Этим утром Кэтрин собиралась на прогулку одна; Мэри увлеклась раздачей распоряжений прислуге.
Спускаясь неспеша, девушка застыла где-то посередине лестницы. Ее пальцы побелели, мертвой хваткой вцепившись в перила, а сердце, ухнув, понеслось куда-то вниз, к ступенькам. Черный, неподвижный силуэт в холле вызывал непроизвольный страх. Зачем она явилась? Неужели что-то с Мишелем? От последней мысли подкосились ноги и потемнело в глазах. С неимоверным усилием Кэтрин заставила себя продолжить путь, не обращая внимания на то, что рука с отвратительным лязганьем скользит по перилам. Она спустилась и остолбенела, глядя на ненавистную женщину. И та сверлила ее глазами, полными презрения.
– Ты еще здесь? – откинула вуаль пожилая дама. Кэтрин показалось, что с их последней встречи графиня высохла окончательно. Теперь она напоминала живой скелет. На сером лице единственными, у чего еще остался цвет, были сверкающие от злости глаза. – Мой внук на войне, а ты хозяйничаешь в его доме?
– Что с Мишелем? – тревога за мужа притупила ненависть к этой жестокой старухе.
– Пришло время избавиться от тебя. Ты и так слишком задержалась здесь! – Эдит Дельмас пропустила мимо ушей вопрос невестки и своим каркающим от презрения голосом вернула Кэтрин к реальности.
– Избавиться от меня? – растянула она губы в улыбке. – Как вы себе это представляете?
– Ты сейчас же соберешь свои вещи и уберешься отсюда прочь! – заявила уверенно пожилая дама.
– Это вряд ли, – сдержанно ответила Кэт. – Я законная жена графа Дантона, и только он может распоряжаться моей судьбой.
– Наглая девчонка! – взвыла старуха, бросившись к ней. – Не хочешь по-хорошему, значит, я выброшу твое мертвое тело.
– Не приближайтесь! – прогремел голос Кэтрин, и Эдит удивленно остановилась. – Не тратьте время и силы на угрозы, они не подействуют! Я не ваша прислуга или рабыня и не собираюсь терпеть подобное обращение!
– Ты, дрянь, забыла, откуда я тебя вытащила? – зашипела женщина, все же оставаясь на месте.
– Не забыла! Я знаю, кто я, и не стыжусь этого, – девушка пыталась сдержаться и быть терпимей, но старая графиня перешла все границы дозволенного. – Мое изувеченное тело никогда не даст мне забыть о том, что пришлось пережить по вашей вине. Если вы явились с целью прогнать меня, это у вас не выйдет. Я полноправная хозяйка поместья и выслушивать ваши угрозы и оскорбления не собираюсь. Желаете стать гостьей нашего дома, я немедленно велю приготовить вам комнату.
– Я лучше сдохну, чем останусь под одной крышей с убийцей моего внука! – взвизгнула старуха, и ее бледное лицо покрылось пурпурными пятнами.
– Как пожелаете, ваша светлость, – бросила Кэтрин решительно, протрусив мимо Эдит Дельмас. – Доброй дороги.
Почти бегом добравшись до конюшни, девушка прижалась лицом к прохладной морде приготовленной для нее лошади. Сердце в груди колотилось так, словно пыталось вырваться из липких пут страха. Эта встреча высосала из Кэтрин все силы, ее тело потряхивало. С трудом забравшись на кобылу, она пустила ее галопом. Встречный ветер растрепал волосы и остудил голову, приводя мысли в порядок. Неужели старая графиня действительно думала, что ей удастся выгнать Кэтрин? Нет, она больше никому не даст себя в обиду!
Эдит Дельмас была не единственной, кто решил навестить графиню Дантон в эти дни. О втором госте рано утром ей доложила Мэри:
– Кэтрин, с тобой требует встречи солдат.
– Почему солдат? – не поняла девушка, поднеся к губам чашку чая.
– Потому что молодой человек одет в военную форму, – цокнула служанка, нехотя объясняя и без того понятные, по ее мнению, вещи.
Рука Кэтрин дрогнула, и чай выплеснулся на белую скатерть.
– Ну, ну спокойно. Зачем ты сразу думаешь о самом страшном? – Мэри забрала чашку из рук госпожи. Девица видела, как подруга изводит себя переживаниями о муже, и хотела бы ей помочь, только это было ей неподвластно, ибо она сама не знала, что с графом. Служанка несколько раз пыталась выведать что-нибудь у стражников, но и те ничего не слышали.
