Неожиданно в голове, как будто произошел небольшой взрыв, все пазлы начали складываться в ясную картину, стало ещё больнее. В груди ныло, было тяжело дышать. Захотелось расплакаться, я даже попыталась выдавить хоть одну слезу, надеясь на облегчение, но ничего не получилось.
«Какая же я ду-ура-а!» — протянула я вслух, и мне ответило эхо пустынных улиц. Невероятная дура! Как можно было быть настолько слепой?! Все его отлучки месяцами, все нелепые отговорки, в которые верила безоговорочно. Я настолько ему доверяла, что даже когда однажды на празднике за общим столом он мне сказал, что в бокале не виски, а вино, я пила его мелкими глоточками, пытаясь смаковать. И сама не верила собственным ощущениям, потому что язык и горло пекло. Как стыдно! Полная дура! Как он, небось, потешался надо мной.
Вспомнив почему-то сейчас именно этот случай, сразу все стало на свои места. И странные с насмешкой взгляды окружения моего возлюбленного. И Лизета всё время поглядывающая на меня с немым превосходством во взоре. И не только она. Я застонала, не в силах выразить словами постигшее меня разочарование.
Но как же те удивительные моменты, что были у нас с ним?! Неужели только фальшь и ложь?
Когда я вернулась с учёбы (это бабуля настояла на моём обучении целительству, и я сдержала слово, закончив академию уже после их смерти), он встречал меня на вокзале в четыре часа утра. А для этого ему пришлось всю ночь скакать на лошади по тёмным ночным дорогам, и все для того, лишь бы меня увидеть. Это был поступок. Ведь мог же спокойно дождаться в городке, но нет, он приехал. Встретившись, мы ещё долго стояли, обнявшись на перроне, и помнится, мимо проходивший пассажир, посмотрев на нас, хмыкнул в усы и удивлённо произнёс: «А, говорят, нет любви!»
Мы переглянулись и рассмеялись. Он привёз меня к себе домой, накормил собственноручно приготовленным обедом. Это был единственный раз, когда он готовил. Теперь понятно, что просто очень хотел произвести на меня впечатление. А я не замечала… Как же я была счастлива, настолько боялась потерять его, что из весёлой и боевой девчонки превратилась в тихое, почти незаметное существо, смотрящее на него влюблёнными глазами. Никогда ему ни в чём не перечила, всегда старалась сделать приятное. В постели, конечно, была неумелой, но со временем я бы всему научилась. А он… Я застонала. Он меня даже не учил ни чему, как должен делать любящий мужчина, он никогда не пытался доставить мне удовольствие. Меня осенило: «Я никогда не была нужна ему, как женщина!!» Это был удар ниже пояса, я согнулась от боли. Как стыдно!
«Ну почему же я такая ду-ура-а?» — воззвала вновь к небесам, но те ответили молчанием.
Внутри меня начала зарождаться такая ярость! Посетила очередная догадка: через меня он хотел добраться до власти. Завоевать себе место под солнцем другим путём не получалось. А тут внучка короля, небось, ещё и надеялся на большое преданное. Наверное, думал, после смерти деда мне досталось огромное состояние (не мог он знать, что это состояние исчезло в тот же день, как деда не стало). Зять самого короля воров! Ему бы открылись многие двери, а со временем и перспективы стать самому королём.
«Ненавижу! Как же я его ненавижу!»
Ненавидела я только его, на его дамочек моя ненависть почему-то не распространялась. Да и за что их ненавидеть? Такие же глупые создания, что и я. Повелись на его сладкие речи и красивые глазки.
Захотелось с неведомой силой отомстить хоть как-то. В голове один план сменял другой, я нервно меряла шагами полосу песка на берегу, в свете луны он казался белым. Почесала затылок и по привычке сунула руки в карманы, и неожиданно рука наткнулась та что-то твёрдое и холодное. «Мой камешек! Как же я о тебе, родной, забыла?». Взглянула на него в лунном сеянии. Какой же он красивый! В голове неожиданно быстро сложился план мести.
— Прости, родной, — сказала бриллиантику. — Но так надо! Я потом обязательно тебя вызволю! Не бойся, ты мой и только мой! — пообещала «Маркизе» и решительно направилась воплощать в жизнь свой план.
