— Знаю, милая, — утешала ее мать. — Но твой отчим проявил неимоверную щедрость, заплатив за твое образование. Сейчас мне было бы неловко просить у него что-то еще.
Лила поняла, что имеет в виду мама.
Сэр Роберт души в ней не чаял. Он не желал, чтобы она расставалась с ним хотя бы на час.
Бывало, когда Милдред и Лила просто отправлялись за покупками и немного задерживались, сэр Роберт не скрывал своего недовольства.
Будучи вовсе не глупой. Лила понимала: за молчанием отчима скрывается досада из-за ее присутствия в те минуты, которые он мог бы провести вдвоем с женой. Ради матери она старалась быть тактичной, но это удавалось ей не всегда.
Лишь оставаясь вдвоем с матерью, когда их никто не мог услышать, Лила внимала рассказам о ее родном отце и чувствовала, что Милдред по-прежнему всем сердцем оплакивает потерю того единственного мужчины, которого любила.
Она доставала его медаль и нежно прикасалась к ней; в эту минуту на ее лице появлялось выражение, ясно говорившее о том, что никто и никогда не сможет ей заменить Гарри Кавендиша.
Хотя мать не признавалась Лиле в своих чувствах, девочка догадывалась: она мечтает о смерти, чтобы снова быть с любимым. Эта мысль пришла Лиле в голову, когда она уезжала во Флоренцию.
Она обняла Милдред и сказала:
— Мама, обещай, что через год я приеду на каникулы. Мне будет невыносимо так долго не видеться с тобой.
— Знаю, сокровище мое, — ответила мать. — Я постараюсь уговорить сэра Роберта свозить меня во Флоренцию, хоть он и не любит итальянцев.
— Постарайся, мама! Пожалуйста, постарайся! — взмолилась девочка.
Она решила учиться как можно лучше, чтобы доставить матери удовольствие. И была счастлива, когда сэр Роберт и леди Лоусон приехали во Флоренцию на уик-энд. Они направлялись в Рим, где у сэра Роберта была деловая встреча.
Отчим улыбался и осыпал Лилу подарками, но девочка почувствовала его ревность при виде радостной встречи Милдред с дочерью.
— Когда я смогу вернуться домой, мама? — спросила Лила, прощаясь с Милдред.
— На следующий год, после окончания летнего семестра, — ответила мать. — Тебе будет почти семнадцать, и ты поможешь мне подготовить программу твоего выхода в свет. Сэр Роберт уже обещал, что он будет блестящим.
— Ты хочешь сказать… он даст в мою честь бал, мама?
— Два, дорогая. Один в Лондоне и один — в провинции.
Мать прижала девочку к груди.
— Мы купим тебе красивые наряды. Я буду молиться, чтобы нашелся человек, такой же чудесный, как твой отец, который будет любить тебя так же, как он любил меня. — Ее голос дрогнул от подступивших слез. Но она справилась с собой и поспешно добавила:
— Весь этот год ты должна хорошо учиться. Я хочу, чтоб ты была не только самой красивой дебютанткой, но и самой умной!
Лила засмеялась, а про себя подумала, что добьется этого.
Но когда она провожала взглядом удаляющуюся мать, у нее вдруг возникло необычное ощущение, будто она ее больше не увидит.
Как это ни печально, ее предчувствие оказалось вещим. В конце года Милдред неожиданно заболела туберкулезом и вскоре умерла.
Лила не могла поверить в случившееся. В письмах мать не упоминала о болезни, только иногда признавалась, что очень устает.
Задним числом Лила упрекала себя в том, что не вымолила разрешения вернуться домой, чтобы находиться рядом с матерью. Было очень горько и обидно, что отчим не послал за ней.
Немногочисленные письма сэра Роберта не содержали в себе ничего существенного, кроме одного: он желал, чтобы она оставалась в пансионе.
Когда подошло время возвратиться в Англию, как обещала ей Милдред, она узнала. что должна носить черные платья.
Ей было велено оставаться во Флоренции до тех пор, пока не кончится траур.
Так Лила стала изгнанницей.
По завершении учебы ей некуда было ехать.
Она уже склонялась к тому, чтобы уговорить отчима забрать ее из пансиона, потому что чувствовала себя там крайне неуютно, — остальные ученицы были намного моложе ее.
Однако, на ее счастье, подоспело приглашение итальянской графини.
Бывая в Англии, графиня познакомилась с матерью Лилы, и теперь она предложила девушке переехать к ней.
— Я хочу, милочка, — сказала она, — чтобы вы поселились со мной на моей вилле и продолжали учебу, особенно занятия живописью.
— Я очень люблю живопись! — воскликнула Лила. — Я даже делала копии картины в галерее Уффици.
— В художественной школе я знаю прекрасного педагога, который поможет вам еще сильнее развить ваш талант, — улыбнулась графиня.
Ее предложение показалось Лиле решением всех проблем. Теперь, когда не стало матери, в Англию ее ничто не тянуло.
Лила сообщила в письме отчиму о полученном ею предложении.
Сэр Роберт ответил немедленно.
Он дал согласие на ее переезд к графине и прислал чек на крупную сумму для оплаты дальнейшего обучения. Однако графиня отказалась принимать деньги от своей гостьи, и Лила почувствовала себя богачкой.
Она потратила деньги сэра Роберта на самые лучшие холсты и краски. А еще по совету графини купила несколько красивых платьев.
— В Италии вам не обязательно соблюдать глубокий траур, — сказала графиня.
Лила вспомнила, как ее родители выражали неодобрение введенному королевой Викторией обычаю длительное время носить черную одежду в знак траура, и потому выбрала светло-сиреневые и белые платья. А спустя еще несколько месяцев перешла на светлые, пастельные тона, благодаря которым ее красота становилась еще более ослепительной.
Лила была счастлива и перестала мечтать о возвращении в Англию. Напротив, оно казалось теперь вовсе нежелательным.
Однако графиня неожиданно скончалась.
Она была уже далеко не молода и тихо умерла во сне со спокойной улыбкой на губах.
Смерть этой доброй женщины ошеломила девушку, но она не могла горько оплакивать ее.
После похорон приехали родственники графини, чтобы принять в свою собственность ее виллу со всем содержимым, и Лила поняла, что теперь ей придется уехать в Англию.
Директриса школы попросила возвращавшуюся в Англию жену дипломата, чтобы она взяла Лилу с собой. Кроме того, она позаботилась, чтобы ее подопечную сопровождал слуга. Но, невзирая на все заботы, Лила испытала какое-то странное чувство, ступив на землю Англии после столь долгого отсутствия.
И все же по возвращении в Оксфордшир ее ждала радость: ее старая няня, на которую потом возложили обязанности горничной Милдред, по-прежнему работала в доме.
Лила восторженно бросилась ей на шею.
— Няня, няня! Я так боялась, что ты уехала!
— Я ждала вас, мисс Лила, — ответила старушка. — А теперь идите наверх и переоденьтесь. Дорога была долгая, так что вам надо помыться и привести себя в порядок.
