Кристиан закрыл глаза и отдался на волю цирюльника, а сам погрузился в размышления. Последние несколько дней он учился находить для себя спасительный отдых, предаваясь медитации, и за это время научился быстрее погружаться в себя, отвлекаясь от всего, что бы ни происходило вокруг. Ему нужно оттачивать это свое умение, потому что в ближайшем будущем оно ему понадобится.
Сейчас он вспоминал, как смотрел из окна на Леону, когда она покидала его дом.
Прежде чем сесть в экипаж, Леона замедлила шаг и оглянулась. Она смотрела туда, где были расположены окна его спальни. Кристиан был уверен, что она не видит его. Знай Леона, что он наблюдает за ней из окна, ни за что бы не допустила, чтобы у нее на лице было написано то, что она так старательно от него скрывала.
Что он прочел в ее глазах? Гнев? Негодование? Безусловно. Смущение? Возможно. А еще? Там было что-то еще. Тревога? Опасение? Печаль?
Общаясь с Леоной, Кристиан никогда не был ни в чем уверен. Рядом с ней изменялись его старые представления о человеческих эмоциях. На свете было мало людей, которым это удавалось сделать. Как бы то ни было, он никогда не мог сказать наверняка, какие чувства Леона испытывает на самом деле.
Если только речь не шла о физическом желании. Для того чтобы догадаться, что женщина испытывает к нему желание, или чтобы почувствовать, что она отвечает на его поцелуй, мужчине не обязательно обладать каким-то сверхъестественным даром.
Поэтому во всем, что касается плотского влечения, ничего не изменилось. Как только Кристиан вошел в комнату, он сразу же почувствовал, что между ними осталось такое же взаимное влечение, какое существовало всегда. Их чувства и эмоции не потускнели с годами.
Лучше ей принять этот факт и все вытекающие из него последствия и смириться с неизбежным. Пусть случится то, чему суждено случиться. Но судя по всему, Леона намерена заставить Кристиана добиваться ее. А это значит, что ему на некоторое время придется изменить свои привычки.
Что ж, так тому и быть. Раздражающее щелканье ножниц мешало Истербруку сполна насладиться воспоминаниями о поцелуе, который выдал все, что пыталась скрыть Леона, и показал, что она на самом деле к нему испытывает. Наконец щелканье ножниц прекратилось. Кристиан открыл глаза. Цирюльник, довольный своей работой, смотрел с победным видом.
– Ну как? Вам нравится, лорд Истербрук? По-моему, получилось неплохо. Ей-богу, неплохо.
Прическа Кристиана была почти такой же, как и до стрижки – просто волосы стали немного короче и шевелюра выглядела не такой непокорной. Если этот «своего рода художник» и мастер своего дела счел прическу Кристиана модной, значит, так оно и есть.
– Хорошо, годится.
Цирюльник удалился, а Истербрук вызвал к себе камердинера.
– Что вам угодно, милорд?
– Пошлите за портным.
Беготня… Суматоха… Бедный Фиппен! Все утро – то посыльные, то торговцы, то другие посетители. Бесконечное мелькание лиц причиняло ему настоящее страдание. Эта внезапная вспышка бурной деятельности, обычно несвойственной лорду Истербруку, лишний раз свидетельствовала о том, что наихудшие слухи подтверждаются: хозяин повредился рассудком.
– Не могли бы вы уточнить, милорд, за каким портным нужно послать? За Уэстоном? Штульцем?
– Пошлите за Дэвидсоном, – распорядился Истербрук.
Фиппен удивился и с надеждой посмотрел на человека, который только что вошел в комнату:
– Мне правда послать за Дэвидсоном? Как вы думаете, лорд Хейден?
– Дэвидсон на протяжении многих лет обшивал нашу семью. Если лорд Истербрук заговорил о портном, он имеет в виду именно Дэвидсона, – ответил Хейден и обратился к брату: – Кристиан, с каких это пор ты встречаешься с Дэвидсоном до первой примерки? Твои мерки у него есть. Насколько я знаю, обычно ты доверяешь ему выбор фасона и ткани для нового костюма. Ты же постоянно сидишь в четырех стенах. Стоит ли так суетиться из-за таких мелочей?
– Фиппен, передай Дэвидсону, что я жду его сегодня во второй половине дня, – тоном, не терпящим возражений, сказал Кристиан.
Хейден опустился в кресло и с нескрываемым любопытством посмотрел на брата:
– Удивительно, Кристиан! Все сегодня суетятся вокруг тебя. Над тобой колдуют парикмахеры, ты приглашаешь в дом модных портных. Даже меня позвал к себе. Что все это значит?
Кристиан сел рядом с братом.
– Моя просьба приехать причинила тебе неудобство? – спросил он.
– Твою записку со словами «будь с утра у меня» трудно назвать просьбой.
– Неужели я прямо так и написал? Я собирался выразиться по-другому: «Дорогой братец! Пожалуйста, приезжай ко мне с утра, если твоя драгоценная женушка тебя отпустит». Кстати, как дела у Алексии?
– Вот-вот должна разрешиться от бремени. Осталось самое большее две недели, – с гордостью сказал Хейден. – Что тебе от меня понадобилось?
– Хотел тебя кое с кем познакомить.
Хейден оценивающе посмотрел на новую прическу Кристиана, затем перевел взгляд на дверь – только что брат отправил Фиппена за портным. Сложив два и два, Хейден прищурился:
– Чует мое сердце, что «кое-кто» – это женщина.
– Да.
– Надеюсь, ты не намерен просить нас принять твою любовницу? Поговаривают, будто ты завел интрижку с миссис Напье. Знаешь, в сложившихся обстоятельствах, из-за кузины Алексии, Роуз, и той щекотливой ситуации, которая возникла в свете, я предпочел бы повременить с этим. До тех пор пока слухи не улягутся и пока…
– Нет, это не моя любовница. И конечно же, это не миссис Напье. Это одна моя старинная приятельница. Она попросила меня познакомить ее с тобой, и я согласился.
– А я думал, у тебя нет никаких приятелей – ни старинных, ни новых. Ни друзей, ни подруг – никого.
– Значит, ты заблуждался. Человеку свойственно ошибаться. Моя приятельница приехала в Лондон по делам коммерческой фирмы своего брата. Она из Макао. Это в Китае. Она хочет с тобой познакомиться. Ей нужно решить кое-какие вопросы, связанные с торговлей в Азии.
Хейден поднялся и подошел к туалетному столику с зеркалом. Минуту-другую рассеянно перебирал расчески и щетки для волос, затем повернулся к Кристиану и, скрестив руки на груди, удивленно спросил:
– Из Макао?
– Ост-Индская компания отправила туда ее отца для налаживания торговли между индийскими портами. Со временем предприятие Монтгомери расширилось, и он стал вести торговлю между Индией и некоторыми другими азиатскими странами. Ну так вот, когда я приехал в Макао, Монтгомери всячески поддерживал меня. Он женился на португалке, чья семья проживала в Макао. Теперь его дочь приехала в Лондон и…
– Ты ездил в Макао? – с негодованием перебил его Хейден. – Уж не тогда ли это было, когда ты на несколько лет исчез неизвестно куда?
