Девушка нервно облизнула губы:
— Нам придется купить их, а также остальную одежду в городе.
Джек сдержал недовольную усмешку. Поистине, эта девчонка не доверяла ему и считала, что он сбежит ночью. Он не собирался бежать, но ей незачем знать об этом. Пусть думает, что приняла все меры предосторожности относительно Джентльмена Джека.
Обед из простых блюд, приготовленных няниной кухаркой, показался Джеку восхитительным. Он ел до тех пор, пока не почувствовал, что кусок не лезет в горло.
— По вечерам мы собираемся в гостиной, — сообщила ему Онория после обеда. — Няня любит, когда я ей читаю.
Хотя в комнате было душно, в камине пылал июнь: няня обычно мерзла. К облегчению Джека, она почти сразу заснула. Если старушка еще раз назовет его Десмондом…
Джек отодвинул свое кресло подальше от огня и поудобнее устроился в нем. Онория читала Мильтона. Ее чтение навевало скуку, но Джек старался не показывать этого.
Сквозь полуприкрытые веки Джек стал рассматривать девушку. Он не назвал бы Онорию красивой. Обыкновенное простенькое лицо, нос слегка вздернут, губы тонковаты. И все же что-то в ней пленяло его. Что стало бы с девушкой, вздумай она обратиться за помощью к любому другому вору в Гортоне? Его пронзила дрожь. И пистолет бы не помог. Такие, как Эдди Молдун или Роджер Харт, лишили бы несчастную всех ценностей, оставили бы ее в канаве ни с чем.
Вечером, готовясь ко сну, Онория чувствовала себя крайне усталой и разбитой. Прошедший день потребовал большого напряжения с самого утра — бешеная скачка в Гортон, —боязнь опоздать на казнь, спасение Джека Дерри. Ей пришлось, пережить все мыслимые и немыслимые страхи, чтобы доставить Джека в дом к няне и как-то устроить его.
Теперь предстояло купить ему одежду, втолковать все то, что необходимо знать, и Добраться до Норкросса.
По правде говоря, пока Онории было грех жаловаться на Джека Дерри. Хотя ей и не нравилась его привычка все высмеивать. В его манере говорить сквозила какая-то утонченность, которая соответствовала' его образу джентльмена. Но достаточно ли этого для выполнения её грандиозного плана? Справится ли он с ролью друга Эдмонда и ролью её нареченного?
«Он сможет, — с какой-то неистовой горячностью твердила себе Онория. — Необходимо использовать этот единственный шанс и навсегда порвать с зависимостью от дяди».
Если ее план не удастся, и Джек не справится со своей задачей, то будущее теряет свой смысл, так как она больше не выдержит дядиной опеки. Бессильная ярость охватила Онорию, когда она проанализировала свое положение. Во всем следовало винить только дядю Ричарда, он оставил ее без гроша в кармане. Но дядюшка недооценил свою племянницу. Она выкрадет ожерелье, чего бы это ей не стоило, а затем поедет в путешествие, о котором они мечтали с отцом. Италия, Турция, Египет… А когда устанет путешествовать, то найдет себе пристанище, которое станет ей домом до тех пор, пока снова не придет желание поехать куда-нибудь.
И может быть, она обретет то, о чем больше моего мечтала в жизни — свою собственную семью. Муж, дети, тихие семейные вечера… Онории так хотелось чувствовать себя любимой, желанной, чем-то полезной…
Джек лениво потянулся. Он спал, , как ребенок. Усталость и мягкая постель способствовали этому. Он провел одну из лучших ночей за последние месяцы. Джек Дерри снова и снова благословлял удачу, которая привела его в этот дом. Он жив и свободен, и перед ним снова встали радужные перспективы.
Эта работа могла оказаться более приятной, чем он ожидал. По крайней мере, он будет сыт и сможет спокойно спать. А если повезет, то «друг кузена Эдмонда» получит приглашение на какое-нибудь деревенское праздничное застолье… Давно Джентльмен Джек не жил такой жизнью и хотел снова ощутить ее вкус — изысканная еда, отменные вина и армия слуг, готовых выполнить любые его прихоти.
Он быстро оделся и спустился на кухню.
— Доброе утро. Или, скорее, добрый день! — поприветствовала его Онория.
— Который час?
— Половина первого.
— Я проспал четырнадцать часов? Няня погрозила пальцем.
— Я всегда говорила, что современная жизнь с ее темпами до добра не доведет. Раньше люди довольствовались тем, что имели-, и не задавали себе лишних вопросов. Это вредно для печени, знаете ли.
Онория быстро накрыла на стол, подав хлеб, сыр и нарезанную ветчину. Джек жадно, с истинным наслаждением принялся за еду. Оторвавшись на секунду от тарелки, он встретил пристальный взгляд Онории.
— Что-нибудь не так?
Она указала на салфетку, положенную возле его прибора.
— Вы знаете, для чего это? Джек поспешно схватил салфетку.
— Как же вы заслужили прозвище Джентльмен? — спросила девушка. — Это не имеет ничего общего с правилами поведения за столом.
Выражение ее лица стало уксусно-кислым.
— Но я уверяю вас, мисс Стерлинг, вам не придется краснеть за меня в гостях. Я просто забылся, увидев столько вкусной еды. Я не пробовал такой почти полгода.
Онория поднялась из-за стола.
— Да, после завтрака я хотел бы прогуляться.
— Мистер Дерри, это действительно очень важно, чтобы вы…
— Я пробыл в тюрьме слишком долго, был отрезан от окружающего мира, имея лишь иногда возможность взглянуть на него. Вы не можете держать меня здесь взаперти.
— Хорошо, вы можете прогуляться в саду, — неохотно уступила Онория.
— Но мои ботинки у вас, — напомнил Джек. Она засуетилась при этом упоминании.
— Я принесу их.
«Как будто она забыла, что забрала их», — подумал Джек. Он удивился, как это она не заперла его в комнате прошлой ночью. А может, и заперла?
Онория поставила перед ним ботинки с извиняющейся улыбкой.
— Хокинс постарался, но боюсь, они выглядят ненамного лучше.
Старые ботинки Джека сносились донельзя, но кожу там, где она еще сохранилась, начистили до блеска.
— Хокинс, наверно, волшебник.
— Он знает свое дело, — сказала Онория, завязывая у ворота свою накидку.
Джек вышел вслед за девушкой из дома. Маленький запущенный сад располагался за домом. Джек прошел через двор и отворил калитку. Узенькая тропинка начиналась прямо за калиткой и убегала вдаль. По обе стороны тропинки раскинулись необъятные голые поля. Немного дальше, среди высоких деревьев, виднелся еще один дом.
После тюрьмы бескрайние просторы ошеломили его. Несмотря на нещадно палившее солнце, Джеку захотелось припуститься бегом, чтобы насладиться ощущением свободы. Он жадно осматривал окрестности, изумляясь всему, что видел и слышал: шелесту созревающих колосьев в поле, щебету птиц в вышине, далекому блеянию овец, мычанию коров на выгоне. И даже воздух вокруг казался осязаемым — сладкий запах свободы. Господи, как хорошо жить!
