Воздухъ освѣжалъ его горячій лобъ.
Къ тому же погода прояснялась, шумъ дождя смолкъ. Ручьи, увеличенные грозою, журчали въ покойной тишинѣ лѣса, и по временамъ жемчужныя трели птичекъ примѣшивались къ ихъ непрерывному журчанію.
— Вечеръ будетъ прекрасный, — предсказалъ Мишель.
— Тѣмъ лучше, — возразила велосипедистка.
Затѣмъ она поднялась.
— Дѣло сдѣлано, — добавила она. — Кто знаетъ, можетъ, такимъ образомъ я связала себя съ неизвѣстнымъ рыцаремъ и согласилась стать его женой?
Мишель хотѣлъ уже ее спросить, какое она написала имя, для того, чтобы оцѣнить его благозвучную прелесть, но побоялся вновь пробудить уже извѣстную ему ея подозрительную обидчивость.
— Боже мой, — отвѣтилъ онъ, — я очень удивился бы, если бы рыцарь рѣшился вторично обременить себя тяжестью жизни, даже для того, чтобы жениться на васъ. Я думаю скорѣе, что если ваше имя болѣе нѣжно, чѣмъ имя Аллисъ, благородный палладинъ будетъ настолько неблагодарнымъ, что забудетъ ту, которая его носитъ, ради блаженнаго сознанія умереть настоящимъ образомъ.
— Кто знаетъ, кто знаетъ? Можетъ быть ему захочется испробовать современной жизни! Можетъ быть усовершенствованія велосипеда взволнуютъ его сердце. Въ его время далеко не всегда бывало пріятно жить.
Говоря такимъ образомъ, молодая дѣвушка поставила свою машину и прилаживала немного возбужденно къ ней фонарь.
— Ну, кажется, ливень совершенно пересталъ, — заявилъ Мишель, дѣлая шагъ изъ часовни.
Сначала иноземка ничего не отвѣтила, затѣмъ внезапно сказала:
— Милостивый государь, мнѣ хотѣлось бы знать, не направляемся ли мы случайно въ одну и ту же сторону. Темнота, въ особенности темень лѣсовъ, производитъ на меня впечатлѣніе, съ которымъ я не могу совладать… Однимъ словомъ, я боюсь.
Мишель не могъ удержаться отъ улыбки.
Нисколько не извиняясь въ суровости, съ какой только что она отказалась отъ его услугъ, теперь, когда онъ ихъ не предлагалъ, она снисходила до просьбы объ этомъ.
— Было бы непростительно съ моей стороны пустить васъ одну черезъ лѣсъ и въ этотъ часъ, милая барышня, — отвѣтилъ онъ снисходительно, гордясь своей побѣдой. — Если вы позволите, я васъ провожу до вашего “home” [5].
— Я ѣду въ замокъ Прекруа, къ г-жѣ Бетюнъ.
— Къ г-жѣ Бетюнъ, это великолѣпно! Прекруа даже гораздо ближе отсюда, чѣмъ башня С.-Сильверъ, куда я затѣмъ отправлюсь.
Молодая дѣвушка вскрикнула отъ удивленія.
— Вы живете въ башнѣ Сенъ-Сильверъ?
— Конечно, сударыня… Въ качествѣ владѣльца. Могу я васъ спросить, почему это васъ такъ удивляетъ?
— Удивляетъ, о! совсѣмъ нѣтъ!… Но два дня тому назадъ я издали любовалась этимъ страннымъ жилищемъ, о которомъ мнѣ говорилъ Клодъ Бетюнъ.
Мишель взялъ велосипедъ и быстрымъ движеніемъ перевелъ его черезъ порогъ часовни, затѣмъ повернулся къ молоденькой иностранкѣ.
— О, — воскликнула она, — я не ошиблась, вы похожи на рыцаря! Осанка ли вашей головы, или форма вашей бороды — я не знаю… но, право, поразительно.
— Я буду этимъ очень польщенъ, если это сходство не перепугаетъ васъ,- отвѣтилъ, смѣясь, молодой человѣкъ. — Итакъ, мы отправляемся?
Черезъ двадцать минутъ они достигли дороги. Мишель велъ машину, скользившую съ трудомъ по размякшей землѣ, повсюду изборожденной колеями; положивъ руку на другой конецъ руля, иностранка шла подлѣ него твердымъ и мѣрнымъ шагомъ.
