– У меня не закружится голова, – возразил Эван, но Сигимор лишь улыбнулся.
Помогая Эвану встать на ноги, он мельком взглянул на его спину и поморщился:
– Эта особа любила стегать хлыстом. За что она так тебя ненавидела?
– Она обвинила меня в смерти ее матери и сестры, – сказал Эван, тяжело опираясь на руку Сигимора, который повел его к лошади – Саймон как раз выводил ее на поляну. – Но, насколько я могу судить по ее рассказу, ее отец сошел с ума, убил жену и дочь, а потом покончил жизнь самоубийством. Мне кажется, Хелена и сама это подозревала, но в тот день на Греев напали Макфингелы, и она решила обвинить нас.
– А Хью хотелось заполучить Скарглас.
– Да, но у него тоже все в голове перепуталось, и в результате он обвинил меня во всех смертных грехах и решил расправиться со мной. – Видя, что Фиона отстала на несколько шагов и разговаривает с Саймоном, Эван спросил Сигимора: – А где те люди, которые жили в коттедже? Слава Богу, Хью о них забыл.
– Ты имеешь в виду стариков и своего сына?
– Черт подери! Фиона видела мальчика?
– Он и старики в Скаргласе. Нужно было тебе сказать Фионе о ребенке, Эван.
– Я сам только три дня назад узнал, что у меня есть сын. Я пытался придумать, как потактичнее рассказать о нем Фионе.
– Что ж, теперь, пока ты будешь выздоравливать, у тебя будет время придумать, как ее успокоить.
– Она очень рассердилась? Ну, конечно, рассердилась. Нелегко женщине узнать, что у ее мужа есть незаконнорожденный ребенок, и принять его.
– Она рассердилась на тебя вовсе не за то, что у тебя есть незаконнорожденный сын. У ее брата Дайермота их пятеро. Кроме того, Фиона прекрасно понимает, что все это произошло до того, как вы с ней встретились, что в то время она сама была еще девчонкой. Она разозлилась, что ты ей ничего не рассказал. Наверное, ей еще и больно от этого.
– А ты, случайно, не знаешь, как мне загладить свою вину? Может, поунижаться перед ней, но так, чтобы она этого не заметила? – спросил Эван и, когда Сигнмор расхохотался, вздохнул.
Когда Эвана усадили наконец на лошадь, заставили обхватить Сигимора руками за талию и связали запястья, он понял, что ошибался: скоро у него наверняка закружится голова, и он потеряет сознание. В этот момент к нему подошла Фиона и дрожащей рукой принялась поглаживать его по ноге. Взглянув на нее, Эван увидел на лице ее гораздо более глубокие чувства, чем просто забота о муже, которую проявляет послушная жена.
– Со мной будет все в порядке. Фиона, – проговорил он. – Садись на свою лошадь и поедем. И подтяни платье, у тебя соски видны.
Он едва не расхохотался, когда Фиона вспыхнула, поддернула платье и, окинув его яростным взглядом, поспешила к лошади. Конечно, было бы лучше вытянуть из нее несколько ласковых слов, пока она находится в таком расслабленном состоянии, однако Эван понимал, что сейчас для этого не самое удачное время. Остается утешать себя тем, что Фиона испытывает к нему нежные чувства. Это было видно по ее лицу, по полным слез глазам. Потом, когда он выздоровеет, он попытается изыскать способ заставить ее признаться в том, что она его любит. Взгляд, которым смотрела на него Фиона, вселял в него надежду, однако ему требовалось и словесное подтверждение. Это была последняя трезвая мысль, которая его посетила. После того как Сигимор стегнул лошадь и они поскакали, спину пронзила такая острая боль, что перед глазами Эвана все поплыло, и он потерял сознание.
— Здравствуй, папа.
Эван осторожно открыл глаза и взглянул на маленького мальчика, стоявшего у кровати. А в следующую секунду он почувствовал, что нестерпимая боль в животе и спине, которая его мучила, исчезла. Он плохо помнил, как оказался в своей кровати и кто за ним ухаживал. Что-то подсказывало ему, что прошло немало времени с тех пор, как он потерял сознание на обратном пути в Скарглас.
– Здравствуй, Мальчик, – ответил он, чувствуя, что в горле так сильно першит, словно он наелся песка.
– Меня теперь зовут не просто Мальчик. У меня есть имя.
В голосе мальчугана звучали такая гордость и радость, что Эван невольно улыбнулся.
– И как тебя зовут?
– Сайаран Макфингел, или Сайаран Камерон. Сигимор с дедушкой все еще об этом спорят.
– И то, и другое отличные имена. И кто тебе дал имя?
– Моя новая мама. Она даже привела священника, и он меня окрестил, как полагается. Она хотела, чтобы и ты при этом был, но ты болел.
– И долго я болел?
– Очень долго. Мама и Мэб заставляли тебя пить лекарства и мазали твою спину какой-то грязью, – ответил Сайаран.
– Очень мило с их стороны. Слушай, Сайаран, ты не мог бы принести мне попить?
– Я это сделаю.
Бросив взгляд в сторону двери, Эван увидел, что в комнату вошла Фиона с кружкой в руке. Протянув Эвану кружку с прохладным сидром, она уселась на краешек кровати. Лицо ее было спокойным, пожалуй, даже чересчур спокойным. Да и прикосновение ее руки, когда она поддерживала голову Эвана, чтобы помочь ему напиться, было отнюдь не ласковым. Вне всякого сомнения, Фиона была на него сердита.
– Сколько времени я болел? – спросил Эван, выпив всю кружку.
– Три дня. – Фиона встала с постели и подошла к Саиарану. – Сначала я хотела дождаться, пока ты придешь в себя, чтобы вместе придумать имя нашему сыну и окрестить его, но почувствовала, что не в силах ждать больше одного дня. Да и это оказалось нелегко. Твой отец пообещал ему, что после того как ты поправишься, мы устроим большой праздник, на котором его официально представят всем дядям и кузенам и его имя занесут в Книгу.
– Ах, в Книгу… – Эван улыбнулся Саиарану. – Это очень важное событие, когда твое имя заносят в большую Книгу, – пробормотал он, мысленно представив себе гроссбух, в который отец заносил сведения о своих сыновьях и их сыновьях: дату рождения, крещения, имя матери и прочую информацию, которую ему удавалось собрать. О своих дочерях он тоже делал записи, однако у него было всего три дочери, а сыновей – видимо-невидимо. – Я очень рад за тебя, Сайаран. Но мне кажется, ты не дожидаешься официальной церемонии, чтобы со всеми познакомиться.
– Да. Лучше знакомиться с ними по одному, – заявил мальчуган очень серьезным голосом. – Их так много, и мне хочется запомнить, как их всех зовут. Очень важно знать, какое у человека имя.
– Конечно. – Внезапно Эван почувствовал, что ему срочно необходимо облегчиться. – Нет ли поблизости кого-нибудь из моих братьев? Мне нужна их помощь.
– Сейчас кого-нибудь позову, – пообещал Сайаран и, подбежав к двери, распахнул ее. – Эй, кто-нибудь из братьев, подойдите сюда! – закричал он на весь замок. – Мой папа хочет писать!
