, давно пора это сделать.
Герцогиня метнула на мужа оскорбленный взгляд, подобрала юбки и гордо удалилась. За ней поспешила Катарина.
– Элизабет, отведи отца к себе, – приказал Кристофер, – по-моему, ему пора отдыхать.
Оставшись наедине с мужем, Мэгги печально смотрела в окно на черную ночь. Здесь не видны звезды, как в Колорадо или Нью-Мексико. Воздух пропитан гарью и дымом. Казалось, густая темень ее успокаивала.
– Мэгги, мне очень жаль…
Чего ему жаль? Мэгги не могла винить мужа, он противостоял матери, спасая чувства жены, отрицал, что она «не подходит» и «мешает всем». Она решила, что Кристофер не лгал – он слишком благороден для подобного.
– Идем спать.
Мэгги покорно позволила мужу увести себя, но лишь за ними закрылась дверь спальни, не удержалась:
– Почему твоя мать так ненавидит меня? Что я ей сделала?
– Она не ненавидит тебя. Постарайся понять. Вся ее жизнь – в семье и обществе.
Мэгги боролась с нахлынувшими слезами.
– Не плачь, – Кристофер пальцем смахнул слезинку.
– Я не плачу.
– Нет, плачешь. Иди сюда, малышка. Мэгги вырвалась из его объятий. Только это он и может ей дать, больше ничего. Она была дурой, когда верила, что любовь и желание связаны.
– Ты так решаешь все проблемы? Кристофер поймал ее в объятия.
– Было время, когда я считал, что не могу отдать тебе свою страсть. Вспомни.
От его нежного взгляда гнев растаял. Громко стучало сердце. Кристофер медленно склонился в поцелуе, его руки гладили бедра, шею, грудь Мэгги. Она подумала, что не сможет устоять.
Когда губы Кристофера коснулись ее губ, раздался громкий стук в дверь.
– Кристофер! – кричала герцогиня. – Помоги! У отца приступ!
За последние два года у старого герцога было три приступа. Доктор Томас Холлоуэй поставил диагноз – паралич мозга, нарушение работы сердца. От каждого приступа герцог становился все слабее. Последний был настолько сильным, что у врача появились сомнения, перенесет ли его больной.
