Ребекка, которая до сих пор там и стояла, повернулась к нему. Глаза ее сверкали, как сталь.
— Да. Уехала. Бросила тебя и всех нас. Ее тут больше нет. Она вернулась… в то ужасное место.
Ребекка явственно дрожала.
Кейт уехала. Он никогда не говорил с ней о своих чувствах. Ни разу. Ей не за что было держаться, когда приехала Жоэль, и пока он пытался выбраться из трясины смятения, в которую повергло его появление бывшей любовницы, она отказалась от него. Бросила его.
Надо было пойти к ней. Поговорить. Рассказать, как приезд Жоэль сбил его с толку, как он выбивался из сил, пытаясь найти решение, которое устроило бы всех.
Но нет, он первый ее покинул. Он обращался, с ней так, словно она какая-то потаскушка, о которой сразу же забудут, стоит появиться истинной леди, которая потребует внимания к себе.
Ребекка отвернулась, закрыв лицо рукой, и простонала:
— Гаррет, просто уйди, и все.
Двигаясь, как в дурном сне, он услышал, как она бросила вслед:
— Дурак ты.
Кейт дрожащими руками схватила связку писем и вытащила наружу, обсыпав юбки золой.
Края писем полностью обгорели, верхние и нижние письма тоже сильно пострадали, но, как это бывает с толстыми пачками бумаг, до середины огонь не добрался.
Кейт осторожно сняла верхнее письмо, в котором, кроме пылкого приветствия, ничего нельзя было прочитать, и моргнула. Вот оно. Уверенный, смелый почерк Уилли.
«На эти деньги приезжай ко мне. Отправляйся в путь немедленно». И на следующей строчке: «Кенилуорт».
Кейт отложила листок. «Все видят, что он медленно сходит с ума. Все его боятся. Все идет, как я и планировал».
Кейт быстро перелистала страницы. Да, письма, все от Уилли к Жоэль. Доказательства, и еще какие. Вместе они воссоздавали образ этих двоих, которые глубоко и прочно увязли во лжи и дальше плетут паутину обмана. У них разные мотивы, но цель одна: деньги и власть.
Кейт снова просмотрела письма, стараясь понять, что сделали Жоэль и Уилли и для чего. Кейт подозревала, что Жоэль не знала о планируемом убийстве, потому что Уилли ничего об этом не писал, однако его намерения обобрать Гаррета и Бекки до нитки были расписаны во всех подробностях. С его слов становилось ясно, что Жоэль поддерживала его в этом и что они вместе собирались бежать в Европу, когда все закончится.
Одно из последних писем сохранилось почти полностью.
«Милая моя Жоэль!
Я знаю, ты сердита на меня, но пойми, иного выхода у меня не было. Поднялась суматоха, потому что С. обнаружила компрометирующие меня бумаги… все! Если бы я только знал, что у нее есть дубликат ключа! Единственный способ достичь хоть какого-то успеха заключался в том, чтобы признаться в любви — выдуманной, конечно же! — и верности леди Р. Мы с ней сбежали в Гретна и там поженились. Милая Жоэль, пойми, она имеет три тысячи дохода в год! Три тысячи! Обещаю тебе: как только смогу, я брошу ее и вернусь к тебе. И тогда, с деньгами, которые я заработаю, мы наконец-то посмотрим мир, как и хотели. Мы купим большой дом в Париже и заживем как короли.
Скоро я приеду к тебе, моя драгоценная. До тех пор остаюсь вечно верен и предан тебе. Твой У.Ф.»
Уилли мог по-настоящему влюбиться только в такую женщину, как Жоэль: нежный женственный цветочек снаружи, хитрая амбициозная интриганка внутри.
Однако многое остается неясным. Что Жоэль уготовила Гаррету? И что с ребенком? Знал ли Уилли о нем, когда писал эти письма? И кто его отец — Уилли или Гаррет?
Письма не раскрывали всю историю, но создавали достаточное о ней представление. Жоэль, без сомнения, была любовницей Уилли. Она участвовала в его заговоре против Гаррета.
Это причинит Гаррету ужасную боль.
Стоило Кейт подумать об этом, как сердце ее сжималось. Но он не захочет оставаться в неведении. Он захочет знать правду.
Более того, она сама хочет, чтобы он эту правду узнал.
Сегодня днем почтовый дилижанс будет проезжать через Кенилуорт. Если поспешить…
Прижимая к себе обгоревшие письма, Кейт подхватила юбки и бросилась бежать. И бежала бегом до самого Кенилуорта.
— Женись на ней.
— Нет.
Тетя Бертрис фыркнула:
— Времени мало, мальчик. Оттягивая это решение, ты, возможно, губишь свою жизнь — и жизнь невинного ребенка. Черт подери, он и сам это знал. Гаррет хлопнул ладонями по столу.
— Тетя, я занят. Ты хотела обсудить со мной что-то важное?
— Да. Это. — Она вытащила из кармана листок бумаги и бросила его на блестящий деревянный стол.
Гаррет уставился на него:
— Что это?
— Это лицензия, выданная архиепископом Кентерберийским. Ее доставили сегодня. Только что.
Он стиснул зубы.
— Как, скажи на милость, тебе удалось ее раздобыть?
— Какое это имеет значение? Этот документ гласит, что ты свободен и можешь жениться на Жоэль Мартин где и когда тебе угодно.
— Тетя, ты что, подделала мою подпись?
Вцепившись в край стола, она нагнулась к нему, так что они оказались в буквальном смысле нос к носу друг с другом.
— Я просто думаю о том, как будет лучше для тебя! Для твоего ребенка, для твоей семьи! Вот и все.
— Что ж, спасибо за заботу, — отрезал Гаррет. — Но я еще не принял окончательного решения насчет Жоэль.
Или Кейт.
Но, Бог — свидетель, времени у него в обрез. Доктор сказал, она может родить со дня на день. С минуты на минуту.
После беспокойной ночи, полной волнений за Жоэль и мучительной тоски по Кейт, Гаррет проснулся оттого, что его теребила раскрасневшаяся от восторга Миранда.
— Папа! Снег выпал! Ты только посмотри! Выгляни в окно!
Он встал, накинул халат и подошел к высокому окну. Этой ночью и впрямь выпал снег, причем много, несколько дюймов, наверное, он шел всю ночь. Однако утро выдалось солнечное, и снег уже начал подтаивать, с крыши конюшен скатывались блестящие капли.
Гаррет молча взирал на мир, укрытый сверкающим белым покровом. Миранда выдохнула:
— Ну разве это не прекрасно?
Гаррет улыбнулся: она говорила, точь-в-точь как Софи.
Улыбка застыла на губах: ему в голову пришла странная мысль. Еще несколько недель назад при упоминании о Софи часть его души начинала метаться и кровоточить, как будто какой-то дикий зверь ранил его и бросил, истекающего кровью.
Эта боль исчезла, когда он встретил Кейт. Тем вечером, когда они ужинали вместе под открытым небом, ели руками, «как варвары».
Она залечила раны, которые нанес ему развод. Исцелила его.
— Да, очень красиво, — серьезно ответил Гаррет Миранде.
— Папа, пойдем, погуляем? Может, покатаемся на санках?
