— Ну же, леди Амелия, оборвите цепь злоключений, преследующих семейство д’Орси. Научитесь вовремя выходить из игры.
Святые небеса. Он не шутил. Герцог и думать не хотел о том, чтобы простить ее брату долг в четыре сотни фунтов. Зато готов был отдать эти деньги за то, чтобы она просто скрылась с глаз. Отвратительный человек.
И тут лицо герцога приобрело пугающий оттенок. Если в зале его щеки пылали гневом, то теперь по ним разлилась мертвенная бледность. Амелия слышала, как прерывисто вырывается из его груди дыхание. Лунный свет сыграл с ней шутку, или рука герцога, покоившаяся на балюстраде, действительно дрожала?
Бросить его сейчас, когда он чувствовал себя плохо… Это противоречило всем принципам Амелии, заложенным ее родителями. Она бы продала совесть и благородное происхождение за четыре сотни фунтов. Но в мире есть вещи, коим нет цены.
Амелия приблизилась к герцогу.
— Мне кажется, вам очень плохо. Почему вы не хотите позволить мне принести…
— Нет, со мной все в порядке. — Герцог оттолкнулся от мраморной колонны и принялся расхаживать по террасе, вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух. — Мне досаждает лишь прилипчивая дама в голубом платье.
— Ну зачем вы так? Я лишь пытаюсь помочь.
— Мне не нужна ваша помощь. — Герцог нетерпеливо отер рукавом пот с виска. — Я не болен.
— Тогда почему вы так бледны? — Амелия покачала головой. — Мужчины готовы откусить себе пальцы, лишь бы только не принять помощь женщины. И неужели герцог не может позволить себе купить носовой платок?
С этими словами Амелия развязала тесемки сумочки, висевшей на запястье, о существовании которой она почти забыла после встречи с Джеком, и достала оттуда искусно вышитый носовой платок.
Девушка немного помедлила, чтобы еще раз полюбоваться творением своих рук, законченным всего несколько дней назад. В уголке платка красовались ее инициалы, вышитые нитью темно-красного цвета. Их оплетали бледно-зеленые виноградные лозы и листья папоротника. На букве «А» сидела крошечная золотисто-черная пчелка. Амелия вышила ее, повинуясь какому-то необъяснимому порыву.
Она считала этот платок лучшей из своих работ. И теперь этот милый сердцу, рожденный в трудах кусочек ткани послужит благородному лбу его светлости, покрытому потом? Чем еще ей придется пожертвовать на этой террасе? Братом, домом, любимым носовым платком. Что еще осталось? Даже если бы сейчас из кустов выпрыгнул сам Наполеон и потребовал ее преданности, Амелия вряд ли удивилась бы.
— Морленд, — донесся из тени приглушенный баритон.
Амелия едва не подпрыгнула от неожиданности.
Голос зазвучал снова: низкий и грубый. К облегчению Амелии, он принадлежал англичанину.
Герцог выпрямился.
— Кто здесь?
Зашуршали листья. Порывисто приблизившись к герцогу, Амелия сунула ему в руку носовой платок. Его светлость посмотрел на зажатый в руке кусочек ткани, а потом перевел взгляд на его хозяйку.
Амелия пожала плечами. Возможно, это глупо, но она не могла позволить одному из наиболее влиятельных людей Англии предстать перед неизвестностью с лицом человека, охваченного лихорадкой. Только не теперь, когда она могла одолжить ему носовой платок, которого у него самого не оказалось.
— Благодарю вас, — пробормотал герцог, поспешно отирая лоб и пряча платок в карман сюртука как раз в тот момент, когда из кустов появился не один, а целых два человека. Герцог непроизвольно закрыл собой Амелию, когда незнакомцы перепрыгнули через низкую ограду террасы. Поступок герцога так поразил Амелию своим благородством, что она перестала сожалеть о платке.
Незнакомцы стояли за пределами круга света, отбрасываемого фонарем, поэтому Амелия не могла разглядеть их лиц. Ее взору предстали лишь силуэты: один, одетый по последнему слову моды, и второй, внушавший страх.
— Морленд. Это я, Беллами, — произнес франт. — Насколько мне известно, с Эшуортом вы знакомы, — продолжил он, указывая на стоявшего рядом с ним гиганта.
Герцог заметно напрягся.
— Верно. Мы школьные приятели, не так ли, Рис?
Устрашающего вида мужчина не произнес ни слова.
— Мы ждали, когда вы освободитесь, — пояснил Беллами, — но больше откладывать нельзя. Вы должны немедленно поехать с нами.
— Поехать с вами? Но почему?
— Расскажу по дороге.
— Расскажите сейчас, а уж я решу, ехать мне с вами или нет.
— Это по делам клуба, — ответил Беллами.
Он сделал шаг вперед, и Амелия с любопытством воззрилась на него. Теперь она поняла, почему его имя показалось ей таким знакомым. Амелия уже встречалась с этим человеком. Его искусно взлохмаченные локоны ни с чем нельзя было спутать. Беллами был одним из тех молодых великосветских повес, ради дружбы с которыми Джек готов был пожертвовать чем угодно. Ради желания подражать им он проиграл четыре сотни. Неужели Беллами тоже имеет отношение к этой глупой истории с жетонами?
— По делам клуба? — переспросил Морленд. — Вы имеете в виду клуб «Жеребец»?
Амелия едва не фыркнула от смеха. Ну и ну. «Жеребец». Какие нелепые формы приобретают подчас развлечения джентльменов.
— Да, дело не терпит отлагательств, — кивнул Беллами. — И поскольку вам принадлежит семь десятых клуба, ваше присутствие необходимо.
— Это касается Осириса? — спросил герцог, и его голос изменился до неузнаваемости. — Если с конем что-то случилось, я…
Гора мышц по имени Эшуорт подала наконец голос:
— С конем все в порядке. Харклиф мертв.
Амелия почувствовала, как ее сердце вдруг замерло, а потом ухнуло куда-то вниз.
— Ради всего святого, Эшуорт, — обратился к товарищу Беллами, — здесь дама.
— Харклиф? — эхом отозвалась Амелия. — Мертв? Вы говорите о Леопольде Чатуике, маркизе Харклифе? — О мальчишке, родившемся и выросшем в получасе езды от Бьювела и ходившем в школу вместе с ее братьями? Об этом славном, симпатичном, белокуром молодом человеке, который был столь любезен, что пригласил ее на танец на первом в ее жизни балу? И не единожды, как поступил бы друг, а целых два раза. — Нет, вы же говорите не о Лео?
Беллами вышел вперед, постукивая по плитам террасы тростью с золотым набалдашником.
— Мне очень жаль.
В этот момент герцог, очевидно, вспомнил наконец о правилах приличий.
— Леди Амелия д’Орси, позвольте представить вам мистера Джулиана Беллами. — Его голос немного ожесточился, когда он представлял второго человека: — А это — Рис Сент-Мор, лорд Эшуорт.
— В иных обстоятельствах я бы сказала, что мне приятно с вами познакомиться. — Амелия вежливо склонила голову. — Могу я спросить, как его сестра справилась с горем?
