Корнелия плотно сжала губы в саркастической усмешке. То, что ее дядя именовал «небольшим наследством», составляло сотни тысяч фунтов, и ее доход непрерывно возрастал!
Щегольской экипаж, принадлежащий лорду Веллингтону, быстро двигался к Вест-Энду. Прежде чем сесть в экипаж, Корнелия обратила внимание на лошадь и с одобрением отметила ее хорошо вычищенную, лоснящуюся шерсть и новенькую упряжь. В то же время она с ужасом уставилась на жесткую узду. Еще в прежние времена они с Джимми частенько обсуждали недостатки жестких уздечек, но сейчас, подумала Корнелия, не совсем подходящий момент заводить споры на эту тему с дядей, хотя ей было что сказать по этому поводу.
— Я надеюсь, тебе понравится в Лондоне, — продолжал лорд Веллингтон. — У тебя было немало огорчений в жизни, ты потеряла своих родителей, а теперь еще и кузину.
— Я была очень счастлива в Росарилле, — отрезала Корнелия. — Полагаю, мне невозможно вернуться туда сейчас?
— Тебе одной? Конечно, нет. Не хочу даже слышать о подобных вещах, — резко ответил ДЯДЯ.
— Но я смогу вернуться, когда мне исполнится двадцать один год.
— Если пожелаешь. Но это будет не скоро. Возможно, к тому времени ты уже выйдешь замуж, — сказал лорд Бедлингтон.
— Замуж? — удивленно переспросила Корнелия, а затем отрицательно покачала головой.
— Ну конечно, — живо отозвался дядя. — Все юные леди рано или поздно выходят замуж. Но у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать об этом, когда ты как следует освоишься в Лондоне. Ты найдешь, что здесь довольно веселая жизнь, а твоя тетя представит тебя самым знатным людям.
— Спасибо.
Корнелии стало любопытно, что бы сказал ее дядя Джордж, если бы узнал, что ей вовсе не хочется знакомиться со знатными людьми. Она желала общаться только с Джимми и его друзьями-ирландцами, с которыми можно всласть потолковать о лошадях. Но не могла же она высказать свои мысли вслух! Теперь ей не придется говорить прямо и откровенно то, что она думает, как она привыкла к этому с детства. В Лондоне ей придется поддерживать беседы, подобающие девушкам ее возраста, быть со всеми любезной.
И все ее усилия должны быть направлены на то, чтобы казаться привлекательной молодым людям, среди которых она должна найти себе мужа.
Нет, она никому не выдаст свою растущую в груди ненависть! А ненавидела она все и всех вокруг себя: и дядю, еще более напыщенного и респектабельного, чем обычно его описывал отец, и незнакомую ей тетю, которую она и не желала знать, и элегантный экипаж с его мягкими комфортабельными сиденьями, и кучера в его островерхой шляпе, и лакея в нарядной ливрее, который услужливо помог Корнелии сесть в экипаж, а затем проворно вспрыгнул на запятки… Это была всепоглощающая ненависть к незнакомому, пугающему Корнелию миру, которого она не понимала и инстинктивно сторонилась.
Дядя Джордж прочистил горло и произнес, нарушив долгое молчание:
— Сейчас мы проезжаем через Гросвенор-сквер. Ты увидишь, моя дорогая, что здесь все застроено новыми домами.
— Спасибо, я вижу, — отозвалась Корнелия.
Снова воцарилось молчание, нарушаемое только бряцаньем упряжи и лошадиным похрапыванием.
— Миновали Гросвенор-сквер, — бормотал лорд Бедлингтон. — А сейчас мы выезжаем на Парк-лейн.
На дороге случился затор, и кучеру пришлось придержать лошадь. Они остановились. Мимо их окон медленно двигались нарядные экипажи, поворачивающие к парку. Корнелия с интересом разглядывала седоков. Женщина в ландо в великолепном боа из перьев и широкополой шляпе, украшенной цветами, держала над головой зонтик от солнца. Почувствовав на себе взгляд, она грациозно повернула голову в сторону Корнелии.
«Я, должно быть, кажусь нелепой рядом с ними», — с бьющимся сердцем подумала Корнелия.
Экипаж медленно тронулся вперед. Неожиданно лорд Бедлингтон выругался сквозь зубы, впившись взглядом в окошко. Корнелия с удивлением проследила за направлением его взгляда и заметила на противоположной стороне улицы стремительный фаэтон черно-желтых цветов, который заворачивал от Парк-лейн.
Ее внимание привлекли впряженные в фаэтон великолепные гнедые кони арабских кровей.
Корнелия сразу узнала эту породу по изящно выгнутым шеям, стройным бабкам и широким чутким ноздрям. А затем она обнаружила, что горячими нервными конями уверенно правит красивый молодой человек — широкоплечий, темноволосый, в лихо заломленной шляпе с высокой тульей и с большой алой гвоздикой в петлице.
Он очень хорош собой, решила Корнелия. Таких красивых мужчин она еще никогда не встречала в своей жизни. «Вот уж никогда бы не подумала, что такой элегантный, утонченный щеголь способен столь умело управлять упряжкой», — с невольным уважением отметила про себя Корнелия.
Лорд Бедлингтон и Корнелия были не единственными зеваками, разглядывающими молодого человека, чьи лошади так горячились и рвались, что казалось, вот-вот перевернут хрупкую повозку, в которую впряжены. Борьба между лошадьми и человеком закончилась так же внезапно, как и началась. С изумительным искусством темноволосый мужчина послал своих коней вперед, и они вновь перешли на ровную рысь. Фаэтон быстро скрылся из виду.
«Вот здорово!»— мысленно воскликнула Корнелия, но, взглянув на дядино лицо, не стала развивать эту тему вслух.
Лорд Бедлингтон бросал вслед удаляющемуся фаэтону тяжелые неодобрительные взгляды из-под насупленных бровей, губы его были раздраженно сжаты. Корнелия, возможно, многого еще не знала, но в данном случае было легко догадаться, что существует какая-то связь между дядиным гневом и этим молодым человеком. Поскольку подобные размышления показались ей нетактичными, она быстро спросила:
— Что это там впереди? Парк? Как прелестно!
Наблюдая сквозь темные очки, она видела, как гнев постепенно уходит из дядиных глаз.
— Да, это Гайд-парк, — ответил он. — Окна нашего дома выходят прямо на него. Так что тоска по деревне тебе не грозит.
Корнелия думала иначе, но, пока она подыскивала вежливый ответ, они уже оказались перед широкой парадной дверью. У распахнутых дверей стоял навытяжку дворецкий, а в вестибюле поджидали двое лакеев, которые тут же услужливо приняли из дядиных рук шляпу и трость.
— Пройдем в библиотеку, моя дорогая, — сказал лорд Бедлингтон. — Твоя тетя сейчас спустится к нам, и я вас представлю друг другу.
Библиотека оказалась больше и роскошнее, чем Корнелия могла себе вообразить. Высокие окна были задрапированы тяжелыми бархатными портьерами и легкими муслиновыми шторами. Вдоль стен, в проемах между книжных полок, сверкали зеркала в тяжелых рамах и стояли диваны и кресла, обитые атласом и парчой.
