— Тебе это будет так же приятно, как мне?
Он не пошевелился.
— Почему бы нам не проверить?
Она прильнула ртом к темной отметине, осторожно лизнув, перед тем как сомкнуть вокруг нее губы и повторить его прежние действия — слегка прикусить зубами и втянуть глубоко в рот. Он охнул, зарывшись пальцами в ее волосы, и прошептал ее имя. Спустя некоторое время он не смог больше выносить муку и отстранил ее от себя.
— Тебе не понравилось? — спросила она, взглянув ему в лицо.
Он рассмеялся, задыхаясь.
— Слишком понравилось, любимая. — Он снова поцеловал ее в губы, и их языки сплелись в безудержном танце страсти.
Затем она уперлась ладонями ему в грудь и приподнялась над ним.
— А теперь я хочу, чтобы ты снял брюки.
Они были сброшены за секунду, и Изабель ахнула, когда он опрокинул ее на кровать, расположившись между ее длинными стройными ногами, и снова взял руководство на себя. Осыпав поцелуями шею девушки, он пробежался губами вдоль ключицы, слегка покусывая зубами, а затем лизнул языком, возбудив сладкую дрожь в ее теле. Изабель вывернулась из-под него.
— Ник… — прошептала она, — не…
Он остановился при этом слове и поднял голову, поймав ее взгляд.
— Что такое, красавица?
— Я хочу потрогать тебя.
Он мгновенно застыл, и на миг ей показалось, что он ей откажет.
— Пожалуйста, — добавила она.
Он положил голову ей на грудь и некоторое время лежал так, словно собираясь с силами. Затем перекатился на спину, полностью открыв ее взгляду свое обнаженное тело. Она пробежалась пальцами по его торсу, изучая — крепкие мускулы, теплую кожу, место, где длинный грубый шрам пересекал правый бок. Здесь она задержалась, погладив отметину, благодаря Бога за то, что Ник выжил в схватке, оставившей такой след.
Когда ее ладони двинулись дальше, их цель была абсолютно ясна. Она осторожно погладила его длинное твердое естество. Он судорожно втянул воздух, и она неуверенно замерла.
— Это…
Он застонал при этих словах, подчеркнутых робким сжатием ее ладони.
— Да, Изабель.
Женский инстинкт заговорил в ней.
— Покажи как…
Его глаза вспыхнули, и он накрыл ее ладонь своей, показав, что она просила. Наблюдая за их совместными действиями, он направлял ее, показывая, как надо касаться, как действовать, и вскоре оба они дышали тяжело и прерывисто. В конце концов Ник остановил руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь.
— Больше нельзя, красавица.
— Но я хочу…
Он хрипло рассмеялся:
— Я тоже, любимая. Но сегодня ночью ты принадлежишь мне. А если я позволю тебе продолжать эту сладкую пытку, ночь закончится слишком скоро. — Он снова перекатился на нее, расположившись между ее ног, и осыпал жаркими влажными поцелуями ее тело, опускаясь все ниже. Затем скользнул пальцем внутрь ее.
— Ах, ты такая влажная, — глухо сказал он. — Ты чувствуешь?
Изабель прикусила губу, ощутив его палец внутри, нежно ласкавший ее. Затем к первому добавился еще один палец, а следом присоединился большой, поглаживая круговыми движениями центр ее женственности, где все нарастало напряжение. Изабель извивалась на кровати, вцепившись в покрывало и прикусив губу, чтобы сдержать крик. Не останавливая ласки, он спросил:
— Ты этого хочешь, красавица?
— Да… — с тихим стоном ответила она.
— Здесь? — Его большой палец двигался все быстрее, усиливая давление.
— Да, пожалуйста…
— Такая утонченная. Такая страстная. Моя Волюптас. — Он невыносимо замедлил ласки. — Но ведь это не все, чего ты хочешь, разве не так?
Изабель открыла глаза, встретив его взгляд, полный страсти.
— Я…
— Скажи мне, Изабель, чего ты на самом деле хочешь?
— Я хочу… я хочу тебя.
— Какую часть меня?
Она покраснела, прижимаясь к нему, побуждая его двигаться быстрее.
— Нет, Ник…
Он усмехнулся, пожирая ее жадным голодным взглядом.
— О да, Изабель… какую часть меня?
Тут он совсем остановился, оставив неподвижные пальцы глубоко внутри ее и убрав большой палец с места, где, казалось, все начиналось и заканчивалось. Она раскинула ноги, не заботясь о том, как это выглядит или какое может произвести впечатление.
— Ник… — воскликнула она то ли с мольбой, то ли с протестом.
— Только тебе придется попросить об этом, Изабель. — Он подул на нее, и ей показалось, что она может с ума сойти от этой пытки.
— Твой рот, — прошептала она. — Я хочу твой рот.
— Хорошая девочка. — Он припал к центру ее жажды, лаская губами и языком, лишая способности мыслить. Она вцепилась пальцами ему в волосы, а он продолжал действовать пальцами и языком, тихим ворчанием подчеркивая свое удовлетворение. Эти рокочущие звуки несли с собой волны удовольствия, прокатывающиеся по ее телу. Она выкрикнула его имя, прижимаясь к нему, поднимая бедра навстречу его удивительному лукавому рту, а он все ускорял свои ласки, пока она не достигла вершины, содрогаясь от наслаждения, и способна была только крепко держаться за него, боясь потерять то единственное, что стало центром ее мира.
Когда Изабель пришла в себя, он осыпал поцелуями ее тело, лаская груди, играя с сосками, а затем завладел ртом в еще одном долгом страстном поцелуе.
— Никогда не бойся попросить меня о том, чего тебе хочется, дорогая.
Она открыла глаза и встретила его взгляд.
— Я хочу остального.
Его ясные голубые глаза мгновенно потемнели при этих словах.
— Ты уверена?
Она утвердительно кивнула:
— Абсолютно. И ты сказал, что мне нужно только попросить.
Он придвинулся к ней, и она ощутила всю внушительную длину его возбужденного естества. Изабель приподнялась навстречу ему, готовая начать новую фигуру этого чудесного танца. Он задержал дыхание, и она поняла, что ему нелегко сохранять неподвижность.
— Изабель… с тобой кто-нибудь… говорил когда-нибудь… об этом?
Она отрицательно покачала головой.
— Я видела животных.
Его губы искривились улыбкой, почти гримасой.
— Это не совсем то же самое…
Она теснее прижалась к нему.
— Ник… пожалуйста. Мне все равно.
Шрам на его щеке сильно побелел, и она погладила отметину пальцем, надеясь успокоить демонов, с которыми он боролся.
— Я хочу этого. Я хочу тебя.
— Это будет больно, красавица. Правда, только в первый раз. Но я постараюсь возместить тебе это.
У нее сжалось сердце при этих словах. Он беспокоился о ней.
И в эту минуту Изабель поняла, что этот мужчина — так заботящийся о ней даже сейчас, в тот момент, когда сама она не может думать ни о чем другом, кроме близости с ним, — никогда не причинит ей зла.