Вновь передо мной дом Грига, только теперь мои глаза зло сверкают, а сердце замирает в предвкушении совсем иного. Тихо прокралась внутрь, ключи от входных дверей мне не понадобились. Замки я открывала с легкостью обыкновенной шпилькой. В доме, как и прежде, царила тишина. Охраны нет, ведь здесь не боятся воров. Я хихикнула: воровать ничего не собираюсь, а даже наоборот. Подойдя к двери спальни, прислушалась: никаких звуков не было слышно.
«Умаялись, бедные. Спите, спите. Не стану тревожить ваш покой!» — злорадно прошептала двери и прошла к кабинету.
Он был открыт, о недавней оргии ничто не напоминало, порядок на столе идеальный. «Надо ж какие, прибрались за собой!». Хотя, зная насколько педантично Григ относится к чистоте, даже не сомневалась. Как же меня это всегда бесило, когда поужинав вместе или просто выпив вина у самой кровати, надо было сначала убраться, а потом лишь могли приступать к постельным утехам. Снять с него одежду и швырнуть на пол — это было верхом неприличия.
Но отвлекаться не стоило — дело прежде всего! Надо оставить камень так, чтобы сразу он не был виден, а при обыске обязательно нашёлся. Огляделась, и злорадно улыбнувшись, засунула бриллиант в китайскую вазу, довольно старинную, которую Григ обожал. Ещё раз извинилась перед моим камешком и так же незаметно, как вошла, покинула дом своего врага. Да, именно так! С этого дня он мой враг.
Оставалось ещё кое-что, и я направила свои стопы к особняку маркиза Казати. Как и предполагала, там никто не спал, практически во всех окнах горел свет, а у ворот стояла карета Тайной канцелярии. Баронесса, по всей видимости, уже обнаружила свою пропажу и поставила всех на уши. То-то, наверное, досталось герцогу Саблеру! Ведь камешек увели практически у него из-под носа. Я собой ещё раз погордилась слегка и подошла к стоявшему у ворот вознице.
— Кто-то умер? — спросила, как бы между прочим, с удовлетворением замечая вокруг таких же ночных зевак.
— Нет, — лениво ответил тот. — Ограбление.
— А-аа, — протянула я. — Опять «Принц» балуется.
И с этими словами отступила в тень в ожидании дальнейшего развития событий. Ожидание оказалось не долгим. Парень с легкостью проглотил закинутую мною наживку и уже через минуту возница отделился от кареты и быстро пошёл по дорожке к особняку.
Дело сделано, пора и на боковую. Этот поступок мне был отвратителен, всё же предавать своих — последнее дело. Но я же не предавала, мало ли кто что болтает на улицах.
Домой добралась уже на рассвете, тихонько прокралась в свою комнату и тут же улетела в мир грёз, сказался треволнительный день.
Проснулась я, когда солнышко уже весело заглядывало в окно, а значит уже день был в полном разгаре. Потянулась, улыбнулась и… улыбка медленно сползла с лица. Воспоминания о вчерашнем дне, а вернее ночи, вломились болью в мою израненную душу. Крепко зажмурилась. Как стыдно! Сейчас, в свете дня, вчерашние происшествия вызвали невольный стон, а моя месть показалась детской и глупой. Это ж надо было пожертвовать ради такого моим камешком. Вновь обозвав себя дурой, свернулась калачиком и укрылась с головой одеялом, пытаясь таким образом отгородиться от неприятных воспоминаний.
Но долго предаваться мучительному самокопанию мне не дали. В комнату вихрем влетела Кетти, моя экономка и кухарка, и горничная, и ближайшая подруга, всё в одном лице. Остальные слуги ещё два года назад разбежались, так как платить мне им было нечем. Не ушли только Кетти и старый Роджер, бывший ровесником деда и знавший нашу семью всю жизнь. Теперь он стал и конюхом, и дворецким, и всем, где необходима была мужская помощь
— Уже проснулась? — воскликнула она нервно.
— Что случилось? — тут же насторожилась, удивлённая тоном экономки, высунула голову из-под своего укрытия и с интересном на неё уставилась.
— К тебе посетитель, — ответила Кетти на мой немой вопрос, и с дрожью в голосе полушепотом добавила: — Сам герцог Саблер пожаловал…
