— Для тебя все, что угодно, Райна.
Она улыбнулась и покраснела от радости.
Прошел месяц, пришла зима, и заявились незваные гости. Дюжина всадников подъехала однажды к Этчевери. В середине кавалькады выделялась хорошенькая юная леди, чьи скромно опущенные долу глаза являли пример стыдливости.
— Рад приветствовать тебя в Этчевери, сестра. Ты всегда здесь желанная гостья, — говорил Максен, помогая девушке сойти с лошади.
Ступив на землю, она подняла глаза на брата и тут же опустила их.
— Боюсь, я недобрая вестница.
— Знаю, но об этом поговорим потом.
— Элан! — крикнул Кристоф, пробираясь сквозь толпу и спеша заключить сестру в объятия.
— Господи, как давно я тебя не видел!
— Давно, очень давно, — пробормотала обрадованная Пендери.
Отстранившись, Кристоф оглядел ее с ног до головы:
— А ты выросла!
Радостная улыбка осветила ее лицо, но девушка тут же погасила ее, будто вспомнив о чем-то плохом.
— И ты тоже, Кристоф, — нежно прощебетала норманнка.
Этот нежный голос, по мнению Райны, не соответствовал ее наружности. Может, ее внешний вид, говорящий о трудном нраве, обманчив? Она обвинила Эдвина в тяжком преступлении. Правда это или нет — трудно судить, когда знаешь человека всего несколько дней.
Как и предполагал Максен, его отец, недолго думая, публично объявил о бесчестии дочери, и рыцари, и слуги подхватили слушок, что Элан Пендери потеряла девственность по милости Харволфсона. Одна Райна была уверена, что это ложь.
Максен велел рыцарям, сопровождавшим Элан, спешиться.
— Вино и закуски ждут вас в зале, — объявил он. — Идите и подкрепитесь.
Все двинулись в зал. Там лишь несколько минут стояла тишина, а потом при виде напитков и яств все оживленно заговорили.
На помосте пирующие переглядывались, глазея на молодую женщину, сидевшую рядом с бароном.
— Элан, — обратился Максен к сестре, — позволь тебе представить Райну Этчевери.
Потирая ладонями кубок с вином, словно согревая его, Пендери-младшая посмотрела на брата, на сидевшую рядом с ним женщину:
— Этчевери?
— Да. Она появилась здесь еще до Пендери.
— Ага, тогда речь идет о саксонке.
— Да, я саксонка, — гордо подняла голову Райна.
В глазах Элан зажглась искорка любопытства, но норманнка торопливо их опустила и долго не поднимала взгляд.
— А что она делает рядом с тобой, брат?
Максен замешкался, но потом твердо ответил:
— Она хозяйка замка.
Элан скользнула глазами по руке Райны, где не было кольца.
— Но эта женщина не носит твоего имени, брат. Делить ложе еще не значит быть хозяйкой замка. А значит… — и нервный смешок сорвался с ее губ.
Райна почувствовала, что ее обжигает злость.
— Да, я еще делю с ним ванну, — вызывающе подняла она голову.
Видя, что Максен напрягся, девушка поняла, что тот разозлился на нее, как и на сестру.
Лишь одному человеку откровенность Райны показалась смешной — Сете. Хмыкнув, она плеснула пивом на руку рыцаря. Тот что-то гневно сказал, но его слова заглушил голос Максена:
— Она — хозяйка замка, миледи Элан, и пока ты в Этчевери, будешь относиться к ней с подобающим уважением.
По всему было видно, что гостье не понравились слова брата, и она открыла уже было рот, собираясь возразить.
— Элан, позволь мне представить тебе сэра Гая Торкво, — вмешался Кристоф, указывая на человека рядом с ним.
Элан повернулась к младшему брату. Райна тоже посмотрела на сэра Гая, на Элан, выражение лица которой то и дело менялось, поэтому трудно было судить, заинтересовал ее рыцарь или нет.
— Сэр Гай, — поприветствовала его гостья и, сжав губы, будто не желая улыбаться, повернулась к Максену.
— Я, — начала она, но не закончила фразу и тут же обратилась к Райне. — Я знаю, кто вы. На вас хотел жениться Томас, не так ли? А вы привели его к смерти.
Это же сущая пытка слушать такое вновь и вновь, но оправдываться она не стала.
— Да, верно, что Томас хотел жениться на мне.
— А вы разве не виноваты в его смерти?
— Это не ее вина! — вмешался Максен, не дожидаясь ответа Райны.
Элан вскочила со своего места, заставив всех повернуть к ней головы.
— А ты, — крикнула она брату, сверкая глазами, — ты, брат Томаса, защищаешь ее.
— Сядь, Элан! — вся напряженная фигура Максена говорила, если она не исполнит его волю, ей будет худо.
К счастью, Элан сумела угадать мысли брата и неохотно опустилась на скамью.
— А теперь допивайте свои кубки! — возвысил голос Пендери. — Потом обсудим, что вас привело в Этчевери.
— Думаю, все уж об этом знают, — дерзко перебила его Элан: она не стеснялась принародно говорить о том, что случилось.
— Позже! — прорычал Максен.
Девушка презрительно сжала губы, но благоразумие заставило ее промолчать.
Пораженная словами своего возлюбленного о ее невиновности, Райна уже не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Идут ли от сердца его слова? Или он сказал их, чтобы утихомирить сестру? Очень может быть…
А Пендери-старший, наоборот, превратился в слух и зрение. Не обращая или, вернее сказать, стараясь не обращать внимания на женщину, сидевшую рядом, он пытливо следил за поведением сестры, отмечая в ней перемены, происшедшие за два последних года. Она и прежде отличалась беспокойным нравом, острым языком и насмешливостью, но сейчас превратилась в весьма примечательное существо. Она хорошо играла свою роль, беседуя с Гаем. Похоже, сестра использовала все, чтобы завлечь мужчину. Гай, казалось, не на шутку увлекся ею, отвечая улыбкой на улыбку, теряясь при каждом томном взмахе ресниц и застенчивом ответе. Хоть рыцаря трудно было победить женскими хитростями, но Элан превзошла самую себя, заставив Торкво позабыть даже о своем суверене.
Невольно Максен стал размышлять над словами Райны о том, что Эдвин невиновен и Элан лжет. Но зачем?
— С тебя хватит, — сказал он, видя, что сестра опустошила очередной кубок.
Желая отложить неприятный разговор, она умоляюще проговорила:
— Еще один, Максен, — и подняла сосуд с явным намерением наполнить его.
— Нет, я сказал, тебе довольно, — встав, он взял ее за локоть и легко приподнял со скамьи.
Девушка хотела запротестовать, но тут же покорно опустила глаза:
— Хорошо.
Он решил отвести ее в свою комнату и там поговорить, но отказался от этого намерения.
— Оставь нас, Олдвин, — приказал он виночерпию, который в последнее время старался быть трезвым, хотя это давалось ему с трудом. Тут помогала угроза отправить его на кухню.
— Послание, — потребовал Максен, оставшись с сестрой наедине, и протянул за ним руку.