– Нехорошее предчувствие, – промямлила графиня, поспешив к двери.
Девушка еще на лестнице заприметила молодого человека, и хмурое выражение его лица отозвалось болезненным покалыванием в сердце.
Спустившись, она направилась к незнакомцу, не чувствуя твердой опоры под ногами. Застыв напротив него, девушка растерялась, не зная, что сказать.
– Счастлив приветствовать вас, миледи! – быстро нашелся солдат. – Я приехал сообщить, что ваш муж…
– Мишель? – простонала она, оседая на пол. Но крепкая рука удержала ее за локоть, не давая окончательно рухнуть.
– Нет, нет, капитан жив, – поспешил он успокоить девушку. – Пока еще жив..
– Что с ним? – спросила она, подняв на незнакомца полные страха глаза.
– Он сильно ранен, – сообщил молодой человек. – Капитан прислал меня за вами. И стоит поспешить, если вы хотите застать его живым.
Ранен? Прислал за ней? В голове у Кэтрин все перемешалось. Нужно спешить, если она хочет застать его живым? Страх за жизнь мужа, словно кинжал, полоснул по грудной клетке. Кэт высвободила руку из пальцев солдата и почувствовала, что снова теряет равновесие. Затем крутнулась и затопала в никуда, но голос за спиной вернул ее к реальности:
– Мне велено вас сопровождать. Дорога займет около двух дней.
Кэтрин развернулась и посмотрела на парня невидящими глазами, а потом крикнула дрожащим голосом дворецкому:
– Велите оседлать мою лошадь!
Она собиралась впопыхах, отказавшись от предложения Мэри собрать ей с собой вещи. В узелок девушка сложила лишь теплое покрывало и сменное шерстяное платье. Перекинув через руку плащ, Кэтрин поспешила к выходу.
Графиня неслась сломя голову, игнорируя просьбу солдата не загонять лошадь. Она до жути боялась не успеть и нервничала, когда кобыла замедляла ход. Мишель находился при смерти. От понимания этого ее душа обливалась кровью. Ей хотелось двигаться еще быстрее, но это оказалось невозможным: силы и без того были на пределе.
К рассвету парень, бОльшую часть времени державшийся позади, нагнал ее и крикнул:
– Необходимо сделать привал, иначе лошади долго не протянут.
Она понимала, что он прав, но так не хотела этого признавать, потому что тогда пришлось бы остановиться. И все же разум взял верх, и, скрепя сердце, девушка согласилась.
Молодой человек развел костер и обжарил на нем кусок хлеба, после чего предложил ей.
– Спасибо, я не голодна, – отказалась девушка. На самом деле у нее во рту за сутки не побывало ни крошки, но переживания напрочь лишили аппетита.
– На войне мы едим не потому, что голодны, а для того, чтобы пополнить силы, – произнес парень и, разломив пополам хлеб, протянул ей. Кэтрин поблагодарила, махнув головой.
– Прошу прощения. Второпях совсем забыл представиться. Уит Твайнс, младший сын барона и сержант королевской армии, – последнее он произнес с бОльшей гордостью, чем упоминание об отце. Оно и понятно: младших детей не особо жаловали.
– Вы знаете, как ранили моего мужа?
– Копьем в бок, – ответил Уит, посмотрев на огонь. – Его слишком поздно извлекли, поэтому рана тяжелая…
– Давайте продолжим путь, – вновь разволновалась девушка, услышав о тяжелом ранении мужа.
– Как пожелаете, – произнес солдат, поднимаясь. Его восхитила отвага графини. Еще никогда он не видел, чтобы женщина преодолевала такой длинный путь верхом, да к тому же ни разу не пожаловалась на неудобства и усталость. Парень держался позади, зачарованно любуясь ее развевающимися по ветру волосами, и думал о том, как капитану повезло с супругой.
Кэт скатилась с лошади, и ноги обдало огнем. Онемевшее тело неприятно покалывало. Хотелось застонать, с каждым движением преодолевая боль, но она держалась, пусть это и требовало огромных усилий. К ночи они достигли военного лагеря, и девушка сразу же попросила отвести ее к мужу. У входа в его шатер Кэт на миг застыла. Страх сдавливал грудную клетку, не давая дышать. Но, собрав всю волю воедино, она вошла и, увидев Мишеля в тусклом свете ламп, чуть не закричала. Лицо графа было серым с фиолетовыми прожилками, а пересохшие губы потрескались. Сама не заметив, как преодолела ступор и опустилась на колени рядом с мужем. Он каким-то чудом почувствовал ее присутствие и приоткрыл глаза.
