Но тут в мысли снова ворвался голос Бардолфа. Гауэйн поднял руку:
– Я предпочитаю, чтобы пролетов было три, а не два.
Бардолф сделал пометку и продолжал монотонно читать. Гауэйн откашлялся.
– Да, ваша светлость?
– Завтра утром в «Морнинг пост» появится объявление о моей помолвке. Дживз заканчивает оформлять соглашения, на которых остановились обе стороны.
У Бардолфа широко открылся рот:
– Ваша светлость, вы…
– Я помолвлен с леди Эдит Гилкрист. Лорд Гилкрист предложил послать объявления в газеты.
Бардолф наклонил голову.
– Могу я предложить мои искренние поздравления, ваша светлость?
Гауэйн кивнул.
– Граф предложил, чтобы свадьба состоялась через пять месяцев. Ожидаю, что вы позаботитесь о всех приготовлениях. Свяжитесь с представителем лорда Гилкриста.
Агент снова кивнул.
– Да, разумеется, ваша светлость.
– Необходимо закончить реконструкцию ватерклозета между моей спальней и комнатой будущей герцогини.
– Конечно, – сказал Бардолф, вытаскивая переплетенный в кожу том. – Далее, я хотел бы обсудить программу разведения лошадей на ферме Дорби. И даже привез с собой книгу со списком племенных кобыл. – Он принялся читать вслух.
Гауэйн втайне изумлялся, насколько сложно ему сосредоточиться. Возможно, дело в новизне ощущений. Вполне естественно, что подобный опыт может отвлечь внимание.
Но удивительнее всего было чувство глубочайшего удовлетворения. Оно проходило через все мысли, как сознание надвигавшейся грозы, оставлявшее свою метку. Теперь Эдит принадлежит ему. Он привезет домой эту необычайно прелестную женщину.
Гауэйну недоставало этого спокойного тепла, а он даже не подозревал об этом. И чувствовал нечто большее и более значительное, чем желание, хотя не был уверен, что это такое. Возможно, алчность. Удовлетворение. Но все это явно не то.
Бардолф откашлялся.
– Да?
– Как я сказал…
Прошло еще два дня, прежде чем Эди почувствовала себя настолько хорошо, чтобы вылезти из постели. Лила все-таки настояла на визите доктора, но тот просто подтвердил все, что уже подсказывал здравый смысл Эди: ей следует оставаться в постели и в темноте. И ни в коем случае не играть на виолончели.
– Отец справлялся, как я себя чувствую? – спросила она в то утро, когда смогла позавтракать вместе с Лилой в ее комнате. На Лиле был пеньюар, тонувший в каскаде шелковых воланов, в котором она выглядела соблазнительной, как персиковый торт.
– Ни разу, – ответила Лила, выбирая очередную виноградину со всей серьезностью дамы, покупающей кольцо с бриллиантом.
Эди села напротив, взяла три ломтика сыра и сунула в рот.
– Животное, – бросила она без особого запала. – Его единственное дитя могло умереть от инфлюэнцы, а он и не заметил бы моей кончины.
– Заметил бы, – уверила Лила, снова изучая виноград. – Вот если я отправлюсь на тот свет, он не заметит, но если ему будет не с кем играть на виолончели, возможно, это произведет неизгладимое впечатление.
– Да съешь уже хоть немного! – не выдержала Эди, и взяв пригоршню виноградин, уронила на колени Лилы.
Эди ничем не могла помочь Лиле в ее несчастном браке, но вся эта ситуация заставляла задуматься о собственном будущем. Когда она вернулась в комнату и легла в горячую ванну, моментально погрузилась в размышления.
Эдит помолвлена с герцогом, лица которого не различит в толпе. Но даже этот факт не особенно ее беспокоил.
С пяти лет ей вдалбливали в голову, что тридцать тысяч фунтов приданого и голубая кровь – залог замужества по сговору родителей с целью производить на свет детей и умножать богатство какого-то отпрыска знатного рода. Она никогда не считала супружескую жизнь чем-то большим, чем содружество, будем надеяться, понимающих друг друга людей.
Однако Эдит определенно не хотела переживать драму, сопровождавшую брак отца и Лилы. Оставалось лишь надеяться, что мужчина с очаровательным шотландским выговором окажется таким же здравомыслящим, как она сама.
Но несмотря на ее раздражение из-за столь поспешного предложения без традиционного ухаживания, Эди считала, что это очко в пользу Кинросса, поскольку в его решении ничто не было связано с ее личностью. Вполне вероятно, что он решил жениться на ней еще до бала и танцевал с Эди просто для того, чтобы убедиться, что у нее нет горба или деревянной ноги.
Эди опустилась пониже, так что вода дошла до подбородка. Она нашла это объяснение столь поспешно сделанного предложения весьма ободряющим. Импульсивный человек ей ни к чему. Она предпочитала думать, что Кинросс принял обоснованное решение.
Она НИКОГДА не хотела столкнуться с эмоциональной бурей, окружавшей ее отца и Лилу. Никогда.
Ее мачеха имела несчастье влюбиться, возможно потому, что граф ухаживал за ней с таким неожиданным для него пылом. Если бы Лиле было все равно, она не флиртовала бы с другими мужчинами, чтобы привлечь внимание графа. И если бы он не любил ее так, то и не злился бы на ее поведение. Но Эди и Кинросс наверняка избегнут этого порочного круга, установив несколько основных правил семейной жизни.
Но зачем ждать следующей встречи? Возможно, совсем неплохо выразить свои мысли на бумаге.
Чем больше Эдит думала об этом, тем больше ей нравилась идея обмена письмами. Она напишет нареченному и изложит все, что считает признаками успешного брака. Он сейчас в Брайтоне? Прекрасно! Она пошлет туда грума с письмом. У посланца уйдет на поездку всего день, если сесть в почтовый дилижанс. Герцога, который путешествует с двумя экипажами и восемью лакеями, найти будет нетрудно.
Накинув халат, она подождала ухода горничной, прежде чем сесть за письменный стол. Нужно изложить свои требования как можно тактичнее. И первое – взаимное уважение. И много времени наедине: ей не нужен муж, который постоянно ходит по пятам и мешает игре на виолончели.
Самый деликатный предмет – любовницы. Насколько она поняла, у джентльменов они обычно бывают. У Эдит нет сильных возражений: вряд ли обеты между чужими людьми, мотивированные властью и деньгами, могут быть священны и нерушимы. С другой стороны, она не хотела, чтобы муж обращался с ней с учтивым пренебрежением, как отец с Лилой, отсутствовал по ночам и так далее. И она определенно не желала заполучить болезнь от женщины, находящейся на службе у мужа, если это правильное обозначение подобного соглашения.
Эди вынула лист бумаги и помедлила. Стоит ли указать, что подобная болезнь может стать основанием для разрыва помолвки? Но отец наверняка уже задал подобный вопрос. Она сделала мысленную заметку проверить это и за час написала две страницы. Перечитала и нашла содержание вполне удовлетворительным.