— Я не ожидалъ, чтобы г-жа Бетюнъ пріѣхала въ Ривайеръ раньше первыхъ дней будущаго мѣсяца, — замѣтилъ Треморъ, чтобы сказать что-нибудь.
— Прекруа временно поступаетъ въ распоряженіе рабочихъ, а такъ какъ г-жа Бетюнъ разсчитываетъ отсутствовать все лѣто, она сочла полезнымъ лично присмотрѣть за предполагаемой перестройкой.
— Она такъ необыкновенно дѣятельна. Настоящая американка, не правда ли? Но мнѣ кажется, что работы въ Прекруа лишаютъ ее отчасти удовольствія заниматься своими гостями.
Этотъ намекъ вызвалъ пожатіе плечъ.
— Вы дѣлаете это замѣчаніе потому, что встрѣтили меня одну, между тѣмъ въ этомъ нѣтъ ничего особеннаго. Г-жа Бетюнъ, какъ вы только что выразились, настоящая американка. Такъ какъ она не могла сегодня сама оставить замокъ и пойти оказать необходимую помощь одной изъ находящихся подъ ея покровительствомъ женщинъ, — матери крестьянина, живущаго у опушки лѣса, — она меня просила ее замѣнить въ этой обязанности. Путь былъ довольно длинный, я взяла свой велосипедъ и вотъ… если понадобится, я сдѣлаю завтра то же самое. Я не была бы никогда въ состояніи выносить унизительную зависимость вашихъ молоденькихъ француженокъ.
— Да, но тогда… — возразилъ робко Мишель.
Веселый смѣхъ прервалъ его фразу.
— Тогда не слѣдовало бояться ни рыцаря, ни темноты, я въ этомъ сознаюсь.
Оставивъ лѣсъ за собой, Мишель и его спутница шли вдоль свѣжевспаханныхъ полей, простиравшихся, насколько можно было видѣть, по обѣимъ сторонамъ дороги и издававшихъ въ вечернемъ воздухѣ хорошій и здоровый запахъ сырой земли. Вдали огни Ривайера пронизывали свѣтомъ почти черную ночь. Отъ времени до времени шаги крестьянина, обутаго въ деревянные башмаки, или скрипъ тяжело нагруженнаго воза нарушали деревенскую тишину, затѣмъ, крестьянинъ проходилъ, бросая машинально привѣтствіе, силуэтъ тряской упряжки прорѣзалъ мало-по-малу и какъ бы частями свѣтлый лучъ, бросаемый фонаремъ велосипеда, и всякій шумъ незамѣтно удалялся, теряясь во тьмѣ.
— Если бы я васъ не встрѣтила, — заявила откровенно молодая дѣвушка, — я умерла бы отъ страха; завтра нашли бы въ часовнѣ мой трупъ.
— И легенда, такъ вамъ понравившаяся, увеличилась бы новымъ эпизодомъ. Стали бы разсказывать, что, очарованный вашимъ именемъ и не будучи въ состояніи васъ потерять, добрый рыцарь унесъ васъ въ лучшій міръ. Такъ создаются всякія легенды.
— Я ихъ люблю, когда онѣ такъ же интересны, какъ эта. А башня Сенъ-Сильверъ не имѣетъ своей легенды?
— Нѣтъ, — отвѣтилъ Мишель довольно сухо, самъ не зная почему.
На нѣсколько минутъ разговоръ смолкъ.
Мишель оставилъ эту дорогу и взялъ прямую, ведущую вокругъ деревни къ замку Прекруа, тонкія башенки котораго были уже замѣтны надъ деревьями парка.
Наконецъ молодой человѣкъ попробовалъ начать вновь банальный разговоръ.
— Г-нъ Бетюнъ также въ Ривайерѣ?
— Нѣтъ, — возразила спокойно иностранка, не замѣтившая только что рѣзкаго отвѣта своего импровизированного покровителя, — г-нъ Бетюнъ совсѣмъ не любитъ деревни.
— А дѣти?
— Модъ и Клара здѣсь, но Клодъ остался съ отцомъ въ Парижѣ изъ-за лицея.
— Клодъ — это одинъ изъ моихъ большихъ друзей!
— Также и одинъ изъ моихъ. Мы съ нимъ въ перепискѣ. Какой добрый мальчикъ! Такой смѣшной, задира; да! это что-то невѣроятное, какой задира!
