Придя в себя, Взнс с удивлением обнаружил, что лежит на чем-то мягком, источающем тонкий аромат духов. Вглядевшись получше, он увидел бледное лицо, покрытое, по-видимому, несколькими слоями театрального грима. Сквозь очки на него смотрели большие блестящие карие глаза, из-под темного капюшона выбивались золотистые кудри волос, свидетельствовавшие о том, что хозяйка их куда моложе, чем могло бы показаться по ее одеянию.
— Прощу прощения, сэр, — задыхаясь, проговорила Ребекка Монтклер, — это вышло случайно. — Она уперлась Вэнсу руками в грудь, чтобы близость, в которой они оказались, не выглядела слишком интимной. — Я была бы вам очень признательна, если бы вы немного подвинулись, чтобы я могла встать.
Вэнс поднялся на ноги, подал руку женщине и, вглядевшись в нее повнимательнее, весело улыбнулся:
— Вэнс Кэвендиш, к вашим услугам. У нас что сегодня здесь, бал-маскарад?
Ребекка поморщилась и, прислушавшись к доносившимся с верхней палубы голосам, поспешно сунула руку в карман. Вытащив оттуда кожаный мешочек, она вложила его в ладонь Вэнса.
— Мне ужасно нужна чья-нибудь помощь, — прошептала она. — Если вы подержите это, пока я не вернусь, ваши услуги будут щедро оплачены.
— Вы нуждаетесь в помощи? — с недоумением повторил Вэнс, подозрительно сдвигая брови.
— Именно так.
Вэнс посмотрел на мешочек, затем перевел взгляд на женщину. Грим на ее лице сейчас еще более резко бросался в глаза.
— Может быть, деньги в этом мешочке краденые?
В ее глазах заплясали насмешливые огоньки.
— А кто вам сказал, что тут деньги? — Неожиданно рассмеявшись, Ребекка опустила на лицо капюшон и умчалась прочь столь же стремительно, сколь стремительным было ее появление.
Сгорая от любопытства, Вэнс потянул за тесьму и высыпал содержимое мешочка себе на ладонь. Увиденное заставило его замереть от изумления. Широко раскрыв глаза, капитан перебирал алмазы и жемчужины, затем, с трудом отведя взгляд от этих сокровищ, он посмотрел на то место, где только что находилась таинственная незнакомка.
Ничего себе! Эти камни, должно быть, прежде украшали королевскую корону, подумал Вэнс. Сдвинув брови, он застегнул мешочек и, решив, что надо бы его припрятать получше, вернулся к себе в каюту. У него возникло твердое предчувствие какого-то увлекательного и столь нужного ему сейчас приключения. Если из этой неожиданной встречи с обладательницей сокровищ и темных загадочных глаз ему удастся извлечь что-то приятное и полезное для себя — что ж, он не прочь!
Не переставая раздумывать о том, куда может привести его эта странная встреча с молодой женщиной, переодетой стареющей вдовицей, Вэнс неторопливо двинулся на верхнюю палубу.
Негромкий стук заставил Микаэлу поднять голову. Отложив гребень, она прошла босиком через всю спальню и открыла дверь. На пороге стояла Маргарита.
— Дочка, Мне хотелось поговорить с тобой наедине, пока не вернулись Жан с Люсьеном.
Микаэла отступила в сторону и пропустила мать в комнату.
— Я понимаю, что у тебя есть все основания проклинать меня, — начала Маргарита, упорно избегая взгляда дочери. Судя по тому, как судорожно сжались ее пальцы, чувствовала она себя не очень уверенно. — Позволь мне объясниться…
— Я вовсе не обижаюсь на тебя, мама, — перебила ее Микаэла и сочувственно улыбнулась. — Наоборот, я даже восхищаюсь тобой.
— Восхищаешься? Чем? Тем, что я так долго терпела Арно, или тем, что оставила его, когда все думали, будто ты погибла?
— И тем и другим.
— Ну а я чувствую себя настоящей трусихой. — Маргарита бессильно опустилась в кресло, заботливо подвинутое дочерью. — Мне хотелось выйти за Жана с тех самых пор, как я впервые увидела его, но мой отец, подобно Арно, считал брак деловым предприятием, из которого должны извлечь выгоду обе семьи. Мне казалось, что я попала в ловушку, что меня предали. Когда Жан отправился на запад в поисках удачи, во мне словно что-то умерло.
Микаэла кивнула. Она хорошо понимала это чувство — когда ей показалось, что Люсьен погиб, у нее тоже пропало всякое желание жить.
— После рождения Анри я дала себе слово все терпеть ради своего ребенка, а когда по прошествии времени вернулся Жан, словно солнце взошло над моей головой. В тот самый день Арно отправился в город по делам и остался на ночь со своей… — Маргарита запнулась, — со своей любовницей. Мне выпала счастливая карта — всего раз за долгие годы, отказаться от такой возможности было просто немыслимо. Я снова возродилась к жизни, но тут…
— Но тут вернулся Арно, — подсказала Микаэла. Маргарита кивнула:
— Арно увидел, как мы выходим из леса, взявшись за руки, а когда Жан уехал, он заставил меня рассказать о том, что между нами было.
Микаэла болезненно поморщилась — уж ей-то хорошо известно, какими способами Арно умеет добиваться своего.
— С тех самых пор Арно никуда не отпускал меня одну. Когда выяснилось, что я беременна от Жана, он пришел в ярость и чем только мне не грозил. Годами он использовал мою измену, чтобы держать меня на коротком поводке, и все ждал момента, когда можно будет выдать тебя замуж, чтобы неплохо на этом заработать, а заодно и избавиться от чужого ребенка. Когда Арно объявил, что ты погибла, я не смогла больше оставаться с ним… — Голос Маргариты зазвучал совсем тихо.
— И тогда ты, отправившись на поиски давно утраченного счастья, наконец нашла его. — Микаэла опустилась на колени рядом с матерью и накрыла ладонями ее руки. — Теперь мне остается только пожелать тебе всегда пребывать в мире и довольстве. Я рассталась с прошлым, и ты тоже должна забыть его. Это твой долг и перед собой, и перед Жаном. Нам всем надо смотреть в будущее.
Маргарита разрыдалась.
— Так ты любишь Люсьена? Тебя не поймали в ловушку и не заставили вступить в нежеланный брак, просто делать вид, что все хорошо?
— Люсьен — это как раз то, что мне нужно, — успокоила ее Микаэла.
Маргарита с облегчением улыбнулась и нежно провела ладонью по волосам дочери.
— Ты и представить себе не можешь, как я молилась, чтобы это было действительно так. Ты ведь смолоду столько пережила. Арно не позволял мне вмешиваться, а если я отваживалась сказать хоть слово в твою защиту, мне приходилось ой как несладко. Меня поддерживала только тайная надежда, что наступит день, когда ты расправишь крылья и улетишь.
Маргарита раскинула руки, и Микаэла с рыданием упала ей на грудь.
— Будь счастлива, девочка. Тебе пришлось ждать так долго…
— Нам обеим пришлось долго ждать, — откликнулась Микаэла.
Донесшиеся из коридора голоса заставили их поспешно отпрянуть друг от друга и вытереть слезы. Густой баритон, притягивавший Микаэлу, как магнит, сливался с живой скороговоркой Жана. Когда Жан, войдя, взглянул на Маргариту, Микаэла сразу же отметила мелькнувшее у него в глазах выражение гордости и довольства. При мысли о том, как долго лишены были всего этого ее родители, у нее снова невольно слезы навернулись на глаза.
